Джеральд Даррелл - Натуралист на мушке Страница 16

— Акклиматизировались? Хорошо. Я думаю, вы знаете, сначала Сан-Блар. Рифы похожи или, скорее на леса, рыбы все равно как птицы без крыльев. Вы так не считаете? Поэтому острова красиво… поскольку вы не… увидим, когда туда доберемся. Потом мы знаем, что, ну, Барро-Колорадо, да?

Я сделал большой глоток из своего стакана. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я работал с Эластером, и милостивое время уже успело залечить некоторые раны, нанесенные попытками общения с ним на Маврикии. С мольбой в глазах я посмотрел на Полу.

— Милый, Эластер хочет сказать следующее, — произнесла она успокаивающим тоном. — Если мы собираемся сравнивать лес с коралловым рифом, то, учитывая сложности, связанные с подводными съемками, он предлагает сначала отправиться на острова Сан-Блас. Согласен?

— Согласен, — ответил я. — У меня нет никаких возражений.

— Ну и хорошо. Тогда мы вылетаем туда завтра. Это подходит вам, ребята?

— Конечно, — ответила Ли и тут же совершила ошибку, попытавшись вытянуть дополнительную информацию из нашего режиссера. — А как выглядят острова Сан-Блас?

— Покрыты вы знаете красивые штуки, пальмы, эти острова гм, многие из них индейцы, правительство не может контролировать женщины золото в носу, и так далее. Риф очень большой, — рассказывал Эластер, возбужденно размахивая руками. — Вам понравится уверен Конрад.

— А у тебя нет путеводителя? — с надеждой спросила Ли у Полы. При всем своем энтузиазме Эластер вряд ли мог служить хорошим гидом. Мне часто приходило в голову, что если бы марсиане прилетели на Землю, то для них было бы большой удачей встретить добрейшего, необычайно великодушного, но и крайне невразумительного Эластера в качестве первого представителя человеческой расы.

И вот следующим утром мы собрались на маленьком аэродроме, расположенном на окраине города. На съемках этой серии нашим оператором был Роже Морид, высокий красивый француз, внешностью и голосом напоминавший покойного Мориса Шевалье. Он обладал неистощимым запасом забавных историй и был тонким ценителем женщин.

После того как мы забросили весь широкий ассортимент нашего оборудования в самолет, рассчитанный на двенадцать человек, и заняли свои места, к нам присоединились еще несколько коренастых, кофейно-коричневых, приятно выглядящих индейцев с монголоидными чертами лица. На мужчинах были простые рубашки, брюки и шляпы с обвисшими полями, но женщины носили яркие разноцветные юбки, платки и блузки, оживленные красивой вышивкой. У одной пожилой дамы на груди был вышит большой, ярко расцвеченный тукан; у другой на блузке две огромные красные рыбы лучезарно улыбались друг другу на фоне ультрамаринового моря; а грудь третьей украшала вдохновенная сцена, на которой несколько маленьких черных рыбаков в каноэ пытались при помощи хлипких, неэффективных удочек поймать рыб размером с кашалота. Все дамы, яркие и пестрые, как попугаи в своем брачном наряде, имели в качестве дополнительного украшения золотые кольца размером с обручальные, вставленные в центр носа, а на их щеки нанесен толстый слой цикламеново-розовых румян. Это были жительницы островов Сан-Блас, и они выглядели просто великолепно.

