Геннадий Падаманс - Первостепь Страница 46

Однако тудина сейчас у людей нет. Вождь Бурый Лис уважается всеми, но тот не тудин. Степной Орёл был тудином, но умер. Все умирают, не только охотники. Прежний шаман, когда умер, принёс со своей смертью много бед. Люди, когда вспоминают об этом, до сих пор содрогаются. Люди долго ждали другого шамана. Но он не являлся. Напасти и беды валились на племя. Охотники возвращались пустыми с охоты, старики непрерывно болели, женщины рожали мёртвых детей, в степи совсем прекратились дожди, а зимой лютовали морозы. И некому было со всем этим бороться. Но однажды пожилой уже внук древнего могучего шамана из рода Длинной Шерсти заболел шаманской болезнью. Он кричал по ночам и распевал песни духов во сне. Убегал в степь совсем голый и безоружный, зимой и летом, и бродил там помногу дней, и никто не догадывался, жив он ещё или мёртв. Но тот всегда возвращался. И всё повторялось. Он мог спать, не просыпаясь, много-много дней подряд. И столько же дней мог не спать вообще, пытаясь спастись от назойливых духов, заполнивших все его сны. Он ел сырое волчье мясо и закусывал живыми змеями. Он мучился в кошмарах. Старики утверждали, что он станет шаманом, потому что вспомнили, как он родился в рубашке. И однажды после трёхдневного припадка, когда многие опасались, что он не вернётся, Готовящийся полностью выздоровел. Он сделал себе бубен из толстого сука рябины и колотушку из ветки ильма. Потом разжёг большой костёр, и когда тот истлел, стал плясать на пылающих углях. И втыкал в себя многажды кремневый нож, но ни одной капли крови не пролилось. Он только сплёвывал кровь изнутри, сам сплёвывал, сколько нужно. А затем изрыгнул большое нефритовое кольцо и доставал изо рта фигурки духов. И все теперь видели, что есть новый шаман. И он начал камлать.

Тот, кого ныне зовут Режущим Бивнем, успел вырасти и пройти посвящение, а Еохор всё это время шаманил. И дела племени шли хорошо. Еохор стал сильным шаманом и успешно лечил любые болезни. И только прошлым летом, когда отряды охотников ходили далеко в холодные края, они оттуда завлекли зло.

К осени несчастья после долгого перерыва вновь обрушились на племя. Исчезали маленькие дети, пропадали бесследно. Сгорел чум Колючего Ерша, в огне погибла его старуха мать. Гадюка укусила Клыкастого Вепря. Гиена ночью поранила руку Скользкому Угрю. Внезапно умер тудин Степной Орёл. Молния поразила Длинное Копьё. Умер младенец Дубового Пня, за ним ещё двое детей. А когда вдруг ни с того ни с сего заболела и тут же скончалась Прыгучая Жаба, шаман Еохор позвал к себе двух молодых охотников. И одним из них был Сверкающий Глаз.

Это случилось будто вчера, всё так и стоит у него перед глазами нетронутое. Потрескивает бездымный костёр внутри чума, сварливая жена шамана жарит рыбу, хмуро поглядывая на гостей. Шаман долго молчит, задумчиво выстукивая медвежьей косточкой по куску кварца. Его нельзя перебить. И Сверкающий Глаз, и Львиный Хвост тревожно замерли в ожидании. Сварливая хозяйка сняла рыбу с огня, сложила на листья лопуха, принялась чавкать.

Шаман встаёт и идёт за перегородку из мамонтовой шкуры, делая знак охотникам следовать за ним.

Сверкающий Глаз тогда ещё ни разу не был за такой перегородкой. Здесь висят вещи шамана, фигурки некоторых его духов. Но охотник боится разглядывать, не его это дело, можно накликать беду. Он уставился в земляной пол, потом перевёл взгляд на небольшой огонёк в специально вырытой ямке – священный огонь шамана.

Еохор подкладывает в огонёк мелко наломанные веточки багульника, подкармливает, и закуток наполняется горьковатым пахучим дымом, который так нравится духам. Шаман еле слышно твердит заклинание, предлагает охотникам встать на колени перед пахучим огнём и попросить у дыма очищения. Он поджигает пучок новых веточек и окуривает спины охотников а также их головы. Только после этого Еохор приступает к делу:

– Не сходились ли молодые охотники с женщинами в эти дни? – первый вопрос. Нет, ещё неженатый Сверкающий Глаз был занят другим, а жена Львиного Хвоста донашивает ребёнка. Шаман согласно кивает:

– Вы проворные охотники, – говорит он скрипучим шершавым голосом. – У Сверкающего Глаза есть дух-хранитель. И у Львиного Хвоста есть дух-хранитель. Злой шаман Маленьких Людей Тундры насылает злых духов на нас. Они касаются наших людей. Вы это знаете. В полночь злой дух придёт за душой Прыгучей Жабы, которая сегодня умерла. Он придёт в шкуре гиены или шакала. Так сказали мои духи. Мы положим тело Прыгучей Жабы возле её чума, и все уйдут из стойбища. Но двое молодых охотников останутся рядом с Прыгучей Жабой; Львиный Хвост встанет по левую руку, а Сверкающий Глаз – по правую руку. Охотники будут стоять тихо, не шевелиться. Они не спугнут злого духа. Они сделают острые дротики из болотных коряг и обожгут их на новом огне из веток багульника. Никто им не помешает, никто их не увидит. Еохор распорядится, чтобы все уходили. Когда злой дух явится, охотники его поразят. Тогда завтра злой шаман Маленьких Людей Тундры умрёт. Так будет. Идите!

Темно. Ни зги не видать. Моросит тихий дождик, холодные капли заунывно бьют по лицу, нагоняя дремоту. Но страх сильней дремоты. До рези в глазах Сверкающий Глаз вглядывается во тьму, чтобы увидеть заранее, не прозевать, успеть подготовиться. А там только призрачный шелест дождя о зловещую мутную ночь.

Должно быть, полночь. Что-то ёкнуло в груди. Вдруг совсем рядом, в каких-нибудь двух шагах, над самым ухом ухнул филин, и Сверкающий Глаз так сильно вздрогнул, что едва не выронил дротик из правой руки.

Львиный Хвост протянул к нему руку над трупом, коснулся плеча. Его пальцы идут мелкой дрожью, пульсируют. «Надо бы успокоить его», – думает Сверкающий Глаз, но кто успокоит его самого…

Силуэт появляется ниоткуда. Пальцы Львиного Хвоста дрожат сильнее, он вцепился в плечо, цепко сжал. Шакал приближается, чёрный, бесшумный, вкрадчиво ступает как будто над землёй.

Правая рука заносит дротик. Зачем Львиный Хвост его так трясёт, он может промазать, зачем так трясёт… Сильный резкий бросок. Дротик втыкается в бок и проходит насквозь чёрный сгусток тумана. Шакал припадает с жалобным хрипом и тут же вскакивает, начинает вертеться, быстро-быстро вертеться, пытаясь зубами вырвать чуждую палку, но у него жёсткий хребет, он не способен так изогнуться, он только вертится и вдруг исчезает. Совсем исчезает. Беззвучно.

Львиный Хвост давно уже выронил свой дротик. Он отпустил плечо товарища и деревянным голосом ломает тишину:

– Сверкающий Глаз поразил шелудивую гиену. Его голос в этот момент страшнее темноты, страшнее шакала; Сверкающий Глаз не может опомниться, рука застыла после броска, он не воспринимает слов товарища, он слышит грохот вместо слов. Грохот собственного сердца.