Bandy Sholtes - Фрики Европы, или Экспедиция за вином. Полудорожный роман Страница 4

Слава богу, паспорта не перепутал, еду дальше.

Наш маленький поезд в один вагон останавливается на заставе. Домик пограничников, ржавая смотровая вышка, крашенный белым бордюр, собачка и три параболические «тарелки». Без «тарелок» всё выглядело бы точно так, как в пятидесятых.

Вагончик наш два раза пробегают пограничники. На всякий случай типа, нет ли трупов, фаршированных блоками сигарет и ящиками водки. Ритуал такой. Да и не сидеть же сложа руки, хоть пару раз в сутки по вагону пробежаться – какая-никакая физкультура. А если трупик попадётся, премию дадут. Вот умрёт вдруг старушка-туристка прямо на границе – могут и в газетах написать.

Но вообще-то странно устроено общество, раз в нём существуют профессии, суть которых заключается в недоверии ко всем остальным гражданам и каждодневной проверке окружающих на вшивость.

Тиса. Мутная, стрёмная, ничейная. Ни рыбаков, ни лодок, ни пляжей. Реки на границах между государствами – результат обид и детских разборок взрослых политиков. Пусть лучше ни тебе, ни мне, чем тебе.

Уже не первый раз убеждаюсь – всё-таки иначе венгерские пограничники относятся к евросоюзовским паспортам, чем к украинским. Расслабленнее, что ли.

Вот и Венгрия.

Когда-то очень давно я учился и одновременно работал в Венгрии целый год. Кучу раз бывал в Будапеште и во многих других венгерских городах и регионах. У меня там живут друзья и знакомые, с которыми регулярно общаюсь. Не говоря уж венгерской музыке и о фестивале Sziget.

Это я к чему. Вот не люблю я, когда мне начинают втирать про Венгрию. У меня просто руки опускаются от таких разговоров. Каждый раз, когда кто-то узнает, что я венгр, что знаю венгерский и большинство предков венгры – мне начинают рассказывать о национальных особенностях венгров, их политике, культуре, социальных пластах и вкусе гуляша, салями и лангоша.

А я что – я слушаю и молчу. Мне рассказывают о стране, в которой я провел много-много времени. Я вырос на венгерской музыке, венгерском ТВ и радио. На журналах Lakáskultúra и Nők Lapja. А по журналу Ludas Matyi[1] я учился читать. В детстве мне привозили венгерские игрушки, сказки, шкары и пижаму. И когда мне, похлопывая по плечу, рассказывают, что пили и чем закусывали в забегаловке города Пюшпьоклодань, или даже окунулись два раза в Балатоне – я молчу, потому что руки опущены.

Тыщи раз я пояснял и рассказывал кучу разных подноготных вещей о Венгрии, о её культуре, языке и менталитете. Но уже не хочу Мой опыт – знать её и изнутри, и снаружи. Знать и плюсы, и минусы Венгрии. Но рассказывать об этом хочется только тем, кто провел там хотя бы неделю.

Я не спорю, не объясняю и не доказываю. Люди пересказывают одну статью из газеты или одну телепередачу о Венгрии, которую видели в 2003 году, а я плюнул, я слушаю. Говорите и думайте, что хотите.

Эта красивая и необычная страна очень сильно повлияла на меня. Повлияли её фильмы и мультфильмы, её юмор и сленг, её кухня и телевидение 80-х. И конечно же её Sziget. Если б не знание венгерского и существование Венгрии, моя жизнь была бы совсем другой.

И мне кажется, что, к сожалению, Венгрия в глубине души чувствует себя одинокой в Европе. У неё нет близких или дальних «родственников», как, скажем, у Польши и Украины, Германии и Швейцарии, Бельгии и Франции. Никто в Европе не говорит даже на приблизительно похожем языке. Средний европеец не знает почти ничего об этой маленькой стране. И всё это создаёт невидимую, нетолстую, не непроходимую, но всё же ощутимую стену вокруг Венгрии.

А жаль. Ведь там живут вежливые и образованные люди – не хуже, а во многом и получше других. И не верьте всему тому, что говорят о них по телевизору.

