Рудольф Самош - Кантор идет по следу Страница 48

Чупати открыл дверь. В комнате стояло пятнадцать простых железных коек. Кантор обошел все кровати и остановился у одной. Сначала он обнюхал ножки кровати, затем грубое одеяло и, наконец, подушку в грязной наволочке.

— Кто спит на этой кровати? — спросил привратницу старший лейтенант.

Привратница недоуменно пожала плечами:

— А вы думаете, что я знаю? Они то на одной койке дрыхнут, то на другой. Разве узнаешь? Бегают туда-сюда, как цыгане…

— Бросьте чепуху говорить! Чья это кровать? — строго оборвал женщину Чупати.

— Эта? А-а, Керкаи! Вот чья. Я его еще спросила, почему он вернулся обратно, а то я думала, что они с другом совсем уехали. Он мне ответил, что он что-то забыл, а вообще-то они действительно уезжают.

— Сегодня все жильцы ночевали?

— А кто их знает… — Женщина развела руками. — Это такой сброд. Иногда по нескольку дней не появляются, прораб надоедает с розысками, как будто я знать должна…

В карманах погибшего не было никаких документов. Видимо, он знал что-то важное. Чупати внимательно осмотрел постель, но ничего не нашел. Затем поднял матрац на соседней койке и вынул из-под него три пары ручных часов.

— А на этой койке кто спит? — спросил старший лейтенант привратницу.

— Это кровать Петера. Но откуда у него столько часов? — Женщина удивленно всплеснула руками.

Старший лейтенант попросил назвать полное имя и фамилию владельца кровати.

— Петер Месарош, — ответила привратница. — Красивый, здоровый такой парень. Если бы вы его видели! Красавец!

— Может, мы и видели… — прервал ее Чупати.

— Они вместе с Керкаи уехали. В конце недели они всегда вдвоем уезжали. Месарош очень скромный, тихий паренек, такой трудолюбивый! Никто на него ни разу не жаловался, хотя он целый год здесь прожил. Да и сам Керкаи не раз говорил, что более хорошего друга у него никогда не было.

— А что сказал этот Керкаи? Куда они уезжают? — спросил Шатори.

— Сказал, что они уезжают насовсем: тут, мол, заработок плохой. Одного я не поняла, почему он так спешил. Быстро уложил в небольшой чемоданчик свои вещички и пошел. Сказал, что поедут в Комло, там больше платят. Ненужные вещички он мне оставил. Я ему еще сказала, что он смело может жить до конца следующей недели, тем более что и деньги за общежитие уплачены…

Полицейские, даже не поблагодарив ее, пошли к выходу.

Через десять минут Кантор уже стоял перед кассой на железнодорожной станции. Окошечко кассы было закрыто.

Чупати постучал. В ответ кассирша, не открывая окошка, крикнула:

— Через полчаса открою! Нечего попусту стачать!

Чупати еще хотел что-то спросить, но Кантор потащил его за собой на перрон. Обогнув станционное здание, пес вывел сержанта на заросшую густым кустарником аллею. Собака шла по следу, низко пригнув голову к земле. Увидев собаку и идущих за ней двух полицейских, со скамейки встал какой-то мужчина и быстро зашагал к кустам. Чупати мужчина сразу же показался подозрительным, но Кантора он спустил с поводка только тогда, когда тот обнюхал скамью, на которой до этого сидел незнакомец. По знаку хозяина Кантор бросился в кусты наперерез незнакомцу.

— Хотите, поспорим, что сейчас Кантор приведет нам Керкаи, — сказал сержант Шатори и полез в карман за сигаретами.

— А нам разве не нужно за ним идти? — удивился старший лейтенант.

— Нет. Нам сейчас не мешает немного передохнуть. Разве мы мало прошли сегодня пешком? А Кантор сам приведет сюда этого Керкаи.

Через несколько минут Кантор действительно привел основательно покусанного Керкаи к скамейке, на которой сидели Чупати и Шатори. Не успел преступник опомниться, как запястья его были крепко зажаты наручниками.

— Ну что ж, расскажите нам свою историю, — сказал майор Бокор, обращаясь к арестованному.

Шатори и Чупати сидели в кабинете майора и с любопытством ждали, что будет говорить Керкаи. Но тот упрямо молчал.

— Может быть, вам напомнить кое-что? — предложил майор. — Пожалуйста. Настоящая ваша фамилия Андраш Комади. Родились вы в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, кончили четыре класса средней школы. Фамилия вашей матери Роша Шарош. В сорок четвертом году вы вступили в нилашистскую партию, затем добровольно пошли в хортистскую армию, служили в танковых войсках. Когда Советская Армия освободила нашу родину, вы бежали на Запад. В сорок шестом году вернулись в Венгрию. А в сорок седьмом мы с вами уже встречались. В том же году вы привлекались к судебной ответственности за преступления, совершенные в годы войны, и участие в массовых убийствах мирного населения. Были приговорены к пятнадцати годам тюремного заключения, но в сорок восьмом году вам удалось бежать из заключения. В течение нескольких лет вас готовила для шпионской и диверсионной деятельности американская разведка. На Западе вы жили относительно спокойно вплоть до пятьдесят второго года, когда вас забросили в Венгрию.

С тех пор вы в основном проживали в западных районах страны, неподалеку от государственной границы, работали в различных строительных организациях. Завязывали охотно знакомство с солдатами и младшими офицерами, мобилизованными из технических частей Народной армии, выпытывая у более болтливых из них сведения, составляющие военную тайну. За два года вам удалось собрать кое-какие сведения. Не так ли? — Голос майора звучал твердо. — Здесь вы завербовали Петера Месароша, принудив его заниматься шпионажем. Правда, в последнее время Месарош пытался освободиться от вас, но от Керкаи — Комади не так-то легко избавиться. Вы поселились в городе Н. А когда несколько дней назад Месарош решительно заявил, что он впредь не желает на вас работать, вы решили избавиться от него, предварительно втравив беднягу в грабеж ювелирного магазина.

Месарошу вы обещали, что это будет ваше последнее задание. Вечером, прежде чем совершить ограбление магазина, вы в корчме напоили Месароша и его невесту. Вас там хорошо запомнили, особенно официант, который вас обслуживал. Однако дальше вы допустили небольшую ошибку, которая вас и погубила.

После ограбления магазина Петер пошел не туда, где вы его ожидали, а к своей невесте и подарил ей несколько драгоценностей. Вы незаметно наблюдали за поведением своего подручного. Когда же он и после полуночи не вышел из дому своей невесты, вы сами зашли туда и, можно сказать, выволокли Петера за шиворот из кровати. Это была серьезная ваша ошибка, так как Петер рассказал своей подружке, кто вы такой.

За церковью, куда вы его увели, вы сказали, что вам обоим нужно немедленно бежать. В соседнем селе ждет подвода, на которой вы доедете до государственной границы. Когда вы шли по шпалам, вы незаметно накинули на шею Месарошу петлю из веревки и задушили его. Труп бросили на рельсы, подождали поезда, но его почему-то не было. Тогда вы, чтобы запутать полицию, отрезали Месарошу голову, решив, что это будет воспринято как самоубийство. А самое главное — вы избавились от свидетеля, который мог вас выдать. Вы все учли, все предусмотрели, — продолжал майор, — только не учли, что вас будет разыскивать вот этот товарищ со своей собакой. — И майор рукой показал на Чупати и Кантора.