Дэвид Эттенборо - Мадагаскарские диковины Страница 10

Мы решили обследовать другое крупное озеро — Ихотри, расположенное к северу от Тулиары. Переправа прошла без приключений, но дальше дорога к озеру оказалась тяжелой. Миля за милей мы кружили, огибая песчаные холмы вдоль побережья, затем свернули в глубь острова и двинулись через долины, усеянные коричневыми коническими термитниками, напоминавшими бетонные надолбы на рубеже противотанковой обороны.

По мере продвижения к северу растительность становилась все гуще. Вскоре мы оказались среди величественных баобабов, каких мне не доводилось видеть в Африке: здесь они были выше и раскидистей. Их огромные цилиндрические стволы поднимались на десять-двадцать метров, а плоская крона являла собой пучок тоненьких веточек, до смешного крохотных в сравнении с могучим, гигантским стволом. Баобабы выглядели как на детском рисунке, где все пропорции смещены, но зато передано впечатление. В Африке нелепый вид баобабов породил такую легенду: при сотворении мира первый баобаб оскорбил бога, тот в наказание вырвал его из земли и воткнул вершиной вниз, оставив корни болтаться в воздухе.

Издалека истинные размеры баобаба оценить трудно; дело в том, что глаз, словно отказываясь признать существование дерева такой немыслимой величины, искусственно приближает его к наблюдателю, тем самым уменьшая размеры и делая их более приемлемыми для воображения. Лишь когда мы натолкнулись на ствол, безжизненно распростертый у дороги, я смог в полной мере оценить эту громадину. Рядом с серо-стальным стволом наш «лендровер» казался карликом; таким он выглядел бы, вероятно, в соседстве с необъятным котлом океанского лайнера, который возят на верфь через город ночью, так как он занимает всю ширину улицы.

Вокруг озера Ихотри баобабы стояли частоколом. В просвете между ними вдруг замелькало что-то розовое. Мы рванулись туда и увидели птиц, величественно расхаживающих по озеру. По моим прикидкам, в стае насчитывалось тысяч десять фламинго, по с таким же успехом их могло быть и в два раза больше.

Мы разбили лагерь недалеко от рыбацкого поселка. На топком берегу соорудили прямоугольный навес, натянув на четыре жерди мешковину. Под ним установили камеры. Каждый день с утра мы забирались в это убежище, быстро превращавшееся на солнце в филиал адского пекла, и оттуда наблюдали за птицами, барахтавшимися в теплой воде. В стае выделялись две разновидности: обыкновенные, полутораметровые фламинго белого цвета, с редкими розовыми прожилками на крыльях и малые фламинго — пониже ростом, с тяжелыми черными клювами; у последних розовыми были не только крылья, но почти все оперение.

В столь огромном скоплении живых существ всегда есть что-то волнующее. От красоты зрелища перехватывает дыхание, от бесчисленности птиц кружится голова. Но, кроме того, почти физически ощущаешь сгусток витальной силы, неудержимую любовь к жизни. Можно, разумеется, свести ее к сумме биологических факторов, обусловливающих поведение птиц, можно даже точно установить численность стаи и измерить параметры отдельных особей популяции, и все же завораживающая притягательность картины останется до конца непостижимой.

По утрам птицы равномерно распределялись вдоль южного берега озера. Глубина здесь не превышала тридцати сантиметров, и фламинго с достоинством расхаживали по отмели, высоко задирая розовые ноги, наклоняя длинные шеи и погружая в воду изогнутые клювы.

Действуя глоткой, словно насосом, они пропускали воду через пластинки внутри клюва, отфильтровывая частички пищи, а воду выбрасывали через боковые щели. У обоих видов фламинго механизм фильтрации одинаков, но воду они зачерпывают на разном уровне; малые фламинго выискивают микроскопические водоросли на глубине пяти-шести сантиметров, а обыкновенные фламинго опускают клюз глубже, собирая мелких ракообразных и другую крохотную живность.

Птицы питались обычно до полудня. К этому времени тепловое излучение с поверхности озера достигало такой интенсивности, что воздух колыхался и изображения фламинго, переступавших всего в нескольких метрах от камеры, начинали расплываться и дрожать. Съемки становились невозможными, мы с облегчением покидали раскаленное убежище и ретировались в лагерь. Но и там не удавалось укрыться от зноя. Иногда сквозь частокол безлистных деревьев пробивалось слабое дуновение ветерка, хотя оно тоже не приносило облегчения — воздух обдавал горячим, сухим жаром, словно из духовки. Даже птицам, похоже, становилось невмоготу. Большинство птиц прекращали кормиться и застывали возле своего отражения в зеркальной глади.

К трем часам пополудни температура падала, и мы снова могли снимать — изображение получалось четким. Тент пылал горячим гостеприимством. Увы, птицы к этому времени начинали покидать места кормления. Фламинго взлетали партиями, расправляя крылья и являя во всей красе их черно-красное оперение; по озерной глади скользили бесформенные нежно-розовые пятна. Фламинго пролетали небольшое расстояние и приземлялись в чуть более глубоком месте в северной части водоема. Там одни выстраивались в длинную очередь, но три-четыре птицы в ряд, образуя змеевидную линию длиной в несколько сотен метров. Другие сбивались в плотные кучки и стояли, высоко задрав головы, тесня и толкая друг друга. Мы находились довольно далеко, и на таком расстоянии их тонкие ноги были неразличимы, отчего плотно сомкнутые тела казались неподвижным розовым облаком, висевшим в полуметре над поверхностью озера.

Что они делали? Может быть, готовились к перелету? Или это была процедура ухаживания и подготовка к спариванию? Чем больше мы наблюдали за ними, тем яснее понимали, как мало нам известно об этих дивных птицах. Кто они — случайные гости, залетевшие на Мадагаскар с другой стороны Мозамбикского пролива? Если да, то чем их так привлекло это озеро, что они пустились в дальний путь, в несколько сотен миль над морем? Если же они не из Африки, то где они гнездятся? Есть ли вообще на Мадагаскаре места гнездования фламинго?

Мы отправились в деревушку к рыбакам в надежде найти ответ хотя бы на часть вопросов. Селение насквозь пропиталось едким запахом разложенной повсюду на циновках сушившейся рыбы. Среди мусора на земле я заметил вымазанные в грязи розовые перья. Это доказывало, что птиц отлавливают и едят. Жорж уже бывал раньше на озере, и жители деревни знали, что он — официальное лицо. Знали они и о том, что закон запрещает уничтожать птиц.

Может быть, поэтому они отнеслись с подозрением к нашим расспросам о фламинго. Неудивительно, что мы не получили ответа на многие вопросы. Лишь в двух вещах рыбаки были твердо уверены. Во-первых, с месяц назад на озере было больше птиц, а во-вторых, насколько им известно, птицы никогда не устраивали гнезд на соленых отмелях озера.