Андрей Шацков - Осенняя женщина (сборник стихотворений) Страница 8

Лампады.

Но простуженный тропарь

Вещает, что близка весны примета —

День встречи с Новым Ветхого Завета,

День Сретенья, говаривали встарь

В России.

Здесь весомы, но нежны

Снега ложатся в тракты и дороги.

И чаще встреч – разлуки на пороге,

И чаще песен – ектеньи слышны

Под небом,

на которое рассвет

Вернется и с надеждой будет встречен

В день Сретенья, который свят и вечен

Для тех, кто верит, что разлуки нет.

Был снега шепот

На окна новорожденным узором

Ложился абрис птичьего пера.

Клубился пар. Зима брала измором.

Была люта, дебела, матера?.

Снегов февральских ровное круженье

Неслось поземкой, гранями шурша.

Был снега шепот, как остереженье

И как преодоленье – каждый шаг

В безмолвии, безвременьи, безверьи,

В бесправии бессолнечной любви.

В лесах, кишащих чудью, вепсью, мерью,

Где правят бесы гульбища свои,

Зрел март, всходя опарою сугроба.

Подрезы троек клали виражи.

В колючий панцирь ледяного гроба

Стучали струи пульсом синих жил.

Тянулся день – зимы в опереженье.

Свирель сосулек рассыпала звон…

Был снега шепот, как остереженье.

Был снега холод тягостен, как сон.

Весеннее возрождение

О, это чудо светового дня

В окне, открытом в уличные шу?мы!

И пусть сугробы важны и угрюмы —

Под ними затаились зеленя.

Тинь-тинь – капель, синица —

тинь-тинь-тинь.

Неисчислимы милости Господни.

Какая синь расплескана сегодня!

И в полыньях и в небе —

синь, синь, синь.

Такая синь не даст сойти с ума,

А уведет за стены городские,

Где по застрехам плачет Евдокия

И в Масляну сгорает Кострома,

Где все вершится возрожденья для

И в пору наступает льдин кочевье.

И на крылах несет весну Грачевник

В урочный день весны календаря.

Великий пост

Канон византийских слов

Псалты?ря покрыл страницы.

На утлых плечах крестов —

Смолье прилетевшей птицы.

С утра тверез пономарь

И дьякона рык раскатист.

Сейчас допоют тропарь,

Но не начнут акафист.

А в поле – уже весна

И робкая всходит озимь.

И клетка поста тесна

Душе, устремленной в просинь.

Но грузом вериг на ней

Лежит в ледяных оковах

Россия апрельских дней,

Россия страстей Христовых,

Распята меж двух миров

На двух веков перекрестке.

И отблеск свечей багров

Над черным оплывом воска.

Зарисовка

Все чаще капелей пульс,

Все ближе весны истома.

Отвалишь запора брус,

Шагнешь на приступок дома.

Осипший вороний грай.

Скупой воробьиный попрыг.

Протекший в углах сарай.

Загруженный льдами погреб.

Кривой колеи провал

От неба поля открыжил.

Кот зиму огоревал

И басом орет на крыше.

И Масляной блин забыт,

И в печку кулич не всажен,

Лишь кол февралю забит

На десять весенних сажен.

Под утро нырнет мороз

В гремящие жестью ведра.

Когда же пора стрекоз?

Когда же наступит ведро?!

В есна

Весна! Не едено, не пито

На мясопустную неделю:

Опять небесная орбита

Земли приблизилась к апрелю.

Искомкан лист бумаги в клетку,

Течет вода из буксы крана,

Сирени сломанная ветка

В грядущем завтра… слишком рано.

Еще земля, как с недосыпа,

Еще глаза, как с перепою,

Но жаворонок трель рассыпал

Над деревянной городьбою.

И воробей – Аникавоин

Кричит с распятия скворешен.

Весенний воздух чист и хвоен,

А запах хвои чист и вешен.

И падает капель ночами

На равноденствья равновесье,

И утро падает грачами

На растревоженные веси.

И кружит головы на круче

Обрыва волжского откоса

Весна, летящая из тучи

Лебяжьей нежностью на плесы.

Благовещенье

Залежалого снега шуршанье.

Перекресток веков и суде?б.

