Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших Страница 28

У крупных животных наряду с врожденными правилами поведения малыши учатся жизни – перенимается опыт родителей, копится мудрость способом проб и ошибок. Особенно важна эта школа для хищников, поскольку им приходится действовать в меняющейся обстановке. И родители (чаще всего это бывает только мамаша) учат детей. Учат прилежно, подавая пример, поощряя или же задавая трепку и отпуская затрещины. У волков и медведей такая школа длится два года. Для молодого зверя это время наибольшего риска – не за всем мамаша успевает доглядеть, не все упредить. Детская смертность в природе очень высокая. Но, научившись премудростям дикого бытия, перешагнув подростковый возраст, животное имеет шансы прожить столько, сколько ему отпущено природой.

Особенно долог процесс воспитанья и обучения у слонов и человекообразных обезьян. Малыши обезьян с матерью почти не расстаются, усваивая все тонкости добывания пищи, спасения от врагов, усваивая социальные законы в группах. То же самое у слонов. Рожденный малыш, хотя и сразу становится на ноги, беспомощен, ему даже собственный хобот мешает. Мать глаз с него не спускает. Под ее животом слоненок прячется при опасности, с возможностями малыша соизмеряет мать скорость перемещенья и поддерживает его хоботом при переходах через потоки и по обрывистым тропам. Хлопот со слоненком так много, что, кроме матери, за малышом присматривает еще и «тетушка», а то и две сразу.

Так же как у людей, возникают тут драматические коллизии. Вот что в кенийском национальном парке Амбосели наблюдала недавно зоолог Синтия Мосс. Одна из слоних родила недоношенного малыша. Слоненок был очень слабым. Мать и две «тетки» в течение часа пытались поднять его на ноги, но неуспешно. В открытой пыльной саванне слоненку грозил перегрев. Тогда мать осторожно поддела малыша под бивни и, поддерживая его хоботом, понесла в тень. Около километра осторожно двигалась она с драгоценной ношей в сопровождении «теток». Ничего особенного в перетаскивании детеныша с места на место нет. Медведица несет, бережно удерживая в зубах крошечных малышей, так носят кошки, собаки, лисы, волки. У слонов такая транспортировка наблюдалась впервые.

Чем кончилась спасательная экспедиция? Увы, слоненок не выжил. Синтия Мосс пишет: «Слоны в отличие от многих животных небезразличны к кончине сородичей. В молчаливом единении они обычно долго топчутся около трупа, потом забрасывают погибшего ветками и уходят. Так было и на этот раз. Дольше всего не уходила от мертвого слоненка мать. Мне показалось – она на что-то надеялась».

Таково материнское сердце. Мать готова рисковать и жертвовать жизнью ради детеныша. И часто надеется на лучшее, когда надежды, увы, уже нет.

• Фото из архива В. Пескова. 6 января 1995 г.

Ворон – птица осведомленная…

Великий театральный кукольник Сергей Владимирович Образцов был человеком любознательным, любил природу, восхищался ее тайнами и возможностью эти тайны познать. Беседы с детьми он часто начинал так: «Вы ведь, наверное, думаете, что ворон – это муж вороны?» И объяснял далее, чем отличаются во́роны и воро́ны…

Однажды я видел двух этих птиц, сидящих почти что рядом на февральской заиндевелой березе. Ворона выглядела серым пушистым шаром с черною оторочкой. Ворон был черен до синевы, подтянут и едва ль не в два раза крупнее вороны. Очень разные птицы и по виду, и по повадкам. Впрочем – родня! В семействе врановых есть еще галки, сороки, грачи, сойки, кукши, кедровки – всего более ста видов, обитающих по всему свету.

Все врановые слывут птицами-интеллектуалами (по повадкам вороны мы хорошо это знаем). Но ворон почитается «главным умом» всего птичьего царства. Кое-что прибавлено ему легендами. Но ум этой птицы подтверждают все, кто наблюдал воронов на воле или прирученными (они, кстати, хорошо приручаются).

Я много лет наблюдаю воронов в «моем» подмосковном лесу между Киевским и Калужским шоссе. Лет тридцать назад тут обитали две пары воронов. И я без большого труда обнаружил их гнезда. В конце марта, подъезжая к гнездам на лыжах, в бинокль я видел, как вороны кормят уже сидящих на кладках самок. А в мае, когда птичий мир только еще разворачивал гнездовые хлопоты, молодые воронята были уже на крыле и до июля держались семейством, получая от родителей корм и понемногу приспосабливаясь к жизни. Однажды я наблюдал, как еще тускло-черный молодой вороненок неуклюже преследовал лягушку и как мать (или отец? – самца и самку у воронов отличить трудно) преподнесла молодому урок настоящей охоты.

