Александр Власенко - О пижонстве Страница 2

Взял, значит, я штаны от этого костюма, одну штанину в другую продел – чем не защитный рукав? Кусок войлока между штанинами вставил, поближе к локтю. Надо бы подложить и второй, чтобы кисть понадежнее прикрыть, да возиться не хотелось. «И так, – думаю, – сойдет. Если на встречной атаке собака ударит в локоть и попадет по нерву – удовольствий на полчаса точно хватит. А кисть, ну уберу кисть, разве ж не успею?» Подшил все быстренько, лямочки-тесемочки приладил и прочее. На всякий случай проверил свежеиспеченный продукт на молодых кобелях (старых – ну в баню: порвут еще, потом опять сиди с иголкой!). Пробивают чувствительно, конечно, особенно как раз на кисти. Но терпеть можно. С тем назавтра и пошел на показуху.

А мероприятие на футбольном стадионе. Стадион переполнен. Публика в основном уже тепленькая. Собак завидели, шумят, крови жаждут.

Вот щенки под слабые аплодисменты отработали, пора и нам с Иргой на выход. Хозяйка держит ее у одних ворот, я бегу от других. Прикидываю, как бы это нам с жучкой встретиться точно в середине поля. Рассчитал расстояние, махнул стеком – Иргу по этому сигналу отпустили, и полетела она, да с таким небывалым у нее азартом, что я даже удивился: во раскочегарилась, старая плесень! Прибавляю ходу, чтобы все-таки в центре поля с собакой столкнуться, кричу, прутом над головою размахиваю. Тогда общепринято было встречать собак на быстром беге, лоб в лоб, жестко, а не как сейчас – с уходом в сторону, мягким приемом, разворотом под собаку и «дорожками» (для неосведомленных: «дорожкой» называется фортель, привнесенный в дрессировку, похоже, из области балетного искусства, когда фигурант в момент хватки доворачивается на собаку так, что оказывается бок о бок с ней, а затем, осторожно приглаживая ей шерсть той мухобойкой, которую нынче принято использовать вместо стека, бежит на пару с собакой несколько метров по прямой). Очень ценились овчарки, которые при сближении с фигурантом не тормозят, а наоборот, наддают скорости и вылетают на него дальним и высоким прыжком с трех, а то и с четырех метров. Но собак с таким прыжком в самых лучших из рабочих – старых восточногерманских линиях – было немного. А высшим классом считалось, если собака, изогнувшись в броске, ухватит крепко за плечо и, пролетев своим корпусом мимо, закрутит фигуранта в пируэт и уронит на землю. Или, еще лучше, если протаранит так, что у фигуранта ноги вперед вылетают и шмякается он на пятую точку опоры, а то и на спину. Но Ирга, как и почти вся ее родня, работает без прыжка. Поэтому, чтобы эффектно смотрелось, надо принять ее очень точно, почти до сантиметра, на приподнятый локоть и только в последний миг немножко отклонить корпус от прямого удара. А тут я вижу, что этот раззадоренный сучий потрох явно ошибается с прицелом. Дистанции осталось всего ничего, и если не поберечься, то Ирга с разлету проскочит под рукавом и влепится мне в живот. Поскольку мне по ряду причин претит подобное развитие событий, я несколько сбавляю обороты и начинаю прежде времени уходить в сторону. Ирга в ответ меняет траекторию своей атаки, и в следующее мгновение… А в следующее мгновение у меня в глазах темным-темно! На трибунах стоял ор, и вряд ли кто слышал, как орал я. А я орал, потому что в полном соответствии с законом подлости эта змея подколодная поймала меня за ту самую кисть, которую неохота мне было накануне защитить получше, прикрыть лишним куском войлока.

Через долю секунды прихожу в себя, но пребываю при этом, как выясняется, в более горизонтальном положении, нежели ранее. Приподнимаюсь на три конечности. Четвертую, которая в рукаве, Ирга мне не отдает, тянет, зараза, к себе. Вижу, подбегает испуганная Флюра, Иргина хозяйка, лицо у нее белое, глаза по восемь с половиной копеек. Кричит:

– Ирга, фу! Рядом!

Ирга – девочка покладистая: выплюнула меня послушно, хоть и с сожалением, и села у хозяйкиной ноги.

Некоторое время меня не покидало ощущение, будто кто-то только что зажал мою руку в слесарные тиски и от души крутанул вороток. Потом кисть просто онемела. Я стряхнул рукав, глянул на нее: ну да, слегка раздавленная, немножко ободранная. Пальчики сгибать-разгибать еще с четверть часа другой рукой пришлось. Недооценил, ох недооценил я Иргину хватку.

Под восторг трибун идем к выходу. Нас встречает, пытаясь перекричать шум, встревоженный организатор:

– Ну что, что-то не получилось, сорвалось?

– Да с чего вы взяли? Все получилось. Вот только гораздо лучше, чем кое-кому хотелось бы!

…Теперь, спустя почти двадцать лет, думаю: ну что мне мешало сразу сшить рукав как следует или, в конце концов, загодя проверить и атаку Ирги, и надежность рукава? Ответ один – пижонство. На «авось» понадеялся.

2

Нет-нет, нельзя несерьезно и безоглядно относиться к собаке, которая по-настоящему умеет кусаться, и особенно если она собирается цапнуть не абстрактного кого-то, а вполне конкретного тебя.

То ли годом, то ли двумя позже отправились мы небольшой компанией поглазеть на выставку, которую проводил захиревший к тому времени по причине неконкурентоспособности досаафовский клуб. Сидим мирно, пьем пиво, никого не трогаем. Только ловим, конечно, косые взгляды, потому как неспроста захирел тот клуб, а при самом активном содействии нашего «Содействия».

По всем правилам хорошего тона, досаафовцы перед началом работы рингов и в перерывах для привлечения, как водится, зрителей и пропаганды своей деятельности проводят показательные выступления. И все бы ничего, да только собак, которые для показухи годятся, у них в клубе всего две. Вот этих двух и пускают на задержание то этак, то так. Собачки, надо сказать, в атаке смотрятся вполне и вполне: бегают быстро, прыгают неплохо и кусают высоко. Правда, и веса, и силы у них маловато, по каковой причине фигурант как может им подыгрывает, всякий раз при нападении на него не очень умело, но старательно падая, а иногда и кувыркаясь. Фигурант этот, Вова – высокий и румяный юноша с насквозь прозрачными глазами, в общении весьма нетерпимый и вспыльчивый, а уж самолюбивый – еще похлеще, чем я был в его возрасте. Независимо от того, знает или не знает, всегда все упрямо делает по-своему, и нет, кажется, такого поворота, на котором бы его не заносило. Разумеется, уже считает себя большим специалистом. Дрессировочный рукав на Вову надет не самый крепкий, но с учетом качества принимаемых собачек хватит ему и такого.

Бегает себе Вовочка и бегает, падает да и падает – ну и леший с ним, нам-то какое дело! Мы гораздо похуже фигурантов видывали, которые и на его уровне стуфтить бы не смогли. Так что даже не смеемся громко, хотя есть над чем. Одна из кусающихся-то собачек – Вовочкина, да и другая его прекрасно знает, так что это все игра на публику, к тому же не в лучшем исполнении: то поторопится фигурант упасть, то, наоборот, запоздает.