Генри Мортон - Святая Земля. Путешествие по библейским местам Страница 19

Церковь производит общее впечатление сумрака и заброшенности. Есть такие темные проходы, что мне приходилось зажигать спички, чтобы найти путь. А степень разрушения камня, дерева и металла повсюду просто фантастическая. Я видел картины, гниющие на холстах, даже холсты, по-прежнему остающиеся на рамах, но полностью выцветшие: последние фрагменты краски отслоились, но еще не осыпались с основы. В камне, в мраморе были заметны повсеместные трещины и сколы. Я подумал: как странно, что предельные формы поклонения могут вызывать тот же эффект, что и предельное небрежение. Храм Гроба Господня оставляет впечатление запущенности и разрухи по очень простой причине: перемещение или замена картины, починка камня и даже ремонт окна в глазах общин обретают такую огромную важность, что возникают бесконечные проволочки, споры, дело откладывается.

Невероятная путаница колонн и проходов, подземных пещер и полуподземных туннелей, — все это накопилось за шестнадцать столетий войн и пожаров! Это исключительная неразбериха, в которой никто не может разобраться за один-два визита. Это настоящий лабиринт переходов и часовен, окружающих три основных святилища.

Я поднимался и спускался по лестницам, ведомый лишь неверным светом мерцающих свечей, исследовал темные галереи и угольно-черные коридоры. Один раз я вынужден был остановиться, наткнувшись на коленопреклоненных францисканцев, которые шли крестным путем, отблески их свечей падали на благоговейные бородатые лица, словно сошедшие со стен дома Эль Греко в Толедо. Первое впечатление от храма — череда пещер с сокровищами. Это совсем не похоже на украшенные римско-католические церкви Италии или Испании. Богатство и пышность здесь явно восточные. Словно наследие Малой Азии, России или Греции, накопленное столетиями, а теперь явившееся взгляду в свете свечей на перегруженных алтарях. Здесь соседствуют искусство и вульгарность. Бесценный потир, дар императора, стоит рядом с чем-то мишурным и дешевым, будто снятым с рождественской елки. Сотни икон отсвечивают старым золотом, на котором видны потеки воска, скрывающие части прямых, строгих фигур святых и правителей в византийском стиле.

Греческие монахи раскачивают кадила, блестящие в свете свечей, и голубоватые облачка дыма поднимаются от курильниц с благовониями, висящими перед иконами и их золочеными окладами. Коленопреклоненные верующие на мраморном полу время от времени простираются ниц перед чередой экзотических ювелирных изделий. Только в часовне францисканцев царит простота, которая обычно ассоциируется с современной западной церковью. Здесь просто и прохладно. В Святой Земле поражает видимое различие между западной и восточной церквями. Те, кто считает, что римская церковь отличается блеском и роскошью облачений и ритуалов, в Иерусалиме могут обнаружить, что католики кажутся умеренными и неброскими «протестантами» — в коричневых рясах, перевязанных веревками, в то время как греки и армяне предстают в алых и золотых облачениях, с крестами из хрусталя и драгоценных камней, в облаках воскуряемых благовоний.

Поднявшись по темной лестнице, я внезапно сам опустился на колени, на мраморный пол, вместе с безмолвной толпой, все держали в руках зажженные свечи. Тот, кто стоял рядом со мной, горестно вздохнул от полноты сердца. Я скосил глаза и увидел черное нубийское лицо, яркие белки глаз, сверкавшие в свете свечей, но так и не смог понять — мужчина это или женщина, так как фигура была скрыта изобильными складками одежды.

Мы стояли на коленях перед алтарем, дрожащим в желтоватом свете и сверкавшем от обилия золотых лампад и икон. Две колонны отделяли эту часовню от соседней, в которой молились францисканцы, поразившие меня набожностью и ясной простотой лиц. Мы образовали две конгрегации, вместе молившиеся и смотревшие в одну сторону, но остававшиеся в разных часовнях.

Это была гора Распятия: Кальварий, самое священное место на земле. Я огляделся вокруг в надежде обнаружить какие-то приметы прежних событий, но все они были стерты навеки под удушающим покровом благочестия. Я стоял на коленях перед часовней Воздвижения Креста; соседняя часовня была посвящена Поклонению Кресту.

Когда толпа поредела, я приблизился к алтарю. Там находился греческий священник, приводивший в порядок свечи: гасивший одни и зажигавший другие. Он сделал мне жест рукой, приглашая подойти ближе, и указал на серебряный диск, по краю которого скопились свечные натеки, а под ним я увидел отверстие в камне: он прошептал, что именно там был водружен Крест Господа. В часовню с молитвами и причитаниями вступили паломники, желавшие прикоснуться к скале дрожащими пальцами; и я пошел прочь, размышляя, что это место нам следует знать лишь в своих сердцах.

Я последовал вниз по лестнице за группой паломников и оказался в церкви Святого Креста, которую также называют церковью Св. Елены. Следующий лестничный пролет вел вниз — в грот, где святая Елена в IV веке, как считается, нашла истинный Крест. Это часовня Обретения Святого Креста, и его форма вырезана в черной шероховатой скале.

Как и все паломники, я был увлечен общим движением к мраморному святилищу в центре круглой церкви. Я долго сидел перед ним, задумавшись о том, как мало оно для Гроба Иисуса. Святилище было выстроено греками в 1810 году, после пожара в храме Гроба Господня, так что эта часть не восходит непосредственно к древним временам.

И пока я сидел там, прошли три службы трех разных конфессий, каждая на таком расстоянии от остальных, что присутствующие могли слышать друг друга. Францисканцы служили в своей часовне, греки — по соседству, так что возникло ощущение двоящегося, долгого и не слишком музыкального звука. Сразу за Гробом Господним — там, где находится алтарь коптской церкви, — чуть позже раздалось непривычное на слух хрипловатое пение. Звучание трех служб, проходивших на латинском, греческом и древнем языке Египта, сливалось вокруг гроба Христа.

Для обычного западного человека труднее всего принять разделение собственности на Гроб Господень — и некоторым так и не удается это сделать. Святилища внутри храма разделены между шестью церквями: восточной православной, армянской, коптской, сирийской, абиссинской и западной.

Западная церковь представлена католиками, которые со времен крестовых походов доверили попечение о святых местах францисканцам. Глава миссии францисканцев в Святой Земле носит имя отца-хранителя (кустос).

Разделенное право собственности стало оформляться после того, как Саладин разгромил в 1187 году христианское государство Иерусалима. Крестоносцы были представителями западного христианства и претендовали на владение святыми местами Палестины; в течение 88 лет христианского правления, опиравшегося на мечи крестоносцев, западная церковь контролировала Гроб Господень. Однако после мусульманского завоевания восточные церкви получили возможность вступить во владение на условии уплаты ренты неверным; так они приняли наследие, захваченное крестоносцами силой меча.