Эрик Кольер - Трое против дебрей Страница 6

На какое-то мгновение я позволил себе вспомнить об Англии и подумать о возможной финансовой помощи оттуда. Отец прозрачно намекнул, что он мог бы дать необходимую сумму денег для покупки небольшой скотоводческой фермы в Британской Колумбии. Скотоводческая ферма! Это было нечто солидное. Это могло бы при разумном ведении хозяйства еже годно давать определенные доходы. А планы, с которыми я носился, были столь же причудливо запутаны, как следы ласки, охотящейся за мышью. Отец всегда был очень осторожен во всем, что касалось фунтов, шиллингов и пенсов. Крайне не охотно согласился бы он вложить хоть один фартинг в мало надежное предприятие с сомнительными видами на будущее. И я тут же отбросил мысль о том, чтобы обратиться в Англию за финансовой поддержкой.

В сентябре 1928 года английский священник, выезжающий по вызову в отдаленные места провинции, обвенчал нас с Лилиан. Добродушный парень был этот священник — коротышка и толстяк с такой довольной миной, как у иглошерста[7], взобрав шегося на верхушку дерева и греющего спину на солнышке. От начала церемонии венчания и до ее конца улыбка не сходила с его гладкого округлого лица… Венчание происходило в просторной гостиной фактории и шло без сучка, без задоринки, за исключением того момента, когда рыжий кокер-спаниель Бечера стал царапаться и визжать под дверью в поисках хозяина. Бечер с женой присутствовали на свадьбе, одетые по-праздничному.

Лилиан обдумала свой наряд с большой тщательностью. Она надела свадебное платье из какого-то легкого кружева, перехваченное у пояса бледно-голубой лентой. На ней была белая прозрачная фата, и я слышал, как миссис Бечер шепнула мужу: «Бог мой, как она очаровательна и мила!»

Повар китаец Джо превзошел себя в кулинарном мастерстве, стараясь устроить пир, достойный такого важного события. Были поданы холодные жареные цыплята, салат, картофель и сладкая кукуруза прямо с огорода. Подали также большую нерку[8], которая не стала менее вкусной от того, что ее проти возаконно вытащили из реки Чилкотин, когда она, не ведая беды, путешествовала вверх по течению к местам нереста. Был и пирог с голубикой, и пирог с тыквой. Был также большой свадебный торт, поданный после цыплят, лососины и десерта и оставшийся почти нетронутым. Бечер откуда-то выкопал две бутылки хереса, и, после того как мы выпили за всех и за все, священник сиял уже как два иглошерста, греющих спины на солнышке.

В 1906 году, когда Лилиан было два года, одна из ее старших сестер привязала подушку к спине кроткой низкорослой верховой лошадки, примостила на ней Лилиан, взяла конец повода в свои детские ручонки и зычно крикнула: «Но, но!» Лошадка, на которой в свое время привезли из лесу немало оленей, пошла ленивым легким шагом, а затем, когда девочка дала ей как следует по крупу ивовым прутом, неохотно перешла на рысь. Все было бы хорошо, если бы из-за ближайшего холма не показались два верховых индейца, несущихся во весь опор. Увидя двух всадников, лошадка Лилиан насторожила уши и резко остановилась, сбросив крохотную путешественницу. Лилиан

перелетела через холку лошади и шлепнулась спиной оземь. Удар нежного детского тельца о твердую почву не прошел даром. Девочка стала заметно прихрамывать, но вовремя никто не обратил на это внимание. К тому же ближайший врач практи ковал за полторы сотни миль, в Ашкрофте. Чтобы добраться туда, требовалось по крайней мере двенадцать дней, а также лошади и возок.

И хотя со временем хромота стала менее заметной, она не исчезла. В результате ушиба у Лилиан были повреждены позвоночник и правая бедренная кость. И когда вскоре после нашей свадьбы мы обратились к врачам и специалистам-остеологам, уже ничего нельзя было сделать с последствиями травмы, полученной в детстве. Хромота осталась у Лилиан на всю жизнь.

Этот-то незначительный дефект в позвоночнике Лилиан и помешал немедленному исполнению наших планов. Мы не смогли отправиться к истокам ручья весной 1930 года и отло жили путешествие на год. По нашим подсчетам выходило, что, если я останусь работать на Риск-Крике до апреля 1930 года, и буду экономить каждый цент из моего жалования, мы сможем накопить достаточно денег, чтобы купить все необходимое для осуществления наших планов. Но через шесть недель после свадьбы случилось событие, заставившее нас потратить немалую долю наших сбережений: Лилиан забеременела.

Трезво обдумав эту сногсшибательную новость, я сказал:

— Тебе придется отправиться в больницу и посоветоваться с хорошими врачами.

— Это будет стоить слишком дорого, — спокойно ответила она. В конце концов большинство женщин в этом крае рожает дома и…

— Но ты не будешь рожать дома, — прервал я ее и, безус пешно поискав более осторожные слова, добавил:

— Разве ты не понимаешь, что с твоей спиной тебе будет трудней рожать, чем другим здешним женщинам.

Вскоре после этого разговора я отправил Лилиан в Кенель — маленькую деревушку, взгромоздившуюся на высоком берегу реки Фрейзер в девяноста милях к северу от Риск-Крика. Кенель могла похвалиться не только хорошим врачом, но и достаточно современной больницей. Совет врача, осмотревшего Лилиан, был дан в категорической форме: в течение месяца перед родами Лилиан должна находиться под наблюдением врача в Кенеле; из-за деформации позвоночника и бедренной кости роды будут нелегкими; возможно, придется делать кесарево сечение.

И все же по милости судьбы и благодаря искусству врача Визи Эрик Кольер появился на свет естественным путем. Осенью того же года я встретился с врачом Лилиан, приехавшим в Риск-Крик поохотиться на уток и гусей. Поговорив немного о здоровье Лилиан и ребенка, он посмотрел мне прямо в лицо и сказал: «Молодой человек, вам повезло». И затем очень серьезно добавил: «Я советовал бы вам ограничиться одним ребенком».

Появление Визи на белый свет стоило нам почти полторы сотни долларов; но, несмотря на то, что пришлось отложить осуществление наших планов на целый год, мы стали после этой отсрочки намного богаче.

Второе июня 1931 года. Ровно одиннадцать лет прошло с тех пор, как Англия стала для меня лишь воспоминанием. Солнце, уже поднявшееся, хотя было только четыре часа утра, безразлично смотрело с почти безоблачного неба. Под крышей сарая для фуража взад и вперед сновали ласточки. Они вили новые гнезда и поправляли прошлогодние. Поодаль, на просеке, в тени одинокого тополя дремало несколько еще не острижен ных овец. Среди них копошились и карабкались им на спины неуклюжие ягнята. В загоне за свинарником корова вылизывала новорожденного теленка. Напротив лавки стоял высокий фургон, доверху нагруженный провиантом, инструментами и всем тем, что мы так долго готовили для поездки. Бечер сидел на крыльце, поглаживая своего кокер-спаниеля.