Андрей Некрасов - Морские сапоги. Рассказы Страница 14

— Пойдем, я тебя к мамке отведу, — сказал он, — хоть напоследок друг на дружку посмотрите, попрощаетесь.

Тут увидел он управляющего промыслом, вышедшего на берег.

— Петр Ильич, — крикнул Васька, — гляньте, кто попался-то!

— А ты и рад, дурачок, — сказал управляющий. — Моя бы воля, я бы их всех отпустил, и больших и маленьких. Да ничего, брат, не поделаешь. Наша должность такая. Не таскай ты его, не мучай. Давай-ка лучше зверя сочтем. — И он принялся считать белух, лежавших на берегу. Их оказалось больше сотни. Потом управляющий пристально оглядел спокойное море и чистое небо, окинул глазом горизонт и тут заметил маленькое серое облачко.

— Придется, ребята, зверя повыше поднять, — сказал он ловцам, — к вечеру как бы шторм не разыгрался. Смотрите, добычу не смыло бы.

— И то, — согласился Антон. — У меня с утра кости ломит. К погоде, не иначе. Да и чайки вон на воду не садятся… Давайте-ка, ребята, авралом.

Уставшие за день ловцы нехотя поднялись и стали оттаскивать белух подальше от берега. Звери были тяжелые, а людей на промысле и без того не хватало. Чтобы убрать до вечера всех белух, приходилось с этим делом спешить. А тут как раз дежурный на вышке дал сигнал — поднял красный флаг на короткой мачте. Это означало, что показался зверь.

Васька поглядел на море. Там белые и черные горбы то и дело поднимались из воды и пропадали снова, и даже издали было понятно, что идет большой косяк зверя.

А управляющий не на белух смотрел, а на катер. Он боялся, как бы зверя не прокараулили. Если солнце бьет в глаза, белуху в море плохо видно.

— Эх, хорош косячок, — сказал управляющий. — Семен бы только не проворонил.

Васька услышал эти слова и обиделся за отца.

— Как же, проворонит, — сказал он. — Сами не провороньте, а папка вон катер заводит.

На катере и в самом деле завели мотор. Белый дымок показался за кормой. Катер двинулся с места, сперва тихонько, потом, натянув буксиры, сразу рванулся вперед и помчался, огибая косяк и таща на буксире обе лодки. С задней два человека белыми охапками сбрасывали за корму тяжелый невод.

Почуяв недоброе, весь белуший косяк круто свернул в сторону. Но было уже поздно. Сеть зыбкой стеной встала на пути к открытому морю, и белухам невозможно было прорваться.

На берегу ловцы спешили, как могли, с уборкой, но дело все равно шло медленно. Управляющий сам то и дело брался за лямку. Тут он вспомнил, что есть на промысле старая лошадь Машка. На ней возили дрова для кухни и воду с ключа.

— Эй, Васька, — крикнул управляющий, — полно тебе с белушонком играть, давай-ка работать!

— А чего делать-то? — спросил Васька.

— Вот сейчас Машку приведут, так ты садись на нее верхом да будешь белух возить. Ясно?

— А чего же, — согласился Васька, — это можно.

Он любил ездить на Машке верхом. Лошадь была послушная, и Васька легко с ней справлялся. Его подсадили на лошадь, он взял в руки повод. Рабочие накинули лямку на хвост белухе, Машка тронула и не спеша потащила зверя.

— Эй, с дороги! — покрикивал Васька и подгонял лошадь.

А катер уже повернул к берегу. За ним длинной цепочкой лежали на воде поплавки. И ни одна белуха не могла пройти под ними. Если бы огромный зверь ударил с ходу, он пробил бы невод, как паутину. Но белухи подплывали поближе к сетке и, увидев белые ровные клетки, так пугались, что, разом повернув, торопились уйти подальше от страшного невода. А невод стягивался крутой дугой и вот-вот должен был совсем закрыть зверю дорогу к морю. Похоже было, что на этот раз косяк не уйдет.

На берегу работа остановилась. Ловцы смотрели на невод и гадали, сколько белух вытянут на этот раз. Сказать этого пока никто не мог, но видно было, что зверя попалось очень много.

Испуганные белухи забились, подняли брызги. Вода в неводе забурлила, побелела и глухо зашумела, словно где-то неподалеку гремел водопад.

Как раз в это время Васька подъехал к матери белушонка, и Антон набросил ей на хвост петлю. И, если бы Васька сразу тронул лошадь, наверное, ничего бы и не случилось. Но он решил напоследок еще поговорить с белушонком. Он подъехал к нему поближе и сказал:

— Ну, прощайся со своей мамкой. Теперь я ее прямо на завод свезу…

Тут на берег накатилась небольшая волна. И то ли испугалась Машка, то ли не хотела ноги мочить, только она попятилась задом и наступила на хвост белухе. Та рванулась и, почуяв под собой воду, собралась с силами, вся изогнулась, как рыба, сильно отпихнулась хвостом и сразу оказалась в море.

Лямка была длинная. Прежде чем Васька опомнился, белуха уже далеко отплыла от берега. Она с разгона так дернула лямку, что лошадь от неожиданности села на задние ноги и сползла в воду. Она тут же попыталась встать, но под водой песок жидкий, как кисель.

Машка не удержалась, сползла еще глубже, а секунду спустя только голова лошади осталась над волнами.

Машка отчаянно билась. Глаза ее налились кровью, ноги работали, как пароходные колеса, но как ни старалась, не могла она справиться с белухой. Та повернула в открытое море и понеслась вперед. Она шлепала хвостом, глубоко ныряла и снова поднималась из воды, чтобы вздохнуть.

Лошадь вместе с Васькой тащились за ней, как на буксире.

На берегу, завидев это, ахнули. А Васька даже и не заметил, как все это произошло. Он только схватился покрепче за шею лошади и что есть силы прижался к ней. Секунду спустя он понял, что белуха тащит их в открытое море, сжал Машкину шею еще крепче и отчаянно закричал:

— Папка, тону!

Он бы, наверное, и еще раз позвал отца. Но тут горькая вода набралась ему в рот, он захлебнулся, цветные круги закружились перед его глазами, и все пропало… Он уже не видел и не слышал ничего, но по-прежнему, как клещами, сжимал ручонками шею лошади.

А невод уже притонили. Катеру осталось пройти метров двести. Уже вышел на нос матрос, чтобы бросить конец веревки на берег. Но, как только белуха потащила Ваську, рулевой, заметивший его, круто отвернул катер от берега, наперерез зверю.

— Руби конец! — приказал Семен матросу. А сам выхватил бинокль из футляра и быстро глянул на море, на берег, на невод.

До берега и так было рукой подать, а в бинокль он показался еще ближе. В неводе билось сотни три жирных, крупных белух. Та белуха повернула и пошла вдоль берега. А Васька по-прежнему крепко держался за шею лошади.

«Успею!» — решил Семен.

Матрос уже замахнулся топором, но Семен ему под руку крикнул так, что услышали даже на берегу:

— Стоп, не трогать невод!

На секунду показалось всем, что Семен хватился поздно. Топор блеснул на солнце и с глухим стуком ударил по канату. И все ждали, что вот разлетится пополам канат и зверь лавиной пойдет в море из невода. Но ничего не случилось. Матрос в последнее мгновение успел вывернуть топор, и он ударил по канату плашмя.