Хожение за три моря - Афанасий Никитин Страница 15

дочерью великого князя Бориса, великой княжной Марией. И был при том обручении боголюбивый епископ тверской Илия и все князья и вельможи, сколько их ни есть под властью великого князя Бориса; а от другой стороны – сам великий князь Василий и с ним множество князей и бояр. Так было там многолюдно, что город не мог всех вместить. И была радость великая … И москвичи радовались, что учинилась Москва Тверью, а тверичи радовались, что Тверь стала Москвой, два государя соединились в одно»[134].

Части русской земли тогда реально «воедино совокупишася». И тверской купец Афанасий Никитин должен был, как нормальный русский патриот, искренне радоваться этому вместе с иноком Фомой, твердо зная при этом, что светом миру и солью земли является именно Тверь. «Похвальное слово инока Фомы» – это огромный трактат, состоящий из серии похвальных «Слов», целая летопись великих деяний и яркое описание замечательных качеств Бориса Александровича, в котором нам сейчас важны сравнения. Инок Фома прямо уподобил Тверь империи Ромеев, а ее великого князя, «царя и самодержца» Бориса Александровича – императору Константину Великому. Империя Ромеев, названная в западной историографии Византией с целью скрыть факт, что не завоеванная варварами Восточная Римская империя простояла до 1453 г., была единственным в мире православным царством. А ныне таковым становится Русь с центром в Твери, – не без оснований полагали тверичи.

Инок Фома красноречиво передал нам мнение образованных граждан Твери, к числу которых относился Афанасий Никитин. Трактат его настолько хорош, что его надо читать целиком. Но приведем только одну линию сравнений. Фома доходчиво объясняет, почему именно великий князь Борис Александрович – лучший в мире, отчего «государь наш и защитник Тверской земли, великий князь Борис Александрович, прославляется и восхваляется во всех концах земли и народах», почему люди заслуженно «Моисеем его именуют, с Божией помощью мудро правящим новым Израилем – Богом спасаемым городом Тверью, другие же – вторым Константином» Великим.

Тверской князь ромейскому императору был «возлюбленным братом во Христе». Имя его слышимо во все концы земли. Он – новый Давид. Его княжество настолько процветает, что «все, и из князей, и из вельмож, вплоть до простых людей, желают пребывать в том государстве». Он лучше царя Соломона: к мудрости того прибегла только царица Савская, а мудрости Бориса Александровича припали все «великие русские князья и вельможи». Он справедлив, как император Тиберий, и не смущается блеском своих подданных. Он лучший строитель, чем император Лев Премудрый. Он правит лучше, чем сам (Октавиан) Август. По книголюбию он «новый Птолемей». Он «укрепил всю свою державу добрыми делами во имя Бога» не хуже, чем императоры Константин Великий, Юстиниан и Феодосий. Он, как «новый Моисей человеколюбивый, каждого из нас привел от ничтожества и многотрудной жизни в свое радостное и Богом обетованное царство». Он накормил больше людей, чем Иосиф Прекрасный. Проще сказать, «много искал я в премудрых книгах и среди царств, но не нашел ни среди царей царя, ни среди князей князя, кто бы был подобен сему великому князю Борису Александровичу … Многие, жившие прежде нас, желали видеть такого государя … но не увидели, и даже слышать не сподобились», – уверяет Фома.

Конечно, легко быть идеальным государем на лучшей в мире Тверской земле, – констатирует Фома очевидное для слушателей его Слова. «И так как Царьград славен Константином, Киев – Владимиром, а Тверская земля, почитающая их обоих, Михаилом прославлена[135], то поэтому Бог вывел великого князя Бориса Александровича не от какого-то другого корня, но от Михайлова … Ибо великий князь Борис Александрович стяжал Константинову доблесть и Владимирову веру, Ярославово мужество и Михаилов разум».

Борис Александрович правит с мудростью Августа. Он победил москвичей у Ржева, как Авраам у Дамаска. «Он созидает церкви и основывает города, мудрого устройства которых ни у кого нет слов описать, и строит села». «Много есть цветов различных, но один среди них державный. Много есть великих князей, но нет такого, как государь наш великий князь Борис Александрович. И сей по милости Божией есть держава и опора нашему городу». «Соревнуясь со своими праотцами», он превзошел даже прежних тверских князей!

В своем пафосе инок Фома не только книжен, но и конкретен. Он вспоминает множество деяний Бориса Александровича, хорошо известных тверичам, и обосновывает ими похвалы великому князю, еще не называя его царем. Но в годы великого княжения Михаила Борисовича, когда Афанасий Никитин собирался в дальний путь, в «Предисловии летописца княжения Тверского» тверские князья были названы царями и самодержцами. «На мудрости основаны твердость и крепость стен, и утверждение ворот … благочестивый самодержец … – писал летописец, – на твердом камне Христовой веры, которая никогда не поколеблется бурею забвения, как и любовь к Церкви Божией Михаила, великого самодержца. Поистине искусно основал себе дом премудрости, богоразумный град, в основании которого положил страх Божий в сердце, как камень веры, и крепко стены водрузил, то есть, благие нравы»[136].

Эта державная тенденция «богохранимаго града Твери», о котором писал инок Фома, была выражена также в изученной Б.М. Клоссом тверской агиографии, продолжавшейся и в XVII в.[137] Традиция прославления тверских «царей» отразилась в найденном А.Н. Насоновым «летописце о великих княжениих» в списках первой половины XVII в.[138] Как видим, даже покорение Твери Иваном III и ее разорение Иваном IV не заставили тверичей отказаться от сознания, что именно их земля есть духовный центр мира, что именно они – истинный краеугольный камень Святой Руси.

Тем паче не было никаких сомнений у Афанасия Никитина, когда он собирался в путь, взяв охранную грамоту у слишком юного для самостоятельного правления великого князя Михаила Борисовича. Тверь была лучшим городом мира, ее князь – идеальным правителем, а ее купцы – первыми среди всех. Тверской купец не был ограниченным местным патриотом: он любил всю Русь, центром которой была Тверь. Кроме Твери важным центром была Москва, чьи купцы соревновались с тверскими, а великий князь имел влияние, с которым следовало считаться в дальней дороге. Но ведь он приходился Михаилу Борисовичу Тверскому зятем, Москва процветала при своей великой княгине из Твери, так что проблем с москвичами не было. Афанасий Никитин просто и естественно использовал их в своих целях.

Раздобыв в кредит значительные средства на свою Каспийскую экспедицию и закупив нужные товары, купец озаботился безопасностью маршрута. Хороший прием в городах на Волге и берегах Каспия ему должны были обеспечить грамоты, удостоверяющие, что он – добропорядочный купец под защитой Твери. Смысл этих грамот нужно пояснить, уж больно слабую они давали защиту в пути. Заодно мы представим себе, что за