Джеральд Даррелл - Натуралист на мушке Страница 17

— Ты только посмотри на него, — с восторгом сказала Ли, — разве это не чудо? Я никогда не встречала ничего подобного.

— Самый необычный отель, который я где-либо видел, — согласился я. — Пять звезд, Эластер. Мы получим здесь массу удовольствия.

— Забавный, правда? — спросил Эластер, сияя. С короткими фразами он справлялся значительно увереннее.

Отель был просто очаровательным. Он представлял собой двухэтажное здание из стволов бамбука, скрепленных между собой сложно переплетенной рафией, в форме латинской буквы L, с крышей из пальмовых листьев. По всему периметру отеля шла двухэтажная веранда, на которую выходили двери, по всей видимости, ведущие в спальни. Все строение нависало над глубоким бетонным бассейном, где плавали мириады разноцветных рыбок в компании двух величественных морских черепах. Рядом с отелем находилось еще одно несимметричное строение из бамбука и пальмовых листьев с несколько обшарпанной вывеской «Бар». Всю эту картину украшали высокие пальмовые деревья, изогнутые, словно луки, чьи темно-зеленые листья шелестели на ветру, словно перешептываясь друг с другом. Пышные заросли гибискуса и других тропических кустарников были в полном цвету. В ослепительном сиянии солнечных лучей здесь все имело некоторый налет нереальности и выглядело в точности так же, как голливудские декорации для съемок эпической саги из жизни южных морей. Казалось, вот-вот по этой шаткой бамбуковой лестнице сойдет язвительный Сомерсет Моэм в безупречных белых парусиновых брюках. Но самым близким его подобием были две черепахи, взирающие на вас с выражением такого же презрительного высокомерия.

Наша спальня оказалась, мягко говоря, необыкновенной. Здесь не было никакой необходимости в окнах, поскольку свет свободно проникал в комнату сквозь стены, а через некоторые щели открывался великолепный вид на море и окружающие нас острова. Кровати были огромными и продавленными посередине — очевидно, когда-то они утратили часть деталей. Песок на полу приятно хрустел под ногами, придавая жилищу особый уличный колорит. К нашему номеру для новобрачных был приделан маленький закуток размером с гроб, сколоченный из расплющенных банок из-под керосина, покрытых облезлой клеенкой с ярким клетчатым орнаментом. Из этого «шотландского ансамбля» торчала узкая трубка, из которой, как показал эксперимент, при повороте крана прямо вам в глаз била струя морской воды. Это был, конечно же, не отель «Рид», но в таком идиллическом окружении иного и не следовало ожидать.

Мы едва успели распаковать багаж и аккуратно развесить нашу одежду на единственном стуле, как, взглянув через перила веранды, увидели приближающееся каноэ, управляемое бронзовым от загара молодым человеком в компании с юной блондинкой. Как оказалось, это был Марк и он занимался специальными исследованиями рыб на исследовательской станции Смитсоновского института — группа зданий, беспорядочно поставленных на одном из рифов в четверти мили от нас. Марк был откомандирован к нам, чтобы исполнять роль нашего проводника и консультанта, пока мы находимся здесь. Он имел привлекательную внешность с легким оттенком чего-то восточного в чертах лица, и позднее я узнал, что его мать была японкой. Необычайно эрудированный и компетентный, он сразу же стал нашим наставником и другом, как и студентка Кэти, работавшая вместе с ним. В тот же день Марк повез нас на коралловый риф, расположенный примерно в миле от нашего жилья, где он проводил свои исследования и поэтому знал там каждую рыбу по ее христианскому имени. Бросив якорь на песчаное дно у края рифа, где глубина не превышала шести футов, мы надели маски и нырнули в теплую воду.

Невозможно оставаться равнодушным к волшебству того момента, когда ты входишь в воду и погружаешь свое лицо под ослепительно сияющую поверхность тропического моря. Маска похожа на магическую дверь; ее стекло устраняет раздражающее воздействие морской воды, открывает путь в сказочную страну невообразимой красоты. Вначале мы медленно плыли над золотистым песком, который покрывал яркий, постоянно меняющийся сетчатый узор, сотканный лучами ослепительного солнца, и видели, как морские коты, похожие на странные пятнистые сковородки, плавно ускользают с нашего пути. Тут и там были разбросаны маленькие островки сияющих, как драгоценные камни, кораллов в убранстве из разноцветных водорослей, украшенные губками и красочными асцидиями; каждый островок окружала собственная свита рыбок — оранжевых, алых, синих, как ночное летнее небо, желтых, словно одуванчики, полосатых, в крапинку, ребристых, игольчатых и прочих самых невообразимых форм. Мы продолжали плыть, и вскоре впереди показался риф — причудливая страна гротов и каналов, тайных садов, засаженных губками и переплетенными кораллами, а также огромных коралловых замков со знаменами водорослей, реющих над зубчатыми стенами. Здесь были кораллы-мозговики, похожие на огромные черепа сраженных в битве и упавших в море гигантов, чьи скелеты стали частью рифа. Вокруг раздавалось щелканье, урчанье, скрежет и писк рыбьих разговоров, споров, кормежек. Выбираем один из петляющих каналов и проплываем по его прихотливым изгибам.

В первую минуту водоросли гладят ваши плечи с обеих сторон; морские ежи, похожие на плоды конского каштана, прилипли к разноцветным стенам; рыбка мечется перед вами, словно приглашая следовать за собой.

В следующую минуту узкий канал внезапно расширяется и выходит на маленькую площадку ослепительно блестящего мелкого песка, сплошь усеянную толстыми черными голожаберными моллюсками, словно какой-то морской фургон, развозящий деликатесы, ошибочно разгрузил здесь партию колбас. Затем узкий канал превращается в огромную, заполненную рыбами долину, и тут у вас появляется возможность почувствовать пульсацию моря, его поднятия и опускания, когда вы парите словно птица над рифом и внезапно замечаете, что под вами ничего нет, кроме таинственной пугающей бездны, когда край рифа резко скатывается к морскому дну и исчезает в бархатисто-черной темноте.

Марк знал этот и другие рифы так же досконально, как большинство людей знают собственный сад за домом. Он, например, всегда мог сказать, что, проплыв по определенному каналу, сделав первый поворот налево, а второй направо, повернув налево у большого коралла-мозговика и проплыв еще двадцать футов вперед, вы найдете именно ту губку, коралл или рыбу, которых ищете. Он направлял нас к нашей цели по каналам рифа, как человек, указывающий вам путь по улицам родного города, и, конечно же, если бы не его указания и эрудиция, мы бы многое упустили или не смогли понять. Язык млекопитающих, птиц и, до определенного предела, рептилий состоит, по большей части, из едва уловимых движений и поз, и требуется время, чтобы научиться понимать эти движения — например, определять, что говорит вам волк своим хвостом. И теперь, наблюдая за морскими обитателями, нам пришлось изучать совершенно незнакомый язык. Мы постоянно задавали себе вопросы. Почему эта рыба лежит на боку? Или стоит на голове? Что с такой решимостью защищает эта рыба и поче му другая, словно уличная женщина, настойчиво домогается всех, кто проплывает мимо? Без помощи Марка мы вряд ли смогли бы понять и миллионную часть из того, что нам довелось увидеть.