Марек Малятынский - В тени Канченджанги Страница 21

— Ка-а-акой снег!

— Ужасный, но буду пробовать. Бе-е-реги-и-сь!

Верхний ярус ледопада — это система террасированных образований, разделенных сераками и ледовыми расщелинами. Мы не первые шли этой дорогой. Дней пятнадцать назад здесь проходила тройка Вальдека, а вчера — группа Петра. Но их следы так замело после ночного снегопада, а во многих местах и вовсе затерло, что практически Юзек и Вальдек заново прокладывали дорогу.

Около десяти снег повалил вовсю. Следуя за головной двойкой в какой-нибудь четверти часа от нее, мы с трудов находили ее следы. Хорошо, что за спиной у нас оставались перила, а в существенных для ориентировки местах — алый флажок, в тумане единственный знак надежды. Часа через три мы добрались до ведущей двойки.

— Не приближайтесь, чёрт вас подери!

Крик Вальдека заставил нас остановиться.

Он только что одолел внушительных размеров трещину и теперь страховал осторожно передвигавшегося Юзека. Вдоль кромки в снегу виднелись ямы, несколько обрывов, следы многочисленных попыток переправиться, а на значительном расстоянии — провалы от зондирования. Ох, недурно же они здесь увязли!

Откуда-то снизу до нас донеслись отдаленные крики:

— Ва-альдек! Ю-юзек!

Неужели Войтек? Мы были поражены.

— Ну и ну! Я никак не думал, что они на следующий же день выйдут с базы! — Весек не скрывал своего восхищения.

— Во-о-й-тек! Пе-етр! Мы здесь! — рявкнули мы как по команде.

— По-о-ня-ли! — донеслось в ответ Мы двинулись дальше. За расщелиной проскользнули налево, через невысокую снежную стенку, и очутились у края впадины. Снег здесь оказался очень глубоким, царила тишина, и было очень тепло. В тумане, как конфетти, кружились влажные хлопья снега, мгновенно тая на руках и лицах. Видимости никакой! Тепло и отсутствие ветра обычно создают ощущение спокойствия и надежности. Но в горах это впечатление обманчиво. Высокая температура и массы снега всегда вызывают опасность лавины. С этим мы уже сталкивались в Татрах.

Четыре года назад мы с Весеком ночевали зимой в снежной впадине, напоминавшей эту, неподалеку от скального ребра, а склоны горы имели незначительную крутизну. Погода тоже напоминала нынешнюю: тепло и снегопад. Мы засыпали в палатке с блаженным чувством безопасности: почти плоско, совсем рядом ребро, нам ничто не угрожает. Рано утром, пожалуй, еще сквозь сон, я услышал стремительно нарастающий грохот. А уже через минуту меня вышвырнуло из спального мешка на мокрый пол палатки, придавило пологом и тяжелым слоем снега. Подо мной лежал полураздавленный Весек. Испуганные, мы моментально выскочили через разорванную стенку наружу, но вокруг все по-прежнему было спокойно, тепло, и только снег продолжал валить. Но наша палатка, собственно, то, что от нее осталось, была уже у самого края шестисотметрового отвесного ущелья. А накануне мы разбили ее в ста метрах от этого обрыва. Теперь же на старом месте высилась чуть ли не полукилометровая снежная гора. Нам еще крупно повезло: голова лавины передвинула палатку, и хорошо, что только на край впадины. Под снегом оказалась и большая часть нашего снаряжения, но, главное, мы уцелели!

Вот почему нынешняя впадина мне крайне не понравилась. В тумане нельзя даже было понять, какова крутизна окружающих склонов. С минуту поразмыслив, мы двинулись вперед. Несмотря на не прекращавшийся снегопад, на дне впадины можно было увидеть следы трещин, пересекающих ее по всей длине. Вальдек и Юзек уже по пояс погрузились в снег, пытаясь обогнуть справа первую из них.

— Весек, осторожнее! — Я зондировал снег палкой. — Попытаюсь пройти по мосту! чёрт его знает, мост ли это или свежевыпавший снег, — успел я еще проговорить и… по самую грудь ухнул вниз. Ноги натолкнулись на твердое основание, но облепивший меня мокрый снег ссыпался вниз, и под ногами грозно зазияла трещина.

Я осторожно выкарабкался наверх, цепляясь за натянувшуюся верёвку. Нет, лучше идти по следам Вальдека! Первая группа уже обогнула трещину и брела в снегу, следуя круто вверх, к краю впадины. Минут через пятнадцать мы все пятеро уже были там.

— Ничего не видать, но, может, это терраса? — с надеждой вздохнул Анджей.

Снег продолжал валить, стало сумрачно, хотя не было еще и двух часов.

— Спускаемся! Совершенно бессмысленно идти дальше! — заявил Вальдек.

Повернув, они медленно побрели вниз, увязая в снегу.

Спускаясь по крутому откосу ледопада, мы добавили еще несколько крючьев, укрепив опорные верёвки. Уже находясь на краю террасы, возле палаток «единицы», повстречались с быстро приближавшейся к нам тройкой: Петром, Войтеком и Рогалем. Ведущим был Войтек.

— Ребята, чего ради вы лезете наверх? — спросил Юзек. — Видимости никакой!

— Но ведь идти можно! — Войтек пожал плечами, словно бы его удивил наш спуск. — Мы захватили с собой палатку, заночуем выше, может, заложим лагерь два.

— Ты что, уже почти три! Скоро стемнеет! А кроме того, где ты станешь закладывать лагерь, если в этом проклятом тумане не различишь собственную ногу! Как же сориентируешься, что вокруг?

— Посмотрим. — Он уже направлялся вверх. — Может, погода поправится?

Мы двинулись вниз.

— Ну, держитесь! — и мы разошлись. Наша тройка направилась к «единице», они, как духи, медленно растаяли во мгле. Из находящихся неподалеку палаток доносились голоса Доктора и Шамана. Доктор, вероятно, рассказывал что-то смешное, потому что Шаман хохотал до упаду. Да, Анджей Петрашек обладает своеобразным чувством юмора. В его шутках немало сарказма, но они, как правило, ни для кого не обидны.

Мы добрались до палаток, и Анджей Гардас после минутного раздумья спросил:

— Вальдек, могу я остаться в лагере?

— Если хочешь… оставайся, — Вальдек несколько заколебался.

Сегодня до лагеря I дошли Рубинек, Большой и трое шерпов. Они доставили немного снаряжения и большой запас продуктов. На глаз продуктов теперь было свыше ста килограммов. Ночевка Гардаса не создавала никаких проблем.

После кратковременного отдыха мы заторопились в базовый лагерь. Вальдек молчал, но по его мине заметно было: он не в восторге, что очередную палатку раскинет группа Петра. Памятуя о вчерашнем опыте, он не протестовал, ограничившись тем, что изложил Петру подробности конфигурации района и снеговых условий наверху.

Позже Рогаль рассказывал о попытках заложить лагерь II:

«Да. Условия действительно оказались тяжелыми. Глубокий снег, мгла. Но мы упорно карабкались вверх. Ваши следы едва просматривались, хотя вы прошли два часа назад. Петр, однако, мечтал до 1 мая заложить лагерь II. Важна была дата: Первое мая! Это сообщение он намеревался тотчас передать на родину. И эта сила, вероятно, гнала нас наверх — при отвратительной погоде, по колено в снегу. Уже смеркалось, а мы по-прежнему петляли, пытаясь обогнуть расщелины. Наконец ваши следы оборвались у оставленной вешки. Уже в сплошных сумерках мы выкарабкались на плоское снежное пространство. На террасу это не было похоже.