Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова Страница 3

его сначала надо отключить от вакуума, а потом быстро подхватить, пока он не упал и корова не наступила на него. Сколько раз мне потом приходилось силой вытаскивать стаканы из-под копыт, когда корова упорно не желала менять позу и приходилось толкать ее или самой поднимать копыто, а потом бежать мыть аппарат, потому что согласно великому и могучему закону подлости он падал всегда на кучку свежего навоза. Приведешь наконец его в порядок — и бегом к другой корове, которую ты давно подготовила к дойке, а она уже успела лечь чистым выменем на солому, так что приходится начинать все заново. Попробуйте вы, городской человек, считавший себя до сего дня высококультурным, поднять решившую отдохнуть нахальную деревенскую корову, которая уже насмотрелась на студентов и чихать хотела на придурочную девчонку, которая прыгает вокруг нее! Гарантирую — после третьей попытки от вашей культуры мало что останется. Но вот корова решает подняться, потому что у нее, как ни странно, выработался рефлекс на дойку, а ее упрямство — просто желание поиздеваться над новым практикантом. Вы с довольным видом наклоняетесь к ее вымени… И слышите голос доярки, зовущей вас, потому что первая ваша корова уже полминуты доится вхолостую, то есть аппарат сосет пустое вымя. Бросив все, летите к первой, срываете с нее стаканы, попутно получаете копытом по руке и оказываетесь, как вначале, с двумя неподключенными аппаратами.

На мое счастье — и на счастье всех других девчонок — мы были далеко не первыми студентами, попавшими в Стенькино на практику. Такое тут происходит каждый год, и все привыкли, а потому в первый день мне, конечно, орали, перекрикивая гул мотора, что опять корова легла или аппарат упал (еще одно развлечение для коров — подцепить копытом шланг и дернуть: аппарат летит по плавной кривой, брызгая молоком). Но всякий раз, как я прибегала на зов, Тамара успевала все сделать сама и мне оставалось лишь смотреть, как она с этим управляется. С коровами она не церемонилась и выполнила три четверти работы, которую мы должны были делить на двоих.

Кроме доения, доярки тут же перевалили на наши плечи еще две обязанности — уборку навоза и выравнивание подстилок. Метлой или лопатой мы выгребали из-под коров свежие кучки в канавку навозоуборщика и тут же засыпали это место опилками или соломой. Обычно этим занимаются одновременно с доением, в паузах между сменой аппаратов, но первое время, пока не освоились, мы в основном работали уборщиками. Это у нас получалось лучше.

Зимой — а именно тогда мы впервые оказались на ферме — коровы почти все время проводят на привязи, каждая в своем стойле, у кормушки. Лишь в перерывах между дойками их выпускают погулять во дворы. Гуляют они по отделениям. На нашей половине комплекса таких отделений было пять, то есть коровы дышали свежим воздухом через день.

Придя вместе с доярками на ферму, я заметила, что в середине два ряда стойл пустые — как раз наши. Но расспросить мне ни о чем не дали.

— Встань вон там! — Тамара толкнула меня в соседний проход перед рядом, где ждали своего срока стельные коровы. — Смотри, чтоб никто не ушел. Будешь разворачивать назад!

Я остановилась, где велели, и вытянула шею, чтоб увидеть первых коров. Со стороны, наверное, это было похоже на загонную охоту — только вместо диких зверей сторожить приходилось обыкновенных коров.

Но так только казалось. Где-то — мне не было видно — распахнулись двери, и замерзшие коровы (а я забыла сказать, что в тот день резко похолодало) хлынули обратно в тепло. Их подгоняло желание согреться и знание того, что перед этим наверняка проехал кормораздатчик и кормушки полны свежего силоса и сена. Так и было на самом деле, но я, в отличие от коров, не смотрела на кормушки.

В первый миг, когда между проходами замелькали коровьи спины и воздух наполнился слитным дружным мычанием: «Я первая!», «Нет, пусти меня!» — я подумала, что нам придется ловить каждую, отводить на свое место и привязывать. У всех коров на шеях болтались на цепях резиновые груши, за которые их и цепляли. Я не знала ни как это делается, ни тем более где какая корова стоит. И уж подавно не представляла, как можно встать на пути у стада. Я же не смогу остановить их!

Я бы наверняка испугалась, если бы стояла чуть ближе, но коровы сами разобрались. Не обращая внимания на окружающих, они скопом устремились к пустым кормушкам, спеша просунуть головы в щели, напоминающие бойницы. Груши застревали внизу, так что доярке потом было достаточно повернуть общий рычаг — и стадо оказывалось привязанным. Остались лишь две-три копуши, которые не спешили к кормушкам, а решили воспользоваться случаем и осмотреться. Таких и вылавливали, отводя на место и привязывая вручную.

На мое счастье, эти путешественницы направились в соседнее отделение, где работали другие девчонки из нашей группы. Тамара и скотники устремились за беглянками, а я поспешила перевести дух.

И в этот миг на меня вышла корова.

Где она пряталась — трудно сказать. Может, стояла между своими дисциплинированными товарками, ожидая, когда можно будет пойти погулять, а может, просто замешкалась при входе, но, как бы то ни было, мы с ней оказались один на один в проходе.

Она спокойно шла своей дорогой, наверняка принимая меня за еще один столб — столько благодушия и задумчивости было написано на ее морде. Корова была огромная, толстая, крепко сбитая и почти черная. Мне бросился в глаза ее массивный череп, широкий лоб с кудряшками над внимательными красивыми глазами и короткие прямые рога, торчавшие в разные стороны.

Между нами оставалось шагов пять, когда удравших коров пригнали назад и Тамара заметила меня, стоявшую и смотревшую, как огромная корова медленно бредет по проходу, время от времени воруя у остальных из кормушек силос.

— Чего стоишь? — крикнула доярка, не спеша приходить на помощь. — Гони его отсюда! Это не из нашей группы!

Я тронулась с места и хлопнула в ладоши:

— Ну-ка, поворачивай!

Голос у меня дрогнул — я слишком поздно заметила у моей «коровы» кольцо в носу, — но эффект был достигнут. Моя «корова» остановилась и удивленно воззрилась на меня — «столб» оказался человеком.

— Пошла! — Я взмахнула руками, как мельница крыльями, и шагнула вперед.

Кто-то из скотников уже бежал ко мне, и бык не спеша повернулся боком, загородив проход и давая разглядеть себя во всей красе. Это был, конечно, не могучий производитель, основатель