Тим Северин - Острова пряностей Страница 39

Глава 6. Сокровища Моллукских островов

В Варбале Джонни и его бригада жаждали узнать, как у нас идут дела. «Альфред Уоллес» побывал уже так далеко, как ни одна из построенных ими прау калулис прежде не забиралась, и они были очень довольны тем, что лодка получилась столь удачной. Когда я попросил усилить тяжелую деревянную поперечину, поддерживающую рулевые весла, которые болтались при сильном волнении, Джонни и его помощники преисполнились такого энтузиазма, что принялись за работу немедленно и трудились на протяжении всей ночи при свете фонарей-молний. Мы же провели следующие два дня, сидя на песке в тени пальмовых деревьев, распарывая и перешивая небольшие штормовые паруса, чтобы тщательно подготовить их к следующей встрече с непогодой. Теперь наш статус в сознании населения Варбала изменился. Если ранее нас принимали за несколько эксцентричных иностранцев, которые, возможно, не вполне отдавали себе отчет в том, что делают, то сейчас все уже знали, что мы в состоянии дойти на прау до Ару и вернуться обратно, поэтому к нам стали относиться с некоторым почтением, как к настоящим морякам. У меня, правда, было подозрение, что, увидев нас вновь, жители Варбала облегченно вздохнули, поскольку опасались, что, если мы утонем и не вернемся, всю деревню ждут неприятности со стороны местных властей.

За годы на Варбале побывали многие мореплаватели — заказывали лодки и ждали, пока их сооружение не будет завершено. Затем они уплывали на вновь построенных судах и, вполне возможно, островитяне больше никогда с ними не встречались. Мы приняли нашу отремонтированную лодку и, с точки зрения местных жителей, как только команда Джонни сделала последний взмах топором, мы были предоставлены сами себе и могли двигаться дальше по своим делам. Поэтому без каких-либо церемоний утром 27 марта мы в последний раз покинули Варбал. «Альфред Уоллес» был пришвартован на своем привычном месте, в лагуне позади деревни, и вскоре после рассвета мы повели судно, отталкиваясь шестами, по мелководью, затем вошли в канал, который извивался за выдающейся в море косой. Здесь, где деревня доходила до границы воды, мы подняли паруса; Янис посмотрел в сторону ближних домов, затем громко крикнул и кому-то помахал рукой. Там был его приятель — он коротко махнул Янису в ответ и вернулся к своему занятию. Больше никто не уделил нам ни малейшего внимания. Наше отплытие оставило местных равнодушными: ну вот и еще одна лодка местной постройки уходит.

Рукоять управления такелажем

Жизнь на борту обрела какую-то упорядоченность. За время плавания на Кай-Бесар и Ару мы выяснили, где и как лучше складывать груз на прау. Имея на борту небольшой лодки команду из шести человек — Яниса, Бобби, Джо, Леонарда, Буди и меня, нам приходилось соблюдать максимум осторожности. Вход в каюту находился со стороны кормы и представлял собою невысокий дверной проем немногим больше отверстия в собачьей конуре, через него в каюту проникали свет и свежий воздух. Подобный проем в передней стенке каюты служил нам прежде всего в качестве вентиляционного отверстия, и по всей каюте гулял приятный сквознячок; но для входа-выхода проем был не очень удобен, поскольку наполовину его загораживало подножие головной мачты, поэтому протискиваться удавалось, лишь проявляя изрядную гибкость и ловкость. На бамбуковом полу каюты было разложено более двадцати водонепроницаемых баулов с одеждой и спальными мешками, а также с различным профессиональным снаряжением вроде принадлежностей для рисования Леонарда, атласов определителей птиц Буди и тому подобного. В середине каюты, как раз под коньком, оставался проход между баулами, где можно было перемещаться практически в полный рост — человек в шесть футов мог стоять здесь лишь слегка наклонив голову. Три домотканых полотнища, натянутых между свисающими с верхних балок веревками, отгораживали спальные места по углам каюты. Четвертый угол оставили открытым, чтобы развешивать промокшие во время дождя вещи и спасательное снаряжение. Тут же имелось свободное местечко, где я, сидя на полу с компьютером на коленях, мог писать отчеты для школьной программы.

Интерьер каюты

Передняя палуба и помпа

У стен каюты мы соорудили грубые полки, где разместили весь комплект моментально заржавевших инструментов, пил, сверл и стамесок для ухода за лодкой, а также самую необходимую вещь — небольшой ручной вакуумный насос, помогавший фильтровать питьевую воду. Этот насос прогонял воду сквозь очищающий от примесей и обеззараживающий фильтр — жизненно важная предосторожность, поскольку мы добывали питьевую воду повсюду, где только представлялась возможность: из колодцев, водоколонок, лесных ручьев. У нас не было штурманского стола, поэтому запасные карты хранились в моей подвесной койке под матрацем из прессованной соломы. Сбоку от нее висел аварийный радиомаяк, готовый к использованию в том случае, если наше маленькое и почти невесомое суденышко внезапно наскочит на расположенный в неожиданном месте обособленный риф, попадет под большое судно или просто перевернется.

Полутемная каюта была тесновата для европейцев, но для индонезийцев вполне впору — там могли разместиться семь или восемь членов команды. Мы довольно быстро приспособились к несколько стесненным условиям: три человека спали в подвесных койках и один в проходе на полу, в то время как Джо и Буди предпочитали спать на палубе под легким навесом. Давка возникала лишь во время сильных ливней, когда все шесть участников экспедиции прятались под палубой; передний вход при этом закрывался деревянными щитами от брызг и потоков дождя, в каюте становилось темно, влажно и душно.

Тем не менее в хорошую погоду наш «дом», как его назвал Джонни со своими подмастерьями, был уютным и удобным. На пружинящем бамбуковом полу было очень удобно разлечься, вытянувшись в полный рост, и разглядывать на потолке красивые желтые и коричневые геометрические узоры из стеблей и листьев бамбука. Над койкой нависали девять положенных рядком деревянных балок, как на чердаке в жилом доме, их покрывали аккуратное переплетение полосок расщепленного бамбука и сверху — крыша из многих слоев бамбуковых листьев. Если, лежа в койке, отвести взгляд в сторону, то совсем рядом, на расстоянии меньше метра, сквозь узкую, всего в несколько сантиметров, щель между нижним краем крыши и палубой, удавалось видеть гребешки волн. Время от времени на стене каюты что-то вдруг мелькало — настолько быстро, что наблюдатель едва успевал отметить боковым зрением движение и в сомнении — не почудилось ли? — застывал в ожидании, всматриваясь в тот угол, где привиделась загадочная тень. И тогда, при определенном везении, терпеливое ожидание вознаграждалось появлением геккона. Откуда он появился, было неизвестно, но нетрудно было догадаться, что геккон проник на борт судна еще при постройке, так как впервые мы заметили эту маленькую ящерицу при спуске лодки на воду, и с тех пор она путешествовала вместе с нами. До самого конца нашего плавания мы могли мельком видеть ее молниеносные перемещения по деревянным частям судна, когда она охотилась за насекомыми. Один или два раза тихой ночью посреди моря она напугала нас, издав серию резких звуков — «чик-чик-чак-чак-чак».