Юрий Нагибин - Мартин Андерсен-Нексе Страница 4

— Дитте умерла, — говорит он и снова теряет сознание…

…Нексе лежит в кровати. Доктор собирает инструменты в сумку.

— Полагаю, вы и без меня знаете, что с вами: острое истощение — физическое, нервное, умственное. Необходим полный покой, никакой работы и усиленное питание.

— Ну, в наше время это проще простого! — с серьезным видом говорит Нексе и — вдогонку уже достигшему двери врачу: — Доктор, а зернистую икру мне можно?

Вскинув с оскорбленным видом плечи, доктор ретируется. И почти сразу в сопровождении Маргрете входит немолодой сухопарый человек с чопорным и недобрым лицом.

— Здравствуйте, господин Нексе, я из «Аскехауга». Есть у вас что-нибудь для нас?

Нексе бросает на Маргрете заговорщический взгляд.

— Видите ли, я немного приболел. Переутомление и все такое. Не дадут ли господа издатели мне маленькую отсрочку?

— Господин Нексе, они это предвидели и дали мне соответствующие инструкции, — мстительным голосом завзятого человеконенавистника говорит посланец. — Ни дня для пролонгации. В противном случае прежнее соглашение аннулируется и вы несете финансовую ответственность. Полагаю, что в этом письме все изложено. — И он протягивает Нексе письмо.

Нексе берет письмо и, не глядя, медленно разрывает на части под оторопелым взглядом посланца.

— Я это тоже предвидел. Вот рукопись. — Он достает из ночного столика увесистую рукопись и протягивает посыльному. — Дайте мне расписку. С господами из «Аскехауга» надо держать ухо востро…

…Семейная трапеза в доме Нексе: первая за многие месяцы. Бледный, осунувшийся, но вновь оживленный, с горячими глазами, Нексе сидит во главе стола. Дети — на высоких стульчиках, младший — на руках Маргрете. Она кормит его вареным картофелем, размоченным в соусе. На столе блюдо жаркого и несколько бутылок пива.

— Ты задала нам настоящий пир, Грета! — отодвигая тарелку, говорит Нексе.

— Ты должен хорошо питаться. Хочешь еще пива?

— Спасибо. Я выпил целую бутылку, надо растягивать удовольствие. Жаркое особенно удалось.

— Да, этот Большой Клаус не успел залежаться у мясника, — обрадованная похвалой мужа, говорит Маргрете. — А вымоченный в уксусе — хоть на королевский стол!..

Слышится долгий автомобильный гудок. Нексе встает и подходит к окну.

— Ого! «Роллс-ройс»! Кто бы это мог быть?

Услышав название знаменитой фирмы, Олуф и Инге бросились к окну, не обращая внимания на возмущенные крики матери.

— Ну, Грета, ты можешь гордиться. К нам пожаловали первые бонзы социал-демократической партии. Наш отечественный Боргбьорг и знаменитый Майер из Берлина.

Взволнованная визитом высоких гостей, Маргрете поспешно спроваживает детей из столовой, хватает блюдо с Большим Клаусом и уносит в кухню. Слышится звонок и тяжелые шаги в холле. Нексе со сдержанным интересом ожидает появления нежданных визитеров. И вот они вошли: редактор «Социал-демократен» Боргбьорг с длинной красной раздвоенной бородой и Освальд Майер, которому друзья по справедливости дали кличку Слон. Но этот заплывший свежим розовым жиром гигант с непропорционально маленькой головой движется удивительно легко, а жесты его ловки и округлы.

— Мы без предупреждения, — говорит Боргбьорг, — прямо с обеда. Но дело крайне срочное…

— Хотите кофе? — предлагает Нексе. — Конечно, цикорий…

— Кейн кафее, нур бир! — решительно заявляет спутник Боргбьорга.

— Настоящий немец! — восхищается Боргбьорг. — Знакомься, Нексе. Освальд Майер — один из столпов немецкой социал-демократии.

— Весьма польщен…

— Абер эйнен круг! — взывает Майер, ловко срывая крышки с пивных бутылок.

— У нас нет кружки, — растерянно говорит Нексе. Стрельнув округ глазами, Майер хватает вазу с засохшими гвоздиками, вынимает цветы и опорожняет в вазу бутылки.

Боргбьорг, с восхищением следивший за манипуляциями Майера, берет оставшуюся бутылку и пьет из горлышка с громким бульканьем. Нексе раздражает вся эта бесцеремонность, к тому же жалко пива.

— Я жду, — говорит он довольно резко.

— Прости, Нексе. — Боргбьорг оторвался от бутылки. — Но какие могут быть церемонии между старыми партийными товарищами? — и без всякого перехода: — Тебе, конечно, известно, что у нас катастрофа с топливом?

— Еще бы! Но министр труда только и умеет трепать языком.

