Елена Серебровская - От полюса к полюсу Страница 23

привыкли к другому льду, а привычка укореняется, она сильнее новой информации,

сильнее предупреждений. И вот случилась беда.

Двадцатилетний отважный парень, тракторист-комсомолец Иван Хмара, желая спасти

трактор товарища, слегка осевший в лед в районе, огороженном предупредительными

вешками, вскочил в его кабину, попытался вывести трактор наверх и... ушел в ледяную

пучину. Это было вблизи разгрузки, кинооператор Л. Кочетков навел камеру на

трактористов и, сам того не ожидая, снял трагические кадры. А Хмара только что получил

радиограмму о рождении сына...

Для Сомова это был жестокий удар. На траурном митинге он был не в силах сдержать

обильные слезы. Вспоминая об этом событии, он, как всегда, готов был взять вину на себя:

«Виноват я, не догадался снять с кабины трактора дверцу, он бы успел выпрыгнуть...».

Сомов был последователен, и дверцы кабин у тракторов приказал снять. Позднее это

спасло жизнь другому молодому трактористу, который тоже попал под лед, но под водой

выскользнул из кабины и вынырнул из полыньи.

В Мирном был установлен памятный камень с именем Хмары, а на карте появился остров

Хмары.

В Антарктиде все было не так, как дома. Солнце двигалось справа налево, звезды на небе

— совсем иные, чем дома: на месте Большой Медведицы сиял Южный Крест. Молодая

Луна обращена выпуклой стороной влево. Самый теплый месяц — январь, самый

холодный — август...

Освоенный берег назвали берегом Правды. 13 февраля советская обсерватория Мирный

была открыта. Застройка поселка продолжалась, но и научно-исследовательская работа

началась незамедлительно. Сомов рассказывал, как руководитель аэрометеорологического

отряда доктор географических наук Георгий Михайлович Таубер еще до появления первых

строений «забрал с собой походную метеорологическую станцию, палатку, запас

продовольствия и топлива, поселился отшельником на ледяном берегу и проводил первые

систематические метеорологические исследования».

Советские ученые прибыли в Антарктиду ради интересов науки. Даже простое

перечисление сфер научных исследований этой экспедиции чрезвычайно внушительно:

весь комплекс метеорологических, аэрологических, актинометрических (изучение

лучистой энергии Солнца, небесного свода и Земли) и гляциологических (все о ледниках)

наблюдений. Сейсмологические, ионосферные, геомагнитные наблюдения. Изучение

полярного сияния, земных токов, космических лучей, свечения ночного неба. Наблюдения

за ледовым и гидрологическим режимом прибрежных вод, за колебанием уровня океана.

Аэрофотосъемка, океанографические работы, изучение ложа океана, его рельефа,

геологической структуры, термический и химический режим вод во всей их толще,

айсберги. Геологические исследования и биологические наблюдения за животным и

растительным миром и, наконец, исследования физиологии человека, его акклиматизации

в условиях суровой Антарктиды.

Лучистая энергия солнца... Она дала о себе знать тотчас по прибытии на континент,

притом каждому. Трескались от ожогов губы, обгорало лицо — и это на полюсе. Пока

разыскали ящик с очками, предусмотрительно захваченными, пришлось бинтовать лицо

марлей, а глаза прикрывать засвеченной фотопленкой. Разработали «смазку» от ожогов. С

тех пор у Сомова даже в Ленинграде всегда хранилась бесцветная губная помада...

В Мирном были быстро построены электростанция и радиостанция, оборудована

телефонная связь. Но ветры, стекающие с ледяного купола, несли на Мирный массы сухой

снежной пыли, засыпали домики на улице Ленина до самых крыш. Пренебрегая

суеверием, Сомов поселился в доме номер 13. Михаила Михайловича называли

«президентом Мирного»... Позднее, когда были построены другие советские станции,

Сомов всегда вспоминал Мирный, где все начиналось, и шутливо называл эту первую

станцию «моя столица».

Антарктида... Многое было здесь по-иному, чем на севере. Летчики вплотную

встретились тут с «белой тьмой», когда исчезают тени и не видишь собственной

вытянутой руки. А Сомов нередко летал по многу часов. Так, 24 февраля 1956 года он

совершил беспосадочный полет в район геомагнитного полюса — полет длился 9 часов 40

минут. А 6 октября в течение 7 часов он с самолета обследовал территорию в 33 тысячи

квадратных километров к востоку от Мирного. Беды не случилось только в силу

огромного опыта пилотов Черевичного, Каша и Других.

На путях в глубину материка было множество бездонных трещин, опасных для людей и

тракторов. Летчики стремились их разведать и .предостеречь тех, кто двигался по

материку. И все же бывали случаи, когда спастись удавалось буквально чудом.

Талант руководителя заключается в умении настроить эту сложную, многоликую

человеческую машину, где каждый знает свое место, и дать ей толчок, запустить ее. Сомов

владел этим талантом в совершенстве. Помогало ему не только понимание задач, но и его

огромная человечность, любовь к людям. Но, доверяя им, он не забывал и проверять,

только делал это с большим тактом.

Мирный построен. Корабли возвратились домой, 92 человека остались зимовать в

Антарктиде, чтобы изучать этот неподатливый континент. Надо пробираться в глубь его,

совершать походы на санно-гусеничных поездах.

В намеченной программе таких заданий не было, но кому не хочется перешагнуть рамки

плана! Так заманчиво — пойти в глубь материка, дойти до такой точки, куда никто никогда

не ходил. Мы — первые советские люди, ступившие на этот материк, и не нам выбирать

задачи полегче. Нам за короткий срок предстоит сделать в Антарктике столько, сколько

исследователи других стран делали десятилетиями. Шаг в неизвестное? Именно. Заодно и

помощь тем, кто придет на смену, кто уже по плану двинется в эту страшную,

неизвестную антарктическую «глубинку»!

Разведку начали летчики. В 400 километрах от Мирного они высадили группу

исследователей во главе с доктором физико-математических наук А. М. Гусевым —

тренированным спортсменом, альпинистом и лыжником, заслуженным мастером спорта.

Люди прожили там в палатке пять суток. Снаружи было 46 градусов, внутри чуть теплее

— 30 градусов мороза. Кроме холода и злых ветров люди почувствовали здесь еще и

острую кислородную недостаточность, хотя высота не превышала 3000 метров.