Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс Страница 4

«Мы привыкли думать, что люди какие-то особенные. Но если посмотреть на биологическую подоплеку поведения, мы такие же, как многие другие млекопитающие, а те, в свою очередь, имеют базовые системы, аналогичные, например, рыбьим, – говорит Нильс Дингеманс, специалист по поведенческой экологии из Мюнхенского университета Людвига Максимилиана, один из пионеров в области исследования личности животных. – Если мы обнаруживаем у рыб такую же систему реакции на стресс, как у людей, нам это кажется удивительным. Но ничего удивительного здесь нет. Если эволюция – это выбор оптимального пути, почему бы ему не проявиться у многих видов?»

Чтобы закрыть разрыв между нами и другими животными, важно понять, что мы сами не так умны, как нам кажется. В классическом исследовании 1977 года покупательниц спрашивали, какая из четырех пар нейлоновых чулок лучше по качеству. Чаще всего испытуемые выбирали крайнюю пару справа, хотя на самом деле все чулки были одинаковые, и при этом все обосновывали свой выбор тканью и совсем не упоминали о положении. Мы обманываем себя даже по поводу собственных инстинктов.

Многим из нас инстинктивно проще признать наше сходство в умственных способностях, эмоциях и социальных отношениях с другими млекопитающими, но тяжелее распространить это на рыб, птиц и насекомых, которые совсем на нас не похожи. Тем не менее некоторые черты и способности могли появиться на дереве эволюции дальше, чем мы себе представляем. В 2016 году невролог Тодд Файнберг и специалист по эволюционной биологии Джон Маллатт предположили, что переживаемое осознают не только люди и даже не только млекопитающие и птицы, но и все животные, имеющие позвоночник. Сознание, утверждают они, существует уже как минимум пятьсот двадцать миллионов лет и появилось задолго до того, как выросли леса и эволюционировали млекопитающие. Оно существовало с тех времен, когда в кембрийский период в океанах плавали первые рыбоподобные позвоночные.

Сознание – самое скользкое понятие: попытка точно его сформулировать похожа на сборку пазла из перевернутых кусочков. Достаточно будет сказать, что сознание включает в себя способность объединять и обрабатывать полученную от разных органов чувств информацию о мире и месте животного в нем. Файнберг и Маллатт отмечают, что, судя по ископаемым остаткам, у ранних позвоночных уже были глаза с высоким разрешением и для обработки изображения им нужен был сложный мозг. Эти существа могли формировать картину мира. Стимулом для развития этой способности, видимо, стало появление хищников – червей, которые ели других червей на дне океана: началась «гонка вооружений» за более развитые органы чувств и мощь в обработке информации. Судя по всему, у некоторых беспозвоночных, в том числе насекомых, крабов и осьминогов, сознание в ходе эволюции сложилось независимо от позвоночных. Все это означает, что видеть мир можно по-разному: с точки зрения ворона, трески или краба. Несколько десятилетий назад эта мысль показалась бы нелепой.

Время от времени проводятся коммерческие соревнования между олимпийским пловцом и акулой или бегуном и гепардом, и человек, конечно, проигрывает. Есть бесчисленное множество задач, с которыми животные справляются лучше нас: собаки умеют по запаху определять болезни, в том числе коронавирусную инфекцию, а черепахи держат курс в тысячи километров (они, конечно, могут и заблудиться, но люди со спутниковой навигацией тоже). Этот принцип простирается еще дальше. У птиц, рыб, рептилий и земноводных имеются рецепторы для ультрафиолетового излучения. Колибри могут различать такие цвета, которые мы даже представить себе не можем. Может ли оказаться, что у животных есть переживания и эмоции, которых нет у нас? Или что их переживания более насыщенные?

Превосходство человека проявляется не в том, что мы когда-то себе представляли. В головном мозге африканского слона намного больше нейронов, чем у нас. Мозг других млекопитающих схож с нашим по строению. В мозге рыб, птиц и насекомых меньше нейронов, и кора в нем отсутствует, однако это, кажется, не мешает ему выполнять многие аналогичные функции. Уже известно, что развитые умственные способности есть у попугаев и осьминогов, поэтому больше нельзя судить животных по их генетической близости к человеку. Может быть, если – или когда – человечество вымрет, на планете в ходе эволюции начнут доминировать и займут наше место другие виды – например, потомки сегодняшних крыс и воронов. Цитируя американского защитника природы Альдо Леопольда, люди – «лишь попутчики других существ в одиссее эволюции».

Я помню, как в моем детстве взрослые ругали мультфильмы Диснея за «антропоморфных» животных. Для ученых антропоморфизация означает предположение, что животное испытывает те же эмоции, что и мы, поскольку оно ведет себя аналогичным образом. Как и все допущения, оно не лишено недостатков, но Франс де Вааль, ведущий специалист по приматологии, считает, что избегать антропоморфизации еще рискованнее. С точки зрения способностей и эмоций полезнее всего видеть себя в континууме с другими животными, и то, что мы не можем решительно утверждать, какие эмоции они испытывают, больше говорит об ограничениях наших научных методов, а не об ограниченности их восприятия.

В то же время есть особенности, которые присущи только человеку. Де Вааль убежден, что (сложный) язык – единственная «уникально человеческая» черта. А вот Кон Слободчикофф, специалист по поведению животных, обнаруживший у луговых собачек разные сигналы, с этим не согласен. Однако имеется мало свидетельств, что животные обсуждают вчерашние события. Уникальным для человека может быть ощущение смертности, и, несомненно, наш уровень самосознания и планирования будущего выходит далеко за пределы того, что наблюдается у других животных. Файнберг и Маллатт указывают, что форма сознания, которой обладают птицы, рыбы и насекомые, не столь богата, как наша, и, например, не позволяет им размышлять о собственных ощущениях.

С моральной точки зрения, однако, самое существенное различие между нами и другими животными заключается в том, что у нас есть власть определять их судьбу. Мы держим в своих руках жизни миллиардов особей – млекопитающих, птиц, рыб, насекомых и так далее – и будущее миллионов видов. В начале ХХ века люди в какой-то момент прошли точку значительного воздействия на половину свободной ото льда суши и – путем изменений климата, разрушения мест обитания и неустанной эксплуатации природных ресурсов – стали доминирующей силой на планете. Чтобы отличить современный период от предшествующих эпох, ученые называют его антропоценом. На практике это означает, что, куда ни глянь, видны наши следы: все виды реагируют на наше присутствие, наш спрос на ресурсы, производимые нами отходы, пластмассу и парниковые газы. Этот мир построил человек, но вместе с властью приходит ответственность.

Хорошо обращаться с животными полезно для нас самих. Без