Книга про Иваново (город incognito) - Дмитрий Фалеев Страница 18

– Как произошел переход к православию? Был ли для этого особенный повод?

– Ничего особенного. Просто мне вовремя попался в руки Новый Завет, и он помог мне.

ИВАН НЕФЕДОВ

Однажды мы отправились небольшой компанией в загородную поездку на Смехровское озеро. Автобус был раздолбанный, пыльный и тряский, а день – погожий, августовский и теплый. Девчонки оживленно чесали языками.

Отвлекшись от беседы, я взглянул за окно: поля, перелески, светло-голубое небо со стайками пустившихся в дальний путь облаков – белых, как барашки, и как будто нарисованных.

«А ведь это совершенно нефедовский пейзаж», – пришла мне мысль, похожая на те, из которых потом можно сделать статью.

Я засмотрелся.

1

Иван Нефедов – родоначальник ивановской живописи. В апреле 2017 года ему исполнилось бы сто тридцать лет.

Судя по воспоминаниям, это был человек непростой, убежденный и самостоятельный. В царские годы он «партизанил» против царского режима, а в сталинские годы – против сталинского.

Сам немножко Дон-Кихот, романтик и просветитель, Нефедов притягивал к себе других людей такого же склада. В 1936‐м его арестовали и отправили в Княжий Погост, под Воркуту, на строительство железной дороги и угольных шахт. Дочь художника, фанатичная коммунистка, утверждала, что «папу посадили за дело».

Север он писал уже спустя много лет («Все стало кристаллизоваться в памяти и возникало до детали»). По эскизам размером чуть более почтовой открытки создавались глубокие, лишенные вычурности пейзажи, в которых эпос сливался с лирикой, интеллигентный подход – с народным духом, душа поэта – с рукой старателя.

2

Елена Белянина:

«И. Н. Нефедов родился в семье фабричного служащего. Двор дома выходил на улицу, весной утопавшую в непролазной грязи, а летом – в пыли. Тяжелый труд фабричных рабочих, пьянство и сцены разгула отпечатались в душе молодого человека. Стремление изменить жизнь привело Ивана и его брата Николая в революцию. В доме находился гектограф, на чердаке прятали запрещенную литературу, а сами братья занимались распространением и перевозкой прокламаций. У молодых Нефедовых собирались на сходки ученики реального училища. А летом 1907 года Иван был задержан в поезде с прокламациями и отпущен под подписку о невыезде.

Способности к живописи проявились у юноши во время учебы в Иваново-Вознесенском реальном училище. Принято считать, что начальному развитию таланта способствовал преподаватель рисования, ученик П. Чистякова, А. Шейман. Однако, по воспоминаниям самого художника, обучение рисованию было поставлено слабо и не носило систематического характера. Упор делался на точные науки, по которым Нефедов учился довольно небрежно и был „ужасный оторва“…

По совету знакомого он решил поступать в Московское училище живописи, ваяния и зодчества… Поступлению помогли занятия с мужем квартирной хозяйки, архитектором по образованию. Он объяснил, как правильно строить форму предметов. Успешно сдав экзамены, Иван Нефедов, вопреки воле отца, поступил в МУЖВЗ».

3

И богатырями, и упырями делает нас одна и та же энергия – смотря куда мы ее направим (или куда она направит нас). Важно оказаться в хорошей компании.

Московскими учителями Нефедова стали живые классики Серов и Коровин; однокурсниками – Ларионов, Гончарова, Туржанский, Фальк.

На столичных улицах нефедовское вольнодумство наконец обрело себя в рамках искусства (если только у искусства есть какие-то рамки), а не в мальчишеской борьбе с режимом. Вокруг художника появилась среда, возможность общения со своими о своем. Он смог направить себя в мирное русло, нашел адекватное поле для деятельности (если только искусство может быть адекватным).

Тяга к образованию была в нем крепка – выходец из среды провинциальных мещан, Нефедов выучил три языка: немецкий, английский и французский. Зачем? Явно не с тем, чтоб щеголять знаниями перед скороспелым фабричным бомондом, поражая воображение впечатлительных гувернанток. Его поступки направляла любовь к дальнему – что-то он надеялся осуществить, провернуть, понять для себя.

Свою дипломную работу художник написал за две недели зимних каникул в 1912 году. На ней мы видим сложный, изысканно-монотонный, сине-зеленый пейзаж с высоко поднятой линией горизонта и низиной, заросшей островами деревьев и густого кустарника.

Несмотря на то что картина называется «Раннее утро», ничего смазливо-восторженного и лучезарного она нам не сулит. Это утро – не праздник, не просветление. Рассвет у Нефедова надвигается, как туча, – что-то грозное и неодолимое, судьбоносное и внушительное, то, что происходит само по себе и помимо нашей воли или неволи. Чувствуется какая-то тревожная подоплека, тяжесть близкого обновления довлеет над всем.

Перед нами не классическая зарисовка с натуры, когда исполнено хорошо и скучно, и не диковинный символический ребус, когда художник опутывает мир собственной грезой (или идеологией). Нефедов интереснее – он рискует называть вещи своими именами, не впадая при этом в близорукий натурализм. «Раннее утро» мы видим глазами деятельного, интеллигентного (в народном представлении то есть: «нравственного») человека, наделенного даром возвышенного зрения и практической решимости. Именно поэтому картина завораживает – в ней нет дотошного пересказа действительности, как нет навязчивого или разнузданного индивидуализма с его бесконечными ответвлениями психики; в ней есть история человека и земли, на которой он живет уже много тысяч лет.

4

В год вручения диплома Нефедову – двадцать пять. Он к тому времени уже обладатель почетных премий Третьякова и Левитана, в Москве его знают, однако и Иваново художником не забыто – наоборот, он везет сюда выставку лучших отечественных живописцев своего времени.

В чью бы еще голову могла прийти подобная идея! Точнее, идея могла прийти многим, но кто бы сумел добиться, довести до ума столь хлопотное и финансово рискованное предприятие, требующее отнюдь не искры вдохновения, а утряски тысячи заурядных мелочей?

Это сейчас в три касания мышью можно залезть, воспользовавшись интернетом, в любую картинную галерею мира, а в те времена, если ты живешь в Иванове, даже до Третьяковки поди доберись!

Именно благодаря Нефедову жители нашего (тогда не губернского и даже не уездного) городка получили исключительную возможность ознакомиться с творчеством Врубеля, Архипова, Репина, Сурикова, Маковского и других ведущих мастеров. Всего было показано около полусотни работ на общую сумму 150 тысяч рублей.

Экспозиция открылась в апреле 1912 года в местном клубе приказчиков, где в другое время шла торговля обиходными гравюрами и открытками. Это было событие в полном смысле слова, даже если тогда его оценили немногие. Нефедов задумал сделать эту выставку – и сделал (абсолютно бескорыстно, из одного желания