Альманах - «На суше и на море». Выпуск 2 Страница 53

Собравшись в стальной ком, волк сделал огромный прыжок и помчался к намеченной жертве. Он не ошибся: пробежал больше половины расстояния, и только тогда овчарки учуяли его. Барашек теперь тоже заметил приближающуюся смерть; он жалобно заблеял, но, скованный страхом, даже не пытался бежать, а беспомощно кружился на месте. Это еще больше разжигало алчность волка, он несся как вихрь, гигантскими, упругими прыжками, и с каждым прыжком силы его удваивались, а радость хищника, предвкушавшего солоноватый вкус теплой, дымящейся крови, пьянила его звериный инстинкт…

Но внезапно какая-то тень мгновенно пересекла ему дорогу. Верный товарищ — инстинкт — сразу отрезвил и предупредил о приближении страшной опасности, он же подсказал и средство защиты: волк остановился на всем скаку и сел на задние лапы, проехав при этом несколько метров по скользкой сочной траве. И тотчас же над головой волка захлопали гигантские крылья, страшные и непонятные, они обвевали жарким ветром, накрывали всего хищника, доставляли мучительную боль, задевая по носу… Инстинкт верно приказывал волку: нужно сидеть, не подыматься! Но страх перед крылатым чудовищем оказался сильнее, он победил инстинкт самосохранения, и волк, поджав хвост, бросился в сторону. Это было началом его конца: в заднюю часть спины впились три огромных загнутых когтя. Волк взвыл и резко повернул голову, чтобы укусить врага, напавшего сзади, но другие три когтя сдавили его пасть, словно защелкнувшаяся пружина стального капкана. А потом все произошло в долю секунды: когти с непреодолимой силой сдвинулись, сжали спину волка в дугу, сухо треснул позвоночник, и гроза овечьих стад повалился бездыханным на влажную траву джайлоо…

Распростерши могучие крылья и все еще не выпуская из железных объятий мертвого врага, беркут раскрыл крючковатый клюв и издал хриплый клекот — крик победы. К беркуту быстро подъехал всадник с полевым биноклем на груди в островерхой шапке, отороченной темным бараньим мехом. Он ловко соскочил с седла и бросил победителю кусок сырого мяса. Только после этого птица отпустила свою жертву и стала рвать мясо.

Скоро к месту схватки подоспели чабаны. Охотник посадил беркута на руку, защищенную до локтя толстой кожаной рукавицей. Он с суровой нежностью погладил птицу по голове и сказал по-киргизски:

— Алджел-Той — много взял. Так ты будешь называться.

И могучая гордая птица как-то странно вытянула шею, склонила голову набок и осторожно потянула хозяина клювом за рукав, словно понимая, какого высокого звания она удостоилась…

Солнце еще освещает величественные пики хребта Кунгей-Алатау, далеко внизу бирюзой сверкает озеро Иссык-Куль, но в горных долинах наступили уже сумерки. Шестидесятисемилетний Чомокой Байчубаков возится у костра. С присущим киргизам гостеприимством он решил после удачной охоты угостить меня на славу и сейчас готовил замечательное блюдо «мастава» — густой рисовый суп с бараниной и всевозможными восточными специями. Пока в котелке булькает мастава, Байчубаков рассказывает мне об искусстве дрессировки беркутов.

Искусство это он унаследовал от своего отца — знаменитого охотника иссык-кульской долины. Отец охотился на зверей не только с беркутами. Хаживал он и на медведя еще с кремневым ружьем, а чаще с длинным кривым ножом. «В те поры это было более надежное оружие», — поясняет Чомокой. Сам Чомокой в семнадцатилетнем возрасте считался первым силачом на Иссык-Куле, не было ему равного в искусстве борьбы на поясах. Но вот приехал другой богатырь из Таласской долины, схватился с Чомокоем и бросил его на землю. С месяц проболел после этого Чомокой — видно, у него было какое-то серьезное повреждение внутренних органов. Правда, богатырское здоровье превозмогло болезнь без вмешательства врачей и шаманов, но бороться после этого Чомокой уже не мог и со всем пылом юности отдался охоте с беркутом.

Больше полутора десятков беркутов воспитал он за свою жизнь, и вот последний его питомец — Алджел-Той… Его удалось взять двухмесячным птенцом. Байчубаков выследил орлиное гнездо на неприступной скале и несколько недель наблюдал за ним, размышляя, как добыть орленка. Ему помог случай: в горах разразилась сильная гроза, порывом ураганного ветра птенец был выброшен из гнезда и упал вниз. Орленок уже умел немного летать, но дождь сильно намочил его, птенец отяжелел и не мог подняться в воздух. Правда, пришлось выдержать целый бой с орлицей, она яростно защищала своего детеныша, а бороться с разъяренной орлицей, пожалуй, не легче, чем с крупным четвероногим хищником. Но в конце концов ее удалось отпугнуть ружейными выстрелами.

Первые недели Байчубаков кормил орленка только из рук — приручал его. Но спустя месяц приступил к дрессировке. Беркуту сшили кожаный колпачок, закрывавший ему глаза, затем сделали чучело — к небольшому деревянному чурбану привязали лисий хвост. И вот два всадника — Байчубаков и его сын выезжают в степь. Сын скачет во весь опор и волочит за собой на длинной веревке чучело с лисьим хвостом. Чомокой снимает колпачок, закрывающий глаза беркута, которого несколько дней перед этим не кормили, и пускает его. Беркут действует по инстинкту, унаследованному им от предыдущих поколений: завидя движущийся лисий хвост, он бросается на него, хватает когтями чурбан и начинает клевать его. В это время подъезжает хозяин и награждает птицу куском мяса. Такие учебные «тренировки» повторяются не один десяток раз на протяжении трех-четырех месяцев.

И вот наступает экзамен на «аттестат зрелости». На этот раз уже в горах, а не в степи охотник, вооруженный биноклем, выслеживает настоящую живую лису. Спускают беркута, и тут наступает самый рискованный момент — плоды кропотливого труда нескольких месяцев могут пропасть зря: если молодой беркут не успеет настичь лису, если ей удастся уйти, беркут не вернется. Чтобы этого не случилось, охотник обязательно берет с собой чучело — оно заменяет спасшуюся лису, беркут бросается на него.

Алджел-Тою чучело не потребовалось — на первой же охоте он настиг лису. Но свое гордое имя беркут заработал много позже. По установившейся традиции охотников с беркутами, птице дают кличку после примерно годичного испытательного срока. За это время выясняется, на что способен беркут, и в зависимости от его повадок он получает кличку. Алджел-Той вполне оправдал свою кличку «Много взял»; хотя ему немногим больше года и он еще не достиг обычных размеров (размах крыльев у него всего два метра, а весит он 12 килограммов), на счету его 18 лисиц и два крупных волка. За волка государство выплачивает охотнику 500 рублей, а колхоз, со своей стороны, выдает барана и насчитывает 40 трудодней!