Владимир Чивилихин - Серебряные рельсы (сборник) Страница 2

А вскоре натолкнулись на странную находку. Над заметной скалой были подвешены к вывороту кедра мешки. Огромное корневище выступало над берегом, и любой человек, проходящий долиной мимо, обратил бы внимание на этот лабаз. Мешки сняли. В них были образцы камней, замерзшее оленье мясо, дробь, соль, телогрейки. Почему все это было оставлено? Перерыли все – никакой записки. В чем дело?

Потом поисковый отряд нашел в долине еще несколько стоянок экспедиции – кострища, лежаки из пихтовых веток, срубленный вокруг сухостой. Ниже Базыбая под глубоким снегом дорылись до последнего лагеря. Дальше всякие следы исчезли. От этого места до пограничной заставы оставалось всего около сорока километров. Экспедиция могла пройти это расстояние при любых обстоятельствах. Ведь она преодолела самые трудные казырские пороги! Оставался пустяк, но куда делись люди?

Уже около месяца шли по тайге лыжники. Устали от бесконечного труда и бесконечных неудач. Собрались было на заставу, однако руководитель отряда решил посмотреть долину Нижнего Китата. Этот большой правобережный приток Казыра тек с хребта Крыжина, за которым бежал Кизир. Старик профессор говорил в Новосибирске, что сын писал ему о возможности исследования Кизира, если в казырской долине экспедиция получит отрицательный результат. Может быть, действительно экспедиция по Нижнему Китату прошла на Кизир?

Ночью поисковый отряд остался без проводника – тот сбежал, стремясь скорее выбраться к жилью. Два инженера двинулись вверх по Нижнему Китату, внимательно осматривая долину. Здесь была девственная заснеженная тайга без конца и края, и абсолютно никаких следов человека. Продукты уже кончались. Вскоре выдался добрый денек, и в небе показался самолет. Может, нашли? Нет, самолет не качал крыльями. Быстро разложили два костра – условный знак. Самолет сбросил вымпел и разочарованно нырнул за гору. В записке значилось: «Все поисковые отряды вернулись. Экспедиция не найдена. Ждем вас. Необходимо выходить из тайги, ожидается метель».

Через несколько дней донельзя измученные люди были на заставе. Они виновато качали головами:

– Нету.

Вскоре прибыли и пограничники, обследовавшие район последней стоянки. Действительно, этот лагерь был последним. Ниже по реке – ничего. Что с экспедицией? Где она? Может, преступление? Время военное, тревожное, разные люди бродят по тайге…

Летом поиски возобновились. Отряд опытных таежников снова исследовал Казыр от истоков до устья – безрезультатно. Все местные охотники знали, насколько важно любое известие. Районная газета «Артемовский рабочий» напечатала об этом статью. Приезжал в Саяны и московский профессор, отец начальника пропавшей экспедиции. Он назначил от себя большую награду тому, кто найдет сына живым или мертвым. Однако тайна оставалась нераскрытой.

Прошло около года. Родные и друзья погибших не могли смириться с утратой, но что было делать? Пограничники тоже перестали искать, хотя их застава стояла всего в двух днях ходьбы от последней ночевки исчезнувшей экспедиции. За этот год они излазили все подступы к хребту Ергак-Таргак-Тайга, по которому проходила тогда государственная граница, и пришли к выводу, что проникнуть за хребет люди не могли. Начальника пограничной заставы вызвали в Новосибирск с подробным отчетом. Но что было толку в этой бумаге?

А когда пришла коренная вода, заставу взволновала одна загадочная находка. С пограничного катера увидели на дне реки какой-то поблескивающий предмет. Привязавшись веревкой, прыгнули в воду и вытащили заржавевшее ружье. Отчистив находку, установили, что ружье было бельгийского завода. С трудом разобрали номер. Кому принадлежала эта бельгийка двенадцатого калибра № 76087? Никто в окрестных селах не мог ответить на этот вопрос. Обнаружили ружье почему-то совсем рядом с заставой. Перерыли архивы за долгие годы. Нет, никто из командиров и красноармейцев заставы не был владельцем этого охотничьего ружья. Для выяснения загадки начальник заставы Переверзев отправил находку в Артемовск…

О тревожных радиограммах, что сыпались год назад на заставу, о неудачных поисках, о приезде старика профессора, о загадочном ружье знали и рыбаки, живущие неподалеку. Это были суровые деды, коренные саянские жители. Проводив сынов на войну, они и сами не захотели сидеть в такое время сложа руки: снабжали казырским омулем и хариусом отдаленные золотые прииски. В поисках уловистых омутов старики не раз хаживали вверх по Казыру, за Базыбайский порог. Они хорошо знали низовья реки. Каждый приметный камень имел у них свое имя – Лоб, Чалый, Братья, Пьющий Камень…

Еще по весне рыбаки оглядели Казыр. Особенно тщательно, как и пограничники, они изучали район последней стоянки исчезнувшей экспедиции.

– Нету, – говорили они Переверзеву. – Стало, в Тазараму ушли…

Тазарамой они по-старинному называли пограничный хребет Ергак-Таргак-Тайга. Может, действительно люди ушли за границу? Однако это предположение ничем не подкреплялось и не могло разрешить загадки. В половодье приемыш рыбака Андрея Бякова двенадцатилетний Санька Баштаков увидел вмерзший в лед маленький плот, который стремительно пронесся мимо заставы. Этот же плот видела Лиза Степанова, дочь другого рыбака. Девушка прибежала тогда к начальнику заставы Переверзеву и со слезами на глазах требовала, чтобы послали вдогонку катер. Но мало ли чей салик может притащить река с верховьев? Да и как его поймаешь? К концу лета рыбаки перестали строить догадки, отчаявшись, прекратили поиски.

Наступила осень 1943 года. Снова поредел лес, потемнела голубая казырская вода. Однажды рыбак Иннокентий Степанов толкался левым берегом на лодке к Базыбаю – под этот порог вчера ушли его товарищи с сетями. Река сузилась, началась быстрина. Лодка вертелась, шла плохо.

«Проклятая Баня! – ругался про себя старик. – Взопреешь, пока пройдешь. Одно слово – Баня. Однако, вон уже и Кедровый остров!»

Степанов налег на шест, и лодка вышла на тихое место. Вдруг он остановился – сквозь воду виднелся листочек бумаги, прилипший к камню. «Однако, кто-нибудь из пограничников тушенку раскрывал», – предположил Степанов, но все же внимательно осмотрел дно реки. Неподалеку в прозрачной струе трепетал еще один такой же листок. Старик подплыл ближе к берегу и отшатнулся – на мелководье в прибрежных кустах лежал полузанесенный песком человек. Лица нельзя было различить. Сквозь воду хорошо был виден форменный синий китель.

Старик выбрался на берег, предусмотрительно поставил вешку, на кустах ольшаника сделал заметную вязь. «Мало ли что со мной в тайге может случиться, – подумал он, – а так люди заметят».