Генри Мортон - Святая Земля. Путешествие по библейским местам Страница 18

Глава вторая

Иерусалим: Голгофа и подземелья

Как Голгофа была найдена Константином под языческим храмом, как на этом месте вырос храм Гроба Господня и как эта церковь сегодня разделена между различными христианскими общинами. Я посещаю подземные каменоломни, которые обеспечивали камнем Храм Соломона, прохожу по Еврейскому кварталу в субботнее утро, а вечером брожу по туннелю, который Езекия прорезал в скале, когда ассирийцы угрожали наброситься на город, «как волки на овчарню».

Когда Иисус прощается с Галилеей и направляет стопы в Иерусалим, в евангельском повествовании нарастает напряжение. Галилейская идиллия закончена. Никогда больше мы не услышим, как плещутся волны о берег озера, не увидим толпу, расположившуюся на траве, или маленькие рыбацкие лодки, возвращающиеся домой на закате. Иерусалим, холодный, вознесенный на высоту холма, пугающий своим формализмом и самодовольством, высокомерием и превосходящей мыслимые границы слепотой, словно грозовая туча, лежал на пути Христа.

С поразительным лаконизмом евангелия изображают атмосферу города, в которой уже раздавались первые раскаты грома, предвещавшие надвигающуюся грозу. Иерусалим тянет щупальца, чтобы поймать. Его. Христа подстерегают шпионы, пытающиеся заманить Его в ловушку раввинистических споров. Он сбивает их с толку холодной, ледяной логикой и продолжает путь по жаркой долине Иордана к высоким коричневато-охристо-коричневым горам, навстречу буре. Никогда прежде в столь малом количестве слов не удавалось выразить картину насилия, скопищ народа, множества разгоряченных лиц, обвиняющих перстов, лгущих врагов вокруг, картину города, одержимого фанатичной ненавистью. Классическая литература не дает примеров столь красочного описания евангельских событий, предшествующих Распятию, и когда мы перечитываем страницы евангелий, мы ощущаем присутствующее, но никогда впрямую не названное напряжение, нервную атмосферу Иерусалима.

Совершенно невероятно, но та же атмосфера характерна и для современного Иерусалима. Город много раз разрушали, но каждый раз он вставал из мертвых тем же самым нервным, напряженным Иерусалимом. Плотность воздуха здесь странная, неосязаемая, но настолько реальная, что испытываешь облегчение, выбравшись за стены города, даже если дошел всего лишь до Елеонской горы. Но стоит вернуться и пройти под сводами тех или иных старых ворот, как вновь попадаешь под влияние этой странной силы.

В прежние дни электрическое напряжение в воздухе Иерусалима сгущалось вокруг Храма и всего, что в жизни иудаизма называется строгим соблюдением культа Храма; сегодня центром напряжения стал тот факт, что Святой Город является таковым для трех религий, и в его стенах эти три религии постоянно пребывают на грани конфликта. Христианин, который, естественно, рассматривает Иерусалим исключительно как место Распятия и Воскресения, склонен забывать, что для иудея это по-прежнему город Яхве, а для мусульманина — самая великая святыня к востоку от Мекки. Гумно Орны Иевусеянина, ставшее алтарем всесожжения даров в Храме Соломона, сегодня служит святилищем мусульман, и с этого камня, согласно исламскому преданию, Пророк отправился на небеса на спине крылатого коня ал-Бурака.

Именно поэтому нетрудно представить себе, почему Иерусалим переполнен насилием, царящим в умах, превышающим насильственные действия, типичные для всех современных городов. Неразумно евреям входить в святилище Гроба Господня, а великая мечеть зачастую закрыта для христиан. В воздухе чувствуется атмосфера духовных барьеров и границ. В Иерусалиме ничто не имеет такого значения, как религия. Хотя это один из самых многоязычных городов на земле, здесь нет национальностей. Человек редко называет себя швейцарцем, немцем, армянином, персом, коптом или греком: он либо христианин, либо мусульманин, либо иудей. Три религии играют в Иерусалиме ту роль, которая в других городах отводится национальностям.

Вероятно, нет оснований удивляться тому, что эти три конфликтующих между собой представления о вечности со временем неизбежно приведут к общему несогласию. Христианин, мусульманин и иудей живут в разных годах. Для нас наступил 1934 год от Рождества Христова. Однако евреи считают годы от сотворения мира, для них теперь 5694 год. Мусульманское летосчисление ведется от рождения Мухаммада, для них сейчас 1352 год. Но есть еще и четвертая система счета времени, принятая греками и русскими, которые придерживаются юлианского календаря, введенного Юлием Цезарем в 46 году до н. э. и исправленного папой Григорием XIII в 1582 году.

Затем, в Иерусалиме каждую неделю три святых дня. Мусульмане почитают пятницу, евреи священным днем считают субботу, а христиане — воскресенье. Несколько странный, но восхитительный оттенок придают Иерусалиму абиссинские христиане[3], празднующие Рождество каждый месяц; но, к счастью, это довольно частное предприятие, и оно не ведет к закрытию банков. В таком хаосе священных праздников жизнь банковского клерка в Иерусалиме должна быть едва ли не райской, потому что на Пасху мистер Барклай практически полностью прекращает операции. Священные дни следуют один за другим почти неделю, и мистер Барклай почтительно закрывает ставни банка на еврейский Пейсах, затем на мусульманский праздник Неби Муса и на христианскую Пасху.

Так Иерусалим в повседневной жизни выражает всю сложность великих перекрестков культур. Три основных религиозных потока встречаются здесь и приходят в очевидное смешение, прежде чем распространиться во все концы света.

Послеполуденное солнце заливало светом двор перед Гробом Господним, когда я во второй раз посетил это загадочное скопление церковных строений.

Во-первых, трудно понять его запутанную топографию. Прежде всего, это круглая церковь с Кувуклием — надгробием Христа — в центре. Вокруг нее — просторная галерея для крестных шествий с целой серией часовен. На некотором расстоянии и на 14 футов выше остального пространства церкви находится часовня, возведенная над священной горой Голгофой. С ней связана еще одна церковь, а позади — еще одна часовня, известная как часовня Св. Елены, от которой ступени ведут вниз, к скальной купели, где мать императора Константина обнаружила Крест. Но две основные достопримечательности, на которых выстроен комплекс храма Гроба Господня, — это гора Голгофа, или Кальварий, и могила святого Иосифа Аримафейского — «на месте, где Он был распят».

Церковь производит общее впечатление сумрака и заброшенности. Есть такие темные проходы, что мне приходилось зажигать спички, чтобы найти путь. А степень разрушения камня, дерева и металла повсюду просто фантастическая. Я видел картины, гниющие на холстах, даже холсты, по-прежнему остающиеся на рамах, но полностью выцветшие: последние фрагменты краски отслоились, но еще не осыпались с основы. В камне, в мраморе были заметны повсеместные трещины и сколы. Я подумал: как странно, что предельные формы поклонения могут вызывать тот же эффект, что и предельное небрежение. Храм Гроба Господня оставляет впечатление запущенности и разрухи по очень простой причине: перемещение или замена картины, починка камня и даже ремонт окна в глазах общин обретают такую огромную важность, что возникают бесконечные проволочки, споры, дело откладывается.