Ворон – птица немногочисленная. Ее охотничья территория велика. И два гнезда на лесной площади примерно в тридцать пять километров – уже немало. Но в последние пятнадцать лет число воронов в «моем» лесу стало расти. За деревней Кончеево построили птицефабрику. Ее отходы стали для воронов надежной столовой, и они вполне мирятся с «теснотой».

Несомненно, у воронов сильно развита звуковая коммуникация: «Лети сюда!», «Есть корм!», «Все в порядке!», «Опасность!» – около сотни разных сигналов. И все это выражается разных тональностей звуками, в которых явственно слышится вибрация буквы «р-р-р». (По-польски название ворона – крук, хрипун – названье латинское.) Есть у птицы немало звуков, напоминающих металлический скрежет, стук дятла, треск клюва, как у аистов на гнезде, и даже нежное счастливое бормотанье. Любовная песня? Я слышал ее несколько раз в феврале, прислонив ладони к ушам и рассматривая двух сидящих рядом птиц.

Ворон еще и поговорить может.

По общему представлению, вороны – существа мрачные, без радости жизни. Ничего нет дальше от истины! В феврале, как только небесная синева начнет отражаться в тенях на снегу, у воронов начинаются игры. Можно долго смотреть, как, забираясь выше и выше, две угольно-черные птицы (иногда три – знаменитый человеческий «треугольник»?) с огромной скоростью режут синеву неба. Они кувыркаются на лету, исторгая в морозный воздух свое знаменитое «крр-у!» Бывает, как цирковые акробаты, птицы круто падают вниз и только у самой земли распускают парашют крыльев. Временами вверху летуны сливаются в одно темное пятнышко. Знатоки говорят: в акробатических этих полетах любовные пары сцепляются лапками, передают из клюва в клюв или бросают и ловят на лету какие-нибудь предметы. Все это исполнено глубокого смысла в жизни таинственных птиц. И все излучает радость. Токованье сорок в конце февраля и любовная акробатика воронов – предвестье весны или даже ее начало, названное Пришвиным весной света.

Первыми из всех наших птиц (исключая клестов) начинают вороны хлопоты о потомстве. Их гнезда прочные. Расположены высоко. Родители-вороны – очень прилежные. Хорошо знают, когда, где и что взять для птенцов. В «моем» лесу, думаю, известны им все поляны, все болотца, все глухие кормные уголки. Увидел однажды крота на снегу. Назад возвращаюсь – крота у лыжни уже нет, а рядом на снегу крестики следов и узорчатый отпечаток воронова крыла. Разговаривали как-то с пастухом из деревни Зименки о способностях воронов все разыскивать, замечать. «Осведомленная птица…» – сказал пастух.

Все знают: в лондонском Тауэре живут вороны. Точнее сказать, в крепости держат шесть – восемь птиц, подрезая им маховые перья. Птицы состоят на государственном довольствии, есть в Тауэре даже должность смотрителя воронов. Когда какая-либо из птиц умирает, ее хоронят во рву у замка и сразу же ищут новую на возникшую вакансию. Попытки гнездованья в неволе кончались ничем. Снесенные яйца сами же вороны расклевывали – их семейная жизнь беспокойства не терпит.

Англичане птиц знают и любят. Вороны Тауэра известны по именам, в газетах описаны их характеры и проказы, прослежены сроки жизни. Увы, 300 лет вороны не живут. Но и 30 – тоже немало! Рекордное долголетие воронов зарегистрировано в Тауэре – сорок три года.

Ни в Лондоне, ни в окрестностях города вольных воронов нет. Между тем когда-то эта птица повсюду была многочисленной, небоязливой. Пищи всеядному летуну хватало везде. В Америке орды воронов следовали за бизонами и волками, подбирая все, что «с возу упало». Довольно пропитанья было воронам и в Европе. Обитали они даже и в городах, выполняя, как нынче воро́ны, роль мусорщиков.

В Лондоне их шумливая дальнозоркая стая, пишут, предупредила стражу о приближении войска мятежного Кромвеля. Как видим, были основания воронам покровительствовать. Но их расплодилось так много, что лондонцы попросили Карла II избавить их от докучливого соседства. Однако прорицатель-гадальщик напророчил королю множество бед, если он уничтожит всех птиц. Король, подумав, повелел содержать в крепости только шесть – восемь воронов. Так возникла традиция, оберегаемая поныне.