Федор Сологуб - Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы Страница 8

«Над усталою пустыней…»

Над усталою пустынейРазвернулся полог синий,В небо вышел месяц ясный.Нетревожный и нестрастный.Низошла к земле прохлада,И повеяна отрада.В мой шатёр, в объятья сна,Тишина низведена.

С внешней жизнью я прощаюсь,И в забвенье погружаюсь.Предо мною мир нездешний,Где ликует друг мой вешний,Где безгрешное светило,Не склоняясь, озарилоТот нетленный, юный сад,Где хвалы его звучат.

«Здесь, на этом перекрёстке, в тихий, чуткий час ночной…»

Здесь, на этом перекрёстке, в тихий, чуткий час ночнойТы стояла предо мною, озарённая луной,И, бессмертными словами откровенье роковоеПовторяя, говорила, что на свете только двое,Что в созданьи многоликом только я и только тыВ споре вечном и великом сплетены, но не слиты.

Обе тёмные дороги в ожидании молчали.Ночь внимала и томилась от восторга и печали.И в сияньи непорочном, в полуночной тишинеВсе дыханья, вновь желанья возвращались все ко мне.Только ты одна таилась, не стремилась к нашей встрече,Вещим снам противореча, вечно близко и далече.

«Луны безгрешное сиянье…»

Луны безгрешное сиянье,Бесстрастный сон немых дубрав,И в поле мглистом волхвованье,  Шептанье трав…

Сошлись полночные дороги.На перекрёстке я опять, –Но к вам ли, демоны и боги,  Хочу воззвать?

Под непорочною луноюВнимая чуткой тишине,Всё, что предстало предо мною,  Зову ко мне.

Мелькает белая рубаха, –И по траве, как снег бледна,Дрожа от радостного страха,  Идёт она.

Я не хочу её объятий,Я ненавижу прелесть жён,Я властью неземных заклятий  Заворожён.

Но говорит мне ведьма: «СноваВещаю тайну бытия.И нет и не было Иного, –  Но я – Твоя.

Сгорали демоны и боги,Но я с Тобой всегда былаТам, где встречались две дороги  Добра и зла».

Упала белая рубаха,И предо мной, обнажена,Дрожа от страсти и от страха,  Стоит она.

«Водой спокойной отражены…»

  Водой спокойной отражены,  Они бесстрастно обнажены  При свете тихом ночной луны.Два отрока, две девы творят ночной обряд,И тихие напевы таинственно звучат.Стопами белых ног едва колеблют струи,И волны, зыбляся у ног, звучат как поцелуи.

  Сияет месяц с горы небес,  Внимает гимнам безмолвный лес,  Пора настала ночных чудес.Оставлены одежды у тёмного пути.Свершаются надежды, – обратно не идти.Таинственный порог, заветная ограда, –Переступить порог, переступить им надо.

  Их отраженья в воде видны,  И все движенья повторены  В заворожённых лучах луны.Огонь, пылавший в теле, томительно погас, –В торжественном пределе настал последний час.Стопами белых ног, омытыми от пыли.Таинственный порог они переступили.

«Ты печально мерцала…»

Ты печально мерцалаМежду ярких подруг,И одна не вступалаВ их пленительный круг.

Незаметная людям,Ты открылась лишь мне,И встречаться мы будемВ голубой тишине,

И молчание ночиНавсегда полюбя,Я бессонные очиУстремлю на тебя.

Ты без слов мне расскажешь,Чем и как ты живёшь,И тоску мою свяжешь,И печали сожжёшь.

«Надо мною, как облако…»

Надо мною, как облакоНад вершиной горы,Ты пройдёшь, словно облакоНад вершиной горы,

В многоцветном сиянии,В обаяньи святом,Ты промчишься в сиянии,В обаяньи святом.

Стану долго, безрадостный,За тобою глядеть, –Утомлённый, безрадостный,За тобою глядеть,

Тосковать и печалиться,Безнадёжно грустить,О далёком печалиться,О бесследном грустить.

«Вот минута прощальная…»

Вот минута прощальнаяДо последнего дня…Для того ли, печальная,Ты любила меня?

Для того ли украдкою,При холодной луне,Ты походкою шаткоюПриходила ко мне?

Для того ли скиталасяТы повсюду за мной,И ночей дожидаласяС их немой тишиной?

И опять, светлоокая,Ты бледна и грустна,Как луна одинокая,Как больная луна.

«Есть тропа неизбежная…»

Есть тропа неизбежнаяНа крутом берегу, –Там волшебница нежнаяЗапыхалась в бегу,

Улыбается сладкая,И бежит далеко.Юность сладкая, краткая,Только с нею легко.

Пробежит, – зарумянится,Улыбаясь, лицо,И кому-то достанетсяЗолотое кольцо…

Рокового, заклятогоНе хотеть бы кольца,Отойти б от крылатого,Огневого гонца.

«Ночь настанет, и опять…»

Ночь настанет, и опятьТы придёшь ко мне тайком,Чтоб со мною помечтатьО нездешнем, о святом.

И опять я буду знать,Что со мной ты, потому,Что ты станешь колыхатьПредо мною свет и тьму.

Буду спать или не спать,Буду помнить или нет, –Станет радостно сиятьДля меня нездешний свет.

Ведьме

Поклонюсь тебе я платой многою, –Я хочу забвенья да веселия, –Ты поди некошною дорогою,Ты нарви мне ересного зелия.

Белый саван брошен над болотами,Мёртвый месяц поднят над дубравою, –Ты пройди заклятыми воротами,Ты приди ко мне с шальной пошавою.

Страшен навий след, но в нём забвение,Горек омег твой, но в нём веселие,Мёртвых уст отрадно дуновение, –Принеси ж мне, ведьма, злое зелие.

«Громадный живот…»

  Громадный живот,Искажённое злобой лицо,  Окровавленный рот,А в носу – золотое кольцо.

  Уродлив и наг,И вся кожа на теле черна, –  Он – кудесник и враг,И свирепость его голодна.

  На широком столбеОн сидит, глядит на меня,  И твердит о судьбе,Золотое копьё наклоня.

  «Сразить не могу,–Говорит, – не пришёл ещё срок.  Я тебя стерегу,Не уйдёшь от меня: я жесток.

  Копьё подыму,Поражу тебя быстрым копьём,  И добычу возьмуВ мой костьми изукрашенный дом».

«Где безбрежный океан…»

Где безбрежный океан,Где одни лишь плещут волны,Где не ходят чёлны, –Там есть фея Кисиман.

На волнах она лежит,Нежась и качаясь,Плещет, блещет, говорит, –С нею фея Атимаис.

Атимаис, Кисиман –Две лазоревые феи.Их ласкает океан.Эти феи – ворожеи.

К берегам несёт волну,Колыхаясь, забавляясь,Ворожащая лунуЗлая фея Атимаис.

Пенит гневный океан,Кораблям ломая донья,Злая фея Кисиман,Ворожащая спросонья.

Злые феи – две сестры –Притворяться не умеют.Бойся в море злой поры,Если обе чары деют.

«Не трогай в темноте…»