Марек Малятынский - В тени Канченджанги Страница 13

Вальдек и Юзек стояли возле кухни, провожая нас взглядами, а мы начали одолевать осыпи верхней морены ледника, тянущиеся вдоль склонов Рамтанга. Снег держал еще совсем недурно. И только вступив в зоны ледовых складок, мы поняли; что и сегодня выбрались слишком поздно. Мы скоро сбились с маршрута и лишь время от времени натыкались на подтаявшие от солнца лунки — следы вчерашнего похода Вальдека. Но придерживаться их было трудно. На грязной, растаявшей снежной поверхности они смазывались, пропадали, и мы никак не могли их обнаружить. Явно недоставало вешек. Хорошо хоть мы верно из брали направление.

В снежной котловине, ведущей к терраске на середине ледопада, мы прочно увязли. Снег был рыхлый, влажный, и, хотя здесь следы оказались совершенно четкими, мы проваливались по колено. На тех участках, где, вероятно, имелись трещины, нам случалось увязать в этом месиве по самую грудь. Тогда мы пытались продвигаться на четвереньках.

Наконец последний отрезок, траверс влево, между расщелинами, с выходом на терраску. Здесь снег держал хорошо.

— Марек, погляди-ка на небо. Кучевые облака. Это тревожный сигнал.

Я обернулся: над горами, совсем неподалеку от нас, висела серовато-белая гряда пушистых облаков.

— Вероятно, начнется снегопад. Надо поторапливаться!

Мы двинулись дальше. Снег вызывал серьезные опасения.

Тяжело нагруженные, мы проваливались по пояс и глубже. Здесь, на плоскости, наверняка было немало трещин. Об этом говорила конфигурация района и зияющие трещины повыше — они могли продолжаться под снежным покровом.

Мы шли медленно, разделенные длиной верёвки, в полной тишине, прислушиваясь к шуршанию снега. Осядет или нет?

Шаг, секунды отдыха, наконец можно переместить тяжесть на выдвинутую вперед ногу. От усилий (да и от избытка эмоций) я весь взмок. Но уже пошли сбросы, начало ново го нагромождения, и снег стал потверже.

Тучи на горизонте тем временем сгущались, темнели и… явно приближались. Но мы продолжали путь, стараясь не обращать на них внимания.

Наконец место, до которого мы добрались в прошлый раз. Здесь следы обрывались. Мы начали кружить, влезать на высокие сераки, даже пытались одолеть ледяную стенку, думая, что выше обнаружим вчерашние следы. Да где там!

— Чёрт подери, как же они умудрились здесь пройти?!

Наконец Рогаль, спустившись значительно ниже, заметил следы, уходящие вправо по одному из возвышающихся сбросов. Однако мы радовались недолго. Следы оказались такими нечеткими, что в конце концов мы очутились перед снежной стеной высотой в несколько метров. Тогда обнаружили, что и группа Вальдека тоже здесь кружила. После часовых бесплодных поисков мы, усталые, уселись на рюкзаках. Гряда облаков распространилась уже над долиной Рамтанга. Впервые за время нашего путешествия назревало что-то серьезное.

— Ну, дали мы маху, придется возвращаться, — первым капитулировал я. Рогаль не протестовал. Видно, и ему не улыбалась перспектива бивака во время вьюги.

Вероятно, мы успели бы проскочить. Жаль, что ухлопали столько времени на поиски их следов. Шли бы прямо там, где можно пройти, — рассуждал я вслух. Рогаль по-прежнему отмалчивался.

— Ну что ты скажешь?

— Пошли, — коротко бросил он.

Несмотря на глубокий снег, спуск закончился благополучно. Там, где мы слишком глубоко увязали, приходилось съезжать на ягодицах. Только верхнюю часть ледника одолели с трудом. Значительный отрезок пути пришлось ползти на коленях, но и тогда снег часто не выдерживал. Постепенно становилось все более сумрачно, пошел дождь, а мы все еще переползали по мосткам над трещинами. Едва мы спустились ниже, как повалил мокрый снег, превратив нас в снеговиков.

