Мишель Пессель - Путешествия в Мустанг и Бутан Страница 21

Тсеван Ринцинг, однако, не спешил допускать нас к своим богатствам. Любезным жестом он указал на рисованные свитки, развешанные по стенам против окна. Мой взгляд равнодушно скользнул по ним: рисунки были явной подделкой «под старину». Я заявил хозяину, что не собираюсь их покупать, но на всякий случай осведомился о стоимости. Тсеван Ринцинг, не задумываясь, назвал несусветную цену — раза в два дороже, чем такие вещи стоят у европейских антикваров. О книгах не было произнесено ни слова… Забегая вперед, скажу — это был первый и последний случай в Ло, когда мне торговали вещь, связанную с религией.

Тсеван Ринцинг с гордостью продемонстрировал пол в часовне— тот был гладкий и напоминал современный цементный пол. Хозяин долго объяснял, как его покойный отец привез из Лхасы рецепт, по которому, смешав пять сортов глины из разных районов Мустанга, изготовили такой пол — ровный и прочный.

Потом мы перешли в укромную комнатку на последнем этаже, то был личный кабинет Тсевана, где он хранил самые дорогие сокровища. По всей стене громоздились на подушках массивные деревянные ларцы, одни крашеные, другие обтянутые кожей. Я словно попал в пещеру Али-Бабы!

В углу стояли два длинных мушкета с вилообразными штыками и изящный лук со стрелами — явно боевое, а не спортивное оружие. Формой он напоминал фигурную скобку, такие луки можно видеть на картинках, изображающих воинов Чингисхана. Я полюбопытствовал, откуда он. Тсеван охотно ответил, что пользуется луком ежегодно на стрелковых состязаниях, устраиваемых 14, 15 и 16-го числа седьмого месяца по тибетскому календарю.

Повосторгавшись диковинами, я попросил Тсевана показать мне остальные сокровища. Хозяин не без удовольствия достал плоский ключ и со звоном стал поворачивать замки в ларцах. В одном лежали книги и три узорчатые серебряные ручки с перьями. В другом среди шелковых отрезов покоилось полдюжины серебряных кинжалов, рукоятки которых были украшены религиозными символами. Большой сундук оказался битком набит праздничными одеждами жены, и хозяин обещал, что она их наденет, если я ее сфотографирую. В углу стояли длинные мечи. Наконец, из самого тяжелого сундучка Тсеван извлек две золотые шкатулки — в них богатые тибетцы берут с собой в дорогу семейные святыни, статую ламы или какого-нибудь божества.

Да, но где предметы, относящиеся к истории страны Ло? Хозяин ответил, что не хотел касаться данной темы в присутствии жены и детей, ибо, если король узнает, что он, Тсеван, раскрыл иностранцам тайны своей страны, то будет очень разгневан. Желая ободрить словоохотливого патриция, я сказал, что король самолично поведал нам историю Мустанга, и хотелось бы лишь уточнить некоторые детали.

Из уст Ринцинга мы услышали несколько иную версию легенды об Аме Пале и основании королевства Ло. Тсеван утверждал, что до воцарения Аме Пала на территории Мустанга стояли четыре независимых города-государства: Пура-Чачагам, Кара, Пуранг и Рари-дзонг. Эти четыре названия оказались теми золотниками, которые мне удалось в тот вечер унести из дома влиятельнейшего жителя Ло-Мантанга.

Поднявшись к себе наверх, я столкнулся нос к носу с существом, которое принял сперва за козу. С одного конца в него вцепился Калай, с другого — морщинистый старик. Калай объяснил, что мясо этого зверя весьма вкусно (это оказалась овца). Впрочем, спутать было немудрено, поскольку овцы в Мустанге наделены природой витыми рогами и длинной шерстью. Как удалось им втащить косматого гостя по бревну на крышу, оставалось полнейшей загадкой, но то, что спустить его тем же путем вниз не удастся ни за какие коврижки, было ясно. Так, не успев еще сообразить что к чему, я вступил во владение овцой, а Калай отсчитал хозяину астрономическую сумму за скотину, оказавшуюся под своей пышной шубой тощей и жилистой.

Проблема казалась неразрешимой. Что делать с овцой на крыше? Самым простым было съесть ее, но вначале овцу следовало зарезать. Калая, я знал, на это не подвигнуть: будучи тамангом, он никогда умышленно не лишит жизни божью тварь.

Его помощник Канса, подмигнув оставшимся глазом, твердо сказал, что не возьмет греха на душу. Таши немедленно напомнил, что воспитывался в монастыре. Выходит, заклание выпадало на мою долю.

Но это было невозможно! Не то, чтобы я был принципиальным вегетарианцем, отнюдь, но убиение овцы требует известного навыка, которым я не обладал.

Пока экспедиция обсуждала животрепещущий вопрос, на крышу ловко влезла старуха и уселась, с улыбкой глядя на эту сцену. Надо сказать, с первого дня Калай и Таши с подозрением относились к ее визитам. В здешних местах распространено убеждение, что колдуньи (а они без всяких, оснований зачислили в эту категорию нашу домохозяйку) подсыпают в пищу яд. В гималайских странах это весьма распространенный способ мести.

К сожалению, яд не мог разрешить проблему с овцой. Ясно было, что следует призвать шембу: только этот пария сможет совершить нечистое дело, без него овца никогда не попадет в котел. За шембой на другой конец города отрядили помощника повара, и вскоре могучий мужчина появился у нар на крыше. Это оказался мой знакомый, не так давно он просил меня излечить его от фурункулов. За скромное вознаграждение в виде внутренностей овцы дело было сделано; Калай унаследовал коврик из овечьей шерсти.

Едва закончилась экзекуция, как на верхушке лестницы показалась голова Пембы.

— Сыну короля, — задыхаясь от бега, сказал он, — очень плохо. Люди говорят, что он умирает из-за ваших лекарств.

Кровь застыла у меня в жилах. Что, если Джигме Дордже умрет? Страшно было даже подумать о последствиях.

— Не надо было давать таблеток, — зашипел Таши.

Но раз уж я ступил на путь врачевания, надо было доводить дело до конца: таблетки не подействовали, следовало начать лечить более сильными средствами — антибиотиками. Может, Джигме Дордже не так худо?

— Шита, шита нагиндук (очень, очень болен), — покачал головой Пемба.

Он добавил, что оба ломантангских знахаря уже вызваны во дворец… Н-да, я знал, что в арсенал местных снадобий входят сушеные лягушки, которых Пемба показывал мне в своем аптечном наборе, поэтому благополучный исход вызывал сомнения.

Я послал Таши с наказом во что бы то ни стало найти двух лошадей. В ледяном воздухе со стороны Нового монастыря уже раздавался рокот барабанов. Раскрыв металлический ящик, я стал рыться в аптечке, с таким тщанием подобранной женой в Катманду. Пенициллин, аспирин, антибиотики. Какая комбинация подойдет в данном случае?

Таши появился с двумя лошадками. Набив пузырьками и коробочками полы своей чубы, я сел в седло. Солнце било в зрачки всю дорогу до Тренкара, куда мы мчались во весь опор.