Шон Эллис - Свой среди волков Страница 37

Где-то через сутки я услышал заветный шум мотора. Машина, несомненно, пришла из лагеря, но водителя я не знал. За два года персонал Центра сменился, так что метаморфозы с моей внешностью не произвели на него должного впечатления. Зато мой запах наверняка выбил его из колеи, хотя парень был слишком вежлив, чтобы показать это. Мы вообще молчали почти всю дорогу. Я не знал, что сказать, хотя тем для разговора было полно. Но я ведь два года прожил без человеческого общения, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке.

Когда я предстал перед Леви, на его обычно бесстрастном лице отразился настоящий ужас. Я, честно говоря, не ожидал такой сильной реакции. Однако это помогло мне понять, что изменения, произошедшие во мне за эти два года, затронули не только внешность. И когда он протянул руки, чтобы обнять меня, я потерял самообладание. Все, все во мне стало другим. Масштаб пережитых испытаний начал потихоньку доходить до моего сознания. Я выжил, но оставил позади все, что любил, весь тот прекрасный и дикий мир. Меня одолела невыносимая слабость, я едва держался на ногах и плохо соображал. В лагере осталось мало людей, но, как и Леви, при встрече они не могли скрыть потрясения. Им с трудом верилось, что это действительно я. Когда меня спросили, чего мне принести, я ответил: «Меду!» — и откуда-то тотчас же появилась целая банка. Я с налету умял половину, пока все стояли вокруг и молча глазели на меня.

Дальнейшие события протекали словно в тумане. Почти сразу меня отвезли помыться в Винчестер — помню ощущение теплой воды и мысль «вот она, цивилизация!». Душевой служил какой-то полуразвалившийся сарай, напор был еле ощутимый, но я блаженствовал, как в люксе отеля «Ритц». Без одежды я выглядел очень странно. Мое лицо и кисти рук были темными и задубевшими от холода и непогоды, а все остальное — лилейно-белым. Когда я побрился, мой облик приобрел контрастность логотипа. Я до того исхудал, что смахивал на нечто среднее между дикарем и бомжом; от меня остались кожа да кости, к тому же покрытые толстенным слоем грязи, которая потоками лилась из-под душа. Причем полностью отмыться мне в тот раз так и не удалось. Мне как будто приставили чужие руки и чужую голову, да еще и с широкой белой полосой вместо бороды. Я развлекался, пытаясь представить себе, какое впечатление буду производить на соотечественников, когда вернусь в Англию.

Все требовали рассказов о моих приключениях. Однако историй было так много, что мне пришлось составить нечто вроде сжатого конспекта, строго придерживаясь фактов. Биологи жаждали цифр и отчетов — сколько там было волков, как они выглядели, спаривались ли сколько родилось щенков, где волки жили и охотились, какие тропы использовали. Из моих описаний они сделали вывод, что эти волки действительно не похожи на задействованных в программе по восстановлению численности и, скорее всего, я имел дело с дикими волками, пришедшими сюда по одному из миграционных коридоров, о которых говорил Леви. Все очень разволновались, узнав, что теория Леви подтвердилась. Однако некоторые сотрудники Центра (в основном ученые) категорически не одобряли мой поступок. Конечно, они поражались тому, что мне удалось выжить в таких условиях, сохранив здравый рассудок, да еще и проникнуть в стаю. Это удивляло и меня самого. Но они вовсе не спешили выставлять меня героем. Напротив, они обвиняли меня в безответственности: дескать, я безрассудно подвергал опасности и себя, и волков. Остальные их коллеги считали мое достижение невероятным и сенсационным. А вот индейцы воспринимали мой опыт как нечто достойное, но отнюдь не исключительное. Ведь люди их племени жили в горах среди диких животных сотни лет.

Мне не терпелось прыгнуть в самолет и улететь поскорее. Теперь, когда путь назад, к волкам, я себе отрезал, мне хотелось только одного — домой. Я устал выслушивать как похвалы, так и упреки. Но меня все-таки уговорили остаться в лагере на пару недель, чтобы немного прийти в себя и восстановить силы. А это оказалось не так просто. Понятно, что мне предстоял нелегкий период психологической адаптации. Но существовала еще одна проблема — мой организм так привык к сырому мясу, что долгое время просто отказывался принимать другую пищу! Я умирал от желания навернуть пиццы с пеперони, мороженого и прочей съестной ерунды, но мой бедный желудок пока не способен был переварить все это. К тому же он настолько сжался, что я мог есть только по чуть-чуть, маленькими порциями. Мне требовалось три дня, чтобы съесть то, что сейчас я уминаю за один присест. А углеводы добрых три недели мгновенно вызывали у меня тошноту и расстройство желудка.

Но труднее всего было вновь научиться жить среди людей. Мир, который я только что покинул, был простым и гармоничным. В нем отсутствовали хитрость, злоба, обман и бессмысленная жестокость. Там царил естественный и разумный порядок вещей. Волки могли вести себя агрессивно и жестко, защищая свои интересы, но о близких заботились нежно и преданно, что я испытал и на себе. Главной задачей этих животных было кормить и защищать свою семью, но они также уважали и остальных существ, живущих рядом. Они убивали только ради еды, а не ради забавы, и не больше, чем необходимо.

Люди же, напротив, обычно плюют на окружающий мир с высокой колокольни. Им присущи жадность и эгоизм, они обращаются с природой так, будто все на свете существует для них одних. Наше общество во многом несправедливо и жестоко. Дожидаясь своего рейса в аэропорту, я наблюдал, как родители без всякого повода отчитывают и ругают своих маленьких детей. Мне хотелось крикнуть им: «Немедленно прекратите! Это же ваши дети. Научитесь ценить то, что имеете!»

Глава 16

Новый подход

И вот, после всей этой нервотрепки, я наконец-то очутился в Англии. Мои мысли постоянно занимал вопрос, как улучшить жизнь волков в неволе. Теперь, когда я так глубоко проник в их мир, мне открылись вещи, которые нельзя постичь, наблюдая за ними со стороны. Как часто поведение волков толковалось неверно! Их истинные потребности оставались без должного внимания, и я страстно желал помочь им.

Первым делом я отправился в Плимут — повидаться с Джен. К тому времени у меня совсем закончились деньги, и я активно взялся за поиски работы. Я хотел найти что-нибудь, связанное с животными, предпочтительно из семейства собачьих, но в то же время обеспечивающее достойный заработок. С помощью старых армейских связей мне удалось устроиться на курсы инструкторов-кинологов при военном ведомстве в городке Мелтон-Моубрей, в графстве Лестершир. Мы начали с основ дрессуры, потом были тренировки с преследованием, когда пес должен догнать чужака и схватить за рукав, и напоследок — правила ухода за служебными собаками. Курсы длились три месяца, и по окончании этого периода я досконально знал все — от правил кормления и присмотра за животными до методов обучения собак и людей, которым предстоит иметь с ними дело.