— А вот немецкие товарищи не треплют языком. Они предлагают реальную помощь.

Нексе мгновенно настораживается.

— С чего бы вдруг?

— Наша партия, как ты знаешь, стоит на стороне Германии, — доверительно говорит Боргбьорг. — В рабочем движении немцы наши учителя. К тому же, без всякого сомнения, Германия победит. И тогда для рабочего класса начнется новая жизнь… Кайзер обещал немецкому народу всеобщее процветание, а кайзеру можно верить.

— При чем тут нехватка угля?

— Германия воюет на два фронта, но, несмотря на это, протягивает нам руку помощи. Немецкие партийные товарищи предлагают организовать совместно топливное предприятие.

Он кивает в сторону Майера, который продолжает поглощать пиво из вазы, будто этот разговор его ничуть не касается.

— …Мы получим уголь. В большом количестве. На благо нашему трудящемуся, населению.

— Ну хорошо, — нетерпеливо говорит Нексе. — А что взамен?

— Взамен, взамен!.. Какой ты недоверчивый, — ворчит Боргбьорг. — Одна братская услуга стоит другой. Германии нужна рабочая сила. У нас полно металлистов, они голодают и мерзнут. Нам дадут уголь и кокс, а пятьдесят тысяч наших безработных получат работу в Германии. И нам хорошо, и немцам хорошо.

— Наши рабочие на это не пойдут, — мрачно говорит Нексе.

— Почему? Никто не собирается ввязывать датчан в войну. Их используют на трудовом фронте. Остальное сделают немецкие солдаты.

— И победа прусских юнкеров станет победой немецких рабочих?

Оказывается, Майер понимает по-датски. Он с силой хлопает своей огромной кружкой по столу, вытирает пивную пену с губ и говорит на ломаном, но понятном датском:

— Наш промышленный рабочий сидит на голом камне. Сырье он получает извне, продукты питания тоже, он не может существовать без мирового рынка. Интересы немецкого рабочего совпадают с интересами заводчиков, финансистов и юнкеров: надо завоевать мировой рынок.

— А не лучше ли покончить с империализмом? — иронически спрашивает Нексе.

— «Бессерист бессер» — так мы говорим. Но не будем заноситься. Империализм… социализм… А если сочетать оба «изма»? Получится чудо-дитя: социал-империализм.

— Это высоко, Майер! — вскричал потрясенный Боргбьорг. — Для нас, жалких провинциалов, даже слишком высоко.

— Но чудо-дитя, — продолжает Майер, — должно быть плодом взаимной любви: ему необходим жар с обеих сторон.

— Вряд ли оно получит этот жар со стороны рабочих, — сухо замечает Нексе, — независимо от того, будет уголь или нет.

— Боже, как вы отстали! Наше движение топчется на месте, ему нужны новые цели, новые идеалы, мы должны встряхнуть рабочих, и война приходит нам на помощь… Дания — маленькая страна, и все у вас маленькое, мы, немцы, даем вам масштаб и выход в мир. Так протяните же и нам братскую руку помощи!

— Я понимаю ход ваших рассуждений… — начинает Нексе.

Майер не дает ему договорить.

— Великолепно! Боргбьорг займется политической стороной сделки. А вы, мой дорогой Нексе, выступите в рабочей прессе. У вас смелое и острое перо. Но иногда вас слишком заносит влево. Впрочем, сейчас это нам на руку. Именно оттуда мы ждем ожесточенного сопротивления. Итак…

Майер встает. Боргбьорг стряхивает в рот последние камни пива.

— Вы меня не дослушали, — спокойно говорит Нексе и сопя встает. — Для меня ваши проекты — смесь военных спекуляций, империализма и партийного предательства.

Майер наклоняется к Нексе, его маленькие глазки сощуриваются. Но нельзя сказать, что он обескуражен, для этого он слишком верит в низкие стороны человечьей сути.

— Вы можете говорить что угодно. Социал-демократию отличает безграничное терпение. В этом наша сила. Но помогите получить рабочих.

Нексе молчит, ошеломленный этой наглостью.

— Господин Нексе, вы должны быть на стороне прогресса. Поверьте, вы не прогадаете. — Майер делает красноречивый торгашеский жест. — И после победы мы вспомним, кто был с нами и кто против нас.

Нексе взбешен, он уже не владеет собой.

— Вот Бог, а вот порог! — говорит он, дрожа от ярости.

— Ты что… выгоняешь нас? — потрясен Боргбьорг.

— Не будем горячиться, — с поразительным хладнокровием говорит Майер. — Подумайте обо всем хорошенько, дорогой Нексе, ставка слишком высока.

— Вон! — только и сказал Нексе.

Майер подхватил Боргбьорга и увлек за собой. В комнату вошла встревоженная Маргрете.