Пока полет проходил над центром Панамы, нас немного трясло, но вскоре мы достигли Карибского побережья и полетели над голубым прозрачным морем с рифами, похожими на странных морских змей, застывших в голубом янтаре. Повсюду были разбросаны сотни и сотни островов Сан-Блас, каждый такой маленький и совершенный, с обручальным кольцом коралловых рифов вокруг белых пляжей и лохматыми париками пальм, что они походили на макеты островов южных морей в витрине магазина игрушек. Наконец, к моему ужасу, пилот начал опускаться все ниже и ниже, направляясь к островку микроскопических размеров, и мне казалось, что пытаться совершить на нем посадку можно лишь в случае крайней необходимости. Вскоре мы уже почти касались поверхности воды, и бедняга Эластер, который не любил маленькие самолеты еще больше, чем я высоту, судя по своему внешнему виду, уже был готов к самому худшему. Но в тот момент, когда мы думали, что аварийной посадки на воду нам не миновать, самолет пролетел над белоснежным пляжем, за которым сразу же началась взлетно-посадочная полоса. Мы нырнули вниз серией вибрирующих скачков, их коснувшись полосы, самолет сразу же завизжал тормозами. Когда мы наконец остановились, нам стало ясно, чем объясняется такой жесткий метод посадки. Взлетная полоса в точности соответствовала острову, или, можно сказать, остров соответствовал взлетной полосе, не оставляя места для ошибки. Если вы не совершите посадку с абсолютной точностью, то, приземлившись в одном конце полосы, рискуете свалиться в море на другом, и я думаю, Эластер оказался не единственным, кто был рад поскорее покинуть самолет.

Нам пришлось прождать некоторое время после того, как наш самолет приземлился, и гору нашего багажа, плавившегося на солнце, облепили коричневые и зеленые кузнечики, очевидно, нашедшие его необычайно соблазнительным. Всех наших попутчиков встретили каноэ, и теперь они уже были маленькими точками на сверкающей поверхности моря, направляюсь к многочисленным островкам, разбросанным вдоль горизонта. Вскоре показалось большое, низко сидящее каноэ, и когда оно причалило к берегу, из него вышел коренастый маленький человек с кривыми ногами, до тогб похожий на тибетца, что можно было подумать, он прибыл прямо из Лхасы. Как оказалось, его звали Исраил и он был владельцем отеля, в котором мы собирались остановиться.

Мелкое море было горячим, как кровь, и прозрачным, как джин, с маленькими стайками разноцветных рыбешек, дрожащих и колышущихся над песчаным дном. Мы отошли от берега и поплыли на веслах по спокойной воде к небольшому острову площадью не более четырех-пяти акров, густо усеянному пальмами. Мы обогнули остров, а затем направились к маленькому бетонному причалу напротив отеля — сооружения, при виде которого у меня захватило дух.

— Ты только посмотри на него, — с восторгом сказала Ли, — разве это не чудо? Я никогда не встречала ничего подобного.

— Самый необычный отель, который я где-либо видел, — согласился я. — Пять звезд, Эластер. Мы получим здесь массу удовольствия.

— Забавный, правда? — спросил Эластер, сияя. С короткими фразами он справлялся значительно увереннее.

Отель был просто очаровательным. Он представлял собой двухэтажное здание из стволов бамбука, скрепленных между собой сложно переплетенной рафией, в форме латинской буквы L, с крышей из пальмовых листьев. По всему периметру отеля шла двухэтажная веранда, на которую выходили двери, по всей видимости, ведущие в спальни. Все строение нависало над глубоким бетонным бассейном, где плавали мириады разноцветных рыбок в компании двух величественных морских черепах. Рядом с отелем находилось еще одно несимметричное строение из бамбука и пальмовых листьев с несколько обшарпанной вывеской «Бар». Всю эту картину украшали высокие пальмовые деревья, изогнутые, словно луки, чьи темно-зеленые листья шелестели на ветру, словно перешептываясь друг с другом. Пышные заросли гибискуса и других тропических кустарников были в полном цвету. В ослепительном сиянии солнечных лучей здесь все имело некоторый налет нереальности и выглядело в точности так же, как голливудские декорации для съемок эпической саги из жизни южных морей. Казалось, вот-вот по этой шаткой бамбуковой лестнице сойдет язвительный Сомерсет Моэм в безупречных белых парусиновых брюках. Но самым близким его подобием были две черепахи, взирающие на вас с выражением такого же презрительного высокомерия.