Владимир Фирсов - Чувство Родины. Стихи и поэмы Страница 9

«Под небом бирюзово-синим…»

Под небом бирюзово-синимЯсна тысячелетий вязь.Пою тебя, моя Россия,Банальной рифмы не стыдясь.

Тебя веками воспевали,Храня хребты твоих основ.И песниСтарились едва лиОт повторенья тех же слов.

Ясна,Красна ВеснаВ России.Заря не зря столь хороша,Что тает от высокой синиЛюбая черствая душа.

Весна явилась без отсрочкиВ крестьянский быт,В девичьи сны.И молча лопаются почкиПод разноветрием весны.

Уже не за горами лето,Оно в дороге до поры.В неярких искрах первоцветовМне видятся его костры.Костры гвоздики, иван-чая.Костры шиповника в лесах…

И я молчу, весну встречаяСлезою радости в глазах.

Над мутной речкой топят бани,Поет овсянка,А вдалиДрозды такое барабанят,Что слышен поворот земли.

Я снова здесь,Где мир спокоенСвоей извечной чистотой,Где долго розовеют кониНад затуманенной водой,Где, тишину опережая,Заря касается полей,Где в мукахЖенщины рожаютСвоих прекрасных сыновей.

«Как уголек сожженной спички…»

Люсе

Как уголек сожженной спички,Как дым ромашек на лугу,ЛюбовьСтановится привычной.Но я привыкнуть не могу.

И как привыкнуть, я не знаю.С годамиЛюбится сильней.Ты для меня всегда — иная,Но не привычней, а ясней.

Ясней глаза,Что отражаютНебес весеннюю красу,Ясней любовь,Что отражаетЛюбую страшную грозу.

Ясней терпение,С которымТы, бесшабашного, меня,Зовешь в грядущие просторыТобой увиденного дня.

Люблю, как заново рождаюсь.И в новорожденной тишиЖиву, изменой не касаясьТвоей доверчивой души.

Как от добра добра не ищут,Любви не ищут от любви.Я тот же, только сердцем чище,И жарче жар в моей крови.

Я словно к тайне причастилсяПрошедших и грядущих дней.Гляди! Я заново родилсяКак в первый день любви моей.

ЗАРЯ

Когда отзвучавшие звездочкиТаютИ ветер рассветаТревожит цветы,Непуганой птицейЗаря возлетаетИ, крылья расправив,Глядит с высоты.

СлавянеВ языческой вере далекойЕе чистоте поклонялись не зря.И кто-то из нихВ изумленье глубокомВпервые на свете промолвил:— Заря!

Заря!И, минуя крутые пороги,За веком минуя встревоженный век,Неслись озаренноСлавянские богиНа стругахПо глади раздумчивых рек.

Заря отражаласьВ глубоких озерах,ИскриласьВ разгуле победных пиров.И песни слагали славянеО зоряхГлухою поройУ походных костров.

И, крылья расправив,Веками летелаСвидетелем боли,Невиданных ранЗаря —На шеломах, на копьях и стрелахЗа землю свою умиравших славян.

Заря паруса поднимала на реках.Светло озаряя глухие края,Заря научилаМечтать человека,Тянуться к зареНаучила заря…

А мы…Мы ее замечаем не часто.Не часто выходим на отсвет зари.И все же кричу я:— Ты здравствуй и властвуй,В полнеба,В полмира над нами гори!

Не дай нам забытьПервозданного светаНи в дождь сентября,Ни в метель февраляВо имя забытого миром поэта,Который впервые промолвил:— Заря!

«Человек познавший жажду…»

Человек,Познавший жажду,Станет к рекам рваться.Песня,Спетая однажды,Станет повторяться.

С ней пахалиИ косили,С ней детей растили.Песня — это частьРоссииИли вся Россия?

Мы учились петьУ поляСпеющей пшеницы.Мы учились петьНа волеИ в глухих темницах,У реки, реки-петлянки,У сыча ночного,У кукушки,У зарянки,У скворца ручного.

Все легко ложилось в песнюСтук цепов веселых,И сквозное поднебесье,И родные села,Говорок давно известнойНемудреной сказки,И солдатский шагЖелезный,И девичьи пляски.

Боль и радость —Все вместилосьВ песенное слово,Все, что было,Что простилось,Что простится снова.

Потому-то и спросил яПросто так, впервые,Песня —Это часть РоссииИли вся Россия?

Как бы ни былоОт жаждыТрудно избавляться,Песня,Спетая однажды.Будет повторяться!

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ

Жухнет солнечная травушка,Холодает на земле.Ты не плачь, моя журавушка,О погибшем журавле.

Спят болота под осинами,Под скудеющим огнем.В сине небо над РоссиеюЗавтра крыльями взмахнем.

Поплывет под нами мглистая,Загрустившая земля,Где смеется тот,Что выстрелилПрямо в сердце журавля.

Он идет по шумным улицам,Раздвигая мир плечом.Он с девчонкою целуется,Что ж! Девчонка ни при чем.

Ах, девчонка!Кабы знала тыБоль потерянной земли,Ты б услышала,Как жалобноПлачут в небе журавли.

И в рекламном плеске города,Увлеченная собой,Поняла б, что птицы гордыеНад твоейЛетят судьбой.

«Время спать…»

Время спать.Но я опять не сплю…Свет луны за окнами струится.Не лунатик яИ не люблюЭтот свет с глазами мертвой птицы.Выхожу из домаИ бредуВ снежное, полночное, лесное.Ах, луна!Ты снова надо мноюЗаслоняешь дальнюю звезду.Звездочка, малышка!Не печалясь,Подожди немного,И луна Поплывет,Как-парусник, качаясь,И опять ты будешь мне видна.Снова будешь весело лучитьсяИ гореть в космической дали.Знаю,Было нелегко пробиться,Дотянуться светомДо земли.Мне вот тоже было трудно:ГолодВ раннем детстве,В юности нужда.Я с тобой в сравненьиОчень молод.Только знаю —Это не беда.Не беда.Что многим не потрафил,Что воюю,Как и воевал,Лишь бы звезды трудных биографийМертвый свет луны не затмевал!

«Дрозды пестрели на рябине…»

Дрозды пестрели на рябине,Клевали спелую зарю.И листья на реке рябили,Плывя навстречу сентябрю.

Пылали вязы и осины.И вотСквозь полымя огня Голубоглазая РоссияВзглянула с грустью на меня.

И сердце билось глуше, тише,Прося прощенья у земли,Что я не виделИ не слышал,Как улетели журавли.

СЛУХ

Я три десятилетияЖиву.И слышу —Звезды падают в траву.Туда, где луговая тишина,Как чистая река,Видна до дна.Я слышуТишину моей землиВ дорожнойОстывающей пыли,В уныло проскрипевшем колесеИ в придорожнойМатовой росе.

Я три десятилетия живуИ чутким ухом слышуСиневу.Я слышу паутинку,Что плыветТуда, где скрылсяГулкий самолет.Я слышуСиневу родной реки,Где звездыОставляют огоньки.Я слышуГлаз любимых синеву.И этим слухомТридцать лет живу.

КОСМИЧЕСКОЕ