В молчаливых глазах ожиданье:

Минет ночь?

Будет день?

Будет хлеб?

Все мерещится: поле, колосья

Головою склонились к земле.

Но скрипят, примерзая, полозья

К ледяной поутру колее.

Кру?жит ветер поземки поло?вой.

Разгорается звездный пожар.

Над дорогами – сумрак лиловый

И дыханья морозного пар.

Будет день Благовещенья, сполох

Колокольный в безгласной ночи.

И взорвутся сугробы, как порох,

И взовьются, как сажа, грачи.

И великую истину снова

Приоткроет небесный чертог:

Будет свято Архангела слово.

Будет день!

Будет хлеб!

Будет Бог!

Апрель

Уже вот-вот закружится метель

Черемух, задурманящих округу.

Плескал в протоках синевой апрель

И прошлогодним дымом плыл по лугу.

Листва чадила, мокрая листва,

С Покрова утаенная под снегом.

И не было, казалось, колдовства,

Чтоб стать неодолимым оберегом

От позадавних сумрачных потерь,

Случившихся как будто ненароком.

Но ты настал, целительный апрель,

И, как водой живою, брызнул соком

Берез, освобожденных ото льда

Стремительным пришествием апреля.

Когда уходят в землю холода,

Сердца, хоть чуть, становятся добрее.

И покаянью в душах место есть,

И Вербное приходит воскресенье,

И на крылах несут благую весть

Посланники пасхального веселья.

Вербное

На Вербное кружился снег.

И дрожь метельных лихорадок

Ломала птичьих стай порядок,

Устроенный из века в век.

России вечная зима!

На Благовещенье сурово

Упали памятью Покрова

Снега, как оттиски клейма,

Из високосного былого,

Из продувного октября.

Но провозвестная заря

Сочилась с неба голубого.

И зажигала краснотал

Великопостными свечами.

И под холодными лучами

На склонах вереск расцветал.

И шла шуга по руслам рек

Зимы исходом и итогом.

И, как неправда, по дорогам

На Вербное ложился снег.

Светлый канун

Хмурень, просинец, снежень

проминули,

Март низринул зимы алтари.

Божьи длани над Русью раздвинули

Занавески пасхальной зари.

В небе белые лебеди маются.

Под шугой мечут щуки икру.

Колоколенки звонами каются

На простылом осеннем ветру.

И горит обветшалою лопотью

Прошлогоднего лета трава.

В мире пасмурно, сыро и хлопотно,

И бессмысленны всуе слова.

В кисее фиолетовой сутеми,

На исходе ненастного дня

Перед ликом Вселенского Судии

Строг молитвенный сполох огня.

И лежит за великими поймами

Рек, смывающих прошлого груз,

Гулевая, святая, пропойная,

Неуемная – вечная Русь.

И снова лето

И снова лето. Преклони

Перед влюбленностью колени!

Какие солнечные дни

И полдни без намека тени!

Как раскаленный воздух сух!

Какой дурманный дух от сена!

Кружится тополиный пух,

И перед ним склони колена.

Взойди на холм. Взойди вдвоем,

Чтоб лучше виделось с обрыва,

Как светозарен окоем,

Как замерло неторопливо

Литое зеркало воды

И чаек вычурные позы.

И только блестками слюды

Парят над озером стрекозы.

И я, запутавшись во лжи

И в объясненьях с кем попало,

Спешу упасть в объятья ржи,

Чтоб, руки разметав устало,

Следить, как снизойдет на нас

Ликующе и вдохновенно

Благословенный летний час —

Июня час благословенный.

Сырой июнь

Июньской погодой не балует лето,

Считая себя августейшей особой.

Но все же закаты живут до рассвета,

Но все же стрекозы кружат над осокой.

И чайки, с волны поднимаясь устало,

Кричат, как всегда, о минувшем тоскуя.

И дрогнуло сердце в кустах чернотала,

И вспомнили губы ожег поцелуя…

Но рано грустить, если ягоды скоро,

И колос по ветру пускает пшеница,

И синим огнем полыхает цикорий,

И силу в полях набирает душица.

С небесного свода дождинки-веснушки

На теплую землю прольются излиха.

Устав куковать, затаятся кукушки.