Промокшие до нитки, мы наконец добрались до базового лагеря. Было уже больше шести. Никто не вышел нам навстречу. В кухне никого не оказалось. Полное безлюдье. Что за удручающее зрелище!

«Да ведь сегодня трое спустились вниз», — сообразил я и рявкнул:

— Соболь, Юзек!

В нашей палатке царила тишина, в «рондо» Соболя что-то зашелестело, и до нас донесся сдавленный, заспанный голос:

— А-а-а, я так и знал, что вы спуститесь. Ну, как дела? У нас свирепствовал дьявольский ветер. Начисто сорвало крышу на кухне. Дождь и мокрый снег. Обед пришлось готовить в верхнем «рондо».

Из палатки выглянул Сонам.

— Sahb, I have boiling water, but no soup! (Саиб, есть кипяток, но нет супа!)

Кипяток! Значит, лишь он один поджидал нас.

Медленно стягивали мы с себя мокрые свитера, брюки. Размокшие ботинки имели жалкий вид. Только рукам дождь и снег пошли на пользу они стали чистенькие, белые, отмытые водой. Я влез в палатку и зажег свечу. Юзек успел лишь пробормотать:

— Гардас оставил тебе спальный мешок. — И воцарилась тишина.

Раздевшись почти донага, я вполз в спальный мешок и молча, съежившись, ждал, когда согреюсь. Пламя свечи беспокойно трепетало, словно бы собирался явиться дух, а за стенами палатки однообразно шелестели мокрые хлопья снега. Через некоторое время в рукаве палатки возникла покрытая снегом рука Сонама с котелком и дымящейся кружкой. Я быстро опорожнил все это, и меня обступило влажное тепло.

Когда я проснулся, солнце ярким раскаленным шаром уже висело над Рамтангом, но воздух еще был холодный.

Из нижнего «рондо» выкарабкался Соболь в своем неизменном вязаном шлеме, потом Рогаль.

— Что на завтрак? — спросил я у Марека. — Мы заслужили кое-что получше, чем обычно!

Он с благоговением извлек из контейнера банку растворимого кофе марки «Инка», единственную оставшуюся у нас, потом начатую пачку порошкового молока.

После завтрака каждый из нас принялся мыть свою посуду, скромно заняв место у ручья.

Чистые и посвежевшие, мы собрались на кухне. Крыша спасала от ослепительно яркого света. Мы закурили сигареты, и беседа снова коснулась каравана, а позже — нашего возвращения. Поездка на «фиатах» через добрую половину Азии и Европы рисовалась парням как увлекательнейшее приключение. Уже не покорение Кангбахена, а эта заманчивая поездка превращалась в желанную цель. Мы не говорили еще, что отказываемся от нашей горы, однако перспектива восхождения на вершину представлялась крайне далекой, почти нереальной. «Прогулка» на машинах ждала нас наверняка, а как будет с горой — чёрт его знает.

— Панове, надо ясно сказать себе, что мы проиграли. — Соболь сделал глубокую затяжку и продолжал говорить так, словно бы наше фиаско не вызывало у него сомнений.

— Еще есть время, — пытаюсь прервать его.

— Меньше месяца… Это слишком короткий срок. Нет, старик, чего ради я буду с тобой спорить! Ты только выгляни из кухни: можно ли одолеть такой пик за четыре недели? Я решил возвращаться в Польшу не позже 25 мая. Тогда уже придет муссон, и ты хоть стань на голову — ничего не сделаешь. А ведь предстоит еще обратный путь, и он займет не меньше месяца. Мне необходимо вернуться на службу 22 июня, как раз в тот день, когда заканчивается наш отпуск. Я однажды уже принял решение, что не откажусь от нормальной жизни, а в ней помимо семьи главное — моя работа.