Евгений Буянов - Истребители аварий Страница 23

Есть нечто большее, чем красота! Это – человеческое совершенство. Вот такое совершенство Вадим чувствовал в Жене. Конечно, это ЕГО оценка, а кто-то другой мог оценить по-иному. Но оценка Вадима основана на значительном опыте общения, опыте товарищеских взаимоотношений на многочисленных тренировках и в нескольких походах. Общения в маленьком коллективе, в суровых условиях, когда люди делят пищу и кров, риск и неудачи, радость побед и горечь отступлений… Когда человеческий островок туристской группы превращается в живой, единый организм, в чистый источник человеческого общения. Когда каждый знает настроение, побуждения всех остальных товарищей, чутко вслушиваться в их слова и шаги… Счастлив тот, кто, будучи свободен от чрезмерного себялюбия и эгоизма, пьет из чистого родника человеческого общения, понимания, диалога! Кто с позиций культурного человека, имея свои убеждения, не мешает другим иметь свое мнение, свои убеждения… Для кого разница во взглядах вызывает не антипатию, а живой интерес, как источник познания…

Прорыв на Путеводный

Они вышли около трех и к рассвету преодолели участок закрытого ледника до перевального взлета. Еще час ушел на сам взлет с подгорной трещиной-бергшрундом и нависающим снежным наддувом на гребне.

Тщательно закрепив веревку на ледорубе, забитом в уплотненный снег, Вадим тепло простился с товарищами и начал спуск. Веревку нарастили расходным куском и репшнурами, чтобы спуститься как можно ниже, чтобы преодолеть потенциально опасный и технически сложный участок снега ниже седловины. Надежно закрепиться за снег непросто, – лед гораздо надежнее, но наверху он под толстым слоем снега. Прокопав снег на глубину около метра, Вадим на ощупь пробурил ледобуром проушину, протянул в нее кусок репшнура, проверил прочность и закрепил веревку. По команде Саша сбросил веревку вниз. Следующий спуск выполнялся уже на полуверевку, на 25 метров, – там закрепиться оказалось уже легче. Процесс пошел, так же как ледовый склон пошел все круче и круче вниз…

Сбросив веревку Вадиму, Саша осторожно спустился с наддува, используя расходный конец, и сошел по крутому льду, плавно нагружая веревку. Для ее закрепления на седловине использовал способ Вадима: захваченный снизу тяжелый камень обвязал репшнуром и глубоко запрессовал в снег. Такая точка опоры держала через перегиб достаточно надежно…

Женя ждала Сашу под взлетом. Связавшись, они быстро пошли по своим следам назад, к палатке. Уже в начале спуска плато ледника затянуло туманом, задул ветер, и началась метель с мокрым снегом. Но они успели по еще не заметенному следу выйти на открытую часть ледника и дойти до палатки. Все кругом закрыло плотной, непроницаемой темно-серой пеленой. В ней утонули, скрылись горы, ледники, перевалы. С неба падали мокрые снежинки величиной с ладонь. Какая метель!.. Как некстати! Как же там Вадим на спуске? Женя не находила себе места от тревоги. Саша, как мог, старался ее успокоить, хотя сам понимал, как велика опасность и как непогода увеличила риск спуска с перевала… Женя вышла из палатки в снежную метель и, сложив руки на груди, смотрела в сторону перевала, – только в сторону, поскольку уже в десяти метрах все тонуло в мареве снежных хлопьев. Ее губы беззвучно шептали молитву: «… Да поможет тебе любовь моя… Да спасет тебя моя вера… Да не покинут тебя силы…»

Она ощутила, как резко после признания «погорячели» ее отношения с Вадимом. Это почувствовалось во всем: в словах, взглядах, в незримых проявлениях, доступных лишь душе. Все это так обнадеживало на взаимность его чувств. Возникла взаимная нежность… Но тут опять свалился этот новый ураган! Потерять вновь?.. Это было бы слишком!.. А он? Что сейчас у него?..

Он же устремился вниз с ледовой стены высотой более полукилометра! Сделать уже ничего нельзя! Только вперед! Тараном!.. Пути отступления нет! Вниз третьей ступенью несущейся ракеты!..

Вадима снова охватило одиночество. Опять один на один с этой суровой горой, с ледяной пропастью под ногами… Только хмурый туман вокруг, только шелест ветра и падающей ледяной крошки. Погода стала резко портиться. Мелкую снежную крупу сменили крупные мокрые хлопья, несущиеся с большой скоростью. Видимость упала до десяти-пятнадцати метров… Стало темно, как в сумерках. Вот это хмарь! Еще одна полуверевка… Сколько их внизу?.. Еще штук пятнадцать – «шишнадцать»… Внезапно он вскрикнул от резкой боли и схватился за лицо рукой, чуть не сорвавшись. Щеку обожгло, как раскаленным железом… Отведя руку, увидел в ней плоскую льдинку размером с ладонь. От боли и обиды слезы не капали, а лились… «Гора, гора, зачем ты меня так!.. Так злобно по лицу пощечиной!.. Я люблю тебя, гора!.. Прости, если в чем виноват!»…

Метель закрутилась не на шутку. Порывы пурги сменялись мокрым туманом. Он упорно шел и шел вниз, вывешивая и продергивая веревку. Вот уже появились и стали уходить вниз скалы контрфорсов.[22] Уцепиться за них трудно и небезопасно, настолько скалы невысокие и разрушенные. Лучше монолитность льда… Снег залепляет лицо, рюкзак, одежду… Бесполезно его стряхивать: это только увеличивает намокание. Лучше не глядеть вверх: так меньше дует в лицо. Какая-то новая, еще неосознанная тревога постепенно появляется в сердце и быстро наполняет его ощущением опасности… Что-то не так!.. Да! Снег! Уже наросло более десяти сантиметров, а наверху может быть и в два-три раза больше!.. Лавина, мокрая лавина!.. Роковая тень ее уже упала на этот склон!.. Когда же она сорвется? Кто быстрее, я или она?!

Мокрая и быстрая лавина – самая «гуманная» из смертельных. Случается, она убивает мгновенно, оставляя спокойным даже выражение лица. Ее ужас в том, что человек даже не успевает ощутить ужаса… Появились ее предвестники: малые лавинки то тут, то там начали срываться и из-под ног, и сверху, и сбоку. Они немного облегчали склон, но ясно, что наверху скоро накопится очень опасная масса. При такой крутизне склона она долго не задержится и… Бывает достаточно срыва участка снега в один-два квадратных метра, чтобы убить человека… Снег, снег водой по лицу, по одежде, по снаряжению… Рюкзак и штормовка сверху промокли насквозь, но времени переодеться нет!.. Только внизу! Только вниз! Теперь он старался идти по заснеженной скале контрфорса: она выступала надо льдом, и мелкие лавинки ее огибали. В другое время он бы никогда так не делал: плохо лежащие камни создавали опасность их сброса на себя своей же веревкой… Но для организации новой точки опоры на льду приходилось снова уходить с контрфорса к краю ледового кулуара…[23] Противное состояние: ощущаешь, что можешь гробануться в любой момент, а сделать ничего нельзя. Только одно оружие осталось: быстрота действий! Малые лавинки учащаются. Они струятся то там, то там, и зловещий шелест не прекращается… Снежная волна вдруг бьет прямо по телу упругой, холодной массой! Он с трудом сохраняет равновесие… Через три минуты приходит следующая, более мощная, и сбивает на самостраховку…