Милош Главса - Спящий пробуждается Страница 37

Француз-инженер, засыпающий мертвым сном от усталости под полотняной крышей палатки, окруженный грудой аэрофотоснимков и инструментов. Колыбельной ему служит гудение электрического вентилятора, скрип канатов и скрежет гусениц.

Тысячи французов, строящих мост доверия над пропастью, вырытой ненавистью.

Это ни в коей мере не «положительные» герои. У них дюжины недостатков и гроссы слабостей. Но все вместе, как целое, они сила, которая засыпает пропасти и готовит путь новому.

Где же конец истории о спящем, который пробудится?

Ее напишет сам герой книги, алжирский народ, вместе с тысячами Дюверье, сынами свободолюбивой и великой Франции.

Бесконечные песчаные холмы области Юга сложены мельчайшими песчинкамиВерблюд мегари, самый надежный вид транспорта на безлюдных бездорожьях алжирского югаГруды раскаленных камней — кладбище вблизи Уарглы на окраине пустыниУправляющий пальмерией Бентана в Тольге. Справа от него автор книги с маленьким Омаром, слева лейтенант ЛеклеркИз Дзивы по направлению к Беррехому — что-то вроде воскресной прогулкиУличка в Улед ДжелаллеУлед Джеллал. Площадь оживает лишь в базарные часыПрочесть арабскую надпись не очень сложно — все дело в опытеУлед Джеллал. Вход в кофейню, над дверью слова из коранаСнова Улед Джеллал. Туземный полицейский в тюрбане

Послесловие

«Путешествие — это своего рода дверь, через которую выходишь из знакомой действительности, чтоб перейти в действительность, неизведанную, кажущуюся сном…» Эти строки принадлежат Ги де Мопассану, совершившему в 1881 году путешествие по Алжиру.

Если путешествие — это дверь, то рассказ о путешествии хочется сравнить с окном. С окном вагона.

Чехословацкий журналист Милош Главса был в Алжире в наши дни — в 1956 году. Из окна, к которому подводит нас автор, открывается пестрая, быстро сменяющаяся панорама. Многое здесь непривычно и для нашего зрения, и для слуха. Порой кажется, что перед глазами призраки далекого прошлого, а на самом деле это реальнейшая из реальностей. В том-то и состоит своеобразие современного Алжира, что в нем на каждом шагу сталкиваешься с самыми неожиданными сочетаниями прошлого и настоящего, смешного и трагического, кричащей роскоши и безысходной нищеты.

…Город Алжир. Набережная, увенчанная ожерельем банков, роскошных магазинов, первоклассных отелей… и неподалеку в порту толпы голодных безработных, стайки детей, покрытых сыпью, с глазами, зараженными трахомой, ищущих среди отбросов хотя бы корку хлеба.

Деревушка Бир-Зейрам в горах Кабилии. Путешественник теряет представление о времени. Люди, жилища, орудия труда — все здесь словно законсервировано с незапамятных времен. Жизнь как бы остановилась еще тысячу лет назад.

Отель «Оазис» по дороге в Джельфу. Филигранно отделанный бар с зеркальным прилавком. Батарея сифонов с фруктовыми соками на льду. Марочные вина. Полный набор аперитивов. Охлаждающие воздушные установки. Максимум комфорта для гостей, изучающих Африку у винной стойки.

Алжирский юг. Изумителен пейзаж Сахары после полуночи. Бесчисленные кристаллы-звезды искрятся над головой дрожащим блеском, то розовым, то голубоватым, то фиолетовым. Все небо светится — темно-синий ультрамарин, разбавленный молоком. А под куполом неба — неподвижность пустыни и давящее душу одиночество.

Именно здесь, в пустыне, полагает автор, и возникли религиозные теории и фатализм, ослабляющие волю человека. Автор знакомит нас с одним из доморощенных мыслителей — шейхом Слиманом. Богатый феодал, на досуге занимающийся поэзией и философией, торжественно изрекает: «Бессмысленно сопротивляться судьбе. Разве принесет розе пользу сопротивление тому, чтобы лепестки ее опадали? Лепестки, вчера еще розовые, сегодня увянут и завтра опадут. Одинаковые пути жизни предопределены и для цветка, и для человека».

Однако для самого Слимана фатализм — не такая уж безотрадная штука. Он пишет книги, которые печатаются во Франции. У него солидный счет в Алжирском банке. Колонизаторы не остаются в долгу за те услуги, которые он им оказывает, стараясь отвлечь алжирских патриотов от борьбы за национальную свободу. На груди старика красуется ленточка ордена Почетного легиона — «за службу Франции».

Городок Берриан, окруженный пальмами и сыпучими песчаными наносами. Жизнь в Берриане — жалкое существование между двумя глотками воды. На площади столпилась группа молодых людей. В центре собравшихся кто-то машет транспарантом, на котором корявыми буквами написано: «Выпустите из тюрьмы бойцов за свободу! Да здравствует Фронт национального освобождения Алжира!»

У этих людей нет своего счета в банке. Каждый второй из них едва ли может рассчитывать, что ему удастся сегодня пообедать. Но они считают величайшим бесчестием примириться с судьбой колониальных рабов…

Характерные бытовые картинки, красочные описания природы, краткие экскурсы в прошлое, мимолетные встречи и беседы сменяют друг друга, как в калейдоскопе. Это не подробный репортаж, говорит автор книги, а всего лишь яркие его осколки. Но в целом беглые зарисовки Милоша Главсы дают читателю живое и довольно отчетливое представление об Алжире, о его трудолюбивом и мужественном народе.

Чехословацкий журналист был далеко не свободен в своих передвижениях по стране. Французская администрация и французские военные власти не позволили ему побывать в тех районах, где в ожесточенных боевых схватках решается будущее Алжира. Да и своеобразная обстановка партизанской борьбы, в которой алжирцы действуют небольшими группами и по преимуществу ночью, производя неожиданные атаки и мгновенно исчезая после выполнения боевого задания, не очень благоприятна для наблюдения со стороны. Может быть, поэтому автор ничего и не рассказывает о боевых действиях алжирского народа в борьбе за свою независимость. Тем не менее впечатления М. Главсы, с подкупающей непосредственностью переданные в этой книге, помогают понять основное: почему алжирский народ взялся за оружие и за что он борется.

Правящие круги Франции упрямо отвергают неоспоримое право алжирцев на независимость, придерживаясь фальшивой формулы: «Алжир — это часть Франции». Бывший французский министр Роберт Лакост утверждает, что Алжир создан европейцами, и если миллион двести тысяч проживающих там европейцев покинут эту страну, то она будто бы погрузится в анархию и нищету.