Особенно приятны, красивы и мудры там старики – они значительно лучше модной молодёжи (уж извините, никого не хотел обидеть). Тексты песен многих венгерских групп настолько лиричны и глубоки, что прошибают даже толстокожих хулиганов. Почти все их юмористы и комики очень сильны и утончённы, хотя, к сожалению, практически непереводимы. Плюсы этой страны можно было бы ещё перечислять, но достоинства эти трудно увидеть и понять тем, кто знаком с Венгрией поверхностно. А глубоко её познать очень трудно. Мне даже кажется, почти невозможно.

Пересадка – и я в венгерском поезде. Тем, кто не успевает в кассу, гуманно предоставлена возможность купить билет уже в вагоне. И вообще, поезд – это вещь. Второе место после велосипеда. Сидишь в длинной комнате, а она быстро двигается вперёд или назад, смотря как сидишь. Вот только непонятно, как прямая комната поворачивает налево и направо. Это чудо, но все сидят так, будто понимают, как это происходит.

А еще я когда-то всерьёз мечтал жить в вагоне. Стоячем, припаркованном где-то в тихом месте. Но только так, чтоб весь вагон был мой, чтоб красивый вид из окна и в центр города недалеко. Ну и горячая вода там, душ и всё такое. Но после того, как я женился, перестал о таком мечтать. Жена бы никогда не согласилась в вагоне жить.

Ладно, едем.

Главным преимуществом поезда перед велосипедом есть возможность ехать, читать книгу, точнее kindle, и есть прямой рогалик с маслом, брынзой и перцем. Кончик рогалика похож на рот дельфина без зубов. Вот только с киндлом вопрос – что читать. На половине бутерброда решил Джойса, «Дублинцы». Давно планировал, а последние полгода читал нехудожку, вот и соскучился по «обычной» литературе.

Напротив сели простая тётя и простой дядя. Она домохозяйка или продавщица, он учитель или садовод. Явно довольные, что сидят в длинной комнате.

Сегодня мне кажется, что венгры делятся на два типа. У одних в глазах боль и печаль – видимая или припрятанная, но угадываемая. Несмотря на это, они умеют быть весёлыми.

У второго типа в глазах нет боли и печали. Но несмотря на это, они могут быть молчаливыми, серьёзными и даже мрачными.

А вообще у венгров средний айкью очень высок, и вежливые они, и аккуратные. Вот только одинокие. Все до единого. Одиноки среди себе подобных, одиноки среди неподобных и одиноки в Европе и на планете. Но держатся. Поверьте, они хорошие и достойны всяческих респектов. Точно знаю.

Скоро пересадка в Ниредьхазе, и это отвлекает от дублинцев.

Чем взрослее становлюсь, тем, само собой, уменьшается количество людей старше меня. Так устроена жизнь и статистика. Но почему-то мне кажется, что число тех, кто есть «дядями» и «тётями» по отношению ко мне – неизменно. Будто их столько же, как было в двадцатом веке. Возможно, потому, что ребёнок во мне самый главный?

Поезд тормозил и тупил и на пересадку оставалось четыре минуты. Не знаю, кому как, но лично мне этого времени хватает лишь на то, чтоб пристально втыкать в расписание и задавать себе один и тот же вопрос: как четыре минуты?

Переплатил 600 форинтов за билет на скорый поезд. Но прибывает он не на Западный вокзал, куда мне надо, а на Восточный.

Железная дорога это компромисс. Даёшь денег – выигрываешь время. Жалеешь денег – сиди в зале ожидания.

Но это мелочи, потому что уже однозначно понял – я тащусь, балдею и кайфую. Не совсем только ясно – от того, что еду, или от того, что еду один. Эгоистично подозреваю второе.

Опять «Дублинцы», опять поля подсолнухов.

Я турист. Хотя должен заметить, что ходить, смотреть, фоткать, есть spezialitatы, а по вечерам напиваться с туземцами, чтоб попереводить им любимые анекдоты, – это не про меня. Точнее, я умею быть и таким туристом, и даже сто раз был таким. Но недавно заподозрил, что тратить на это время и деньги не совсем оправданно. Особенно в эру интернета. Особенно если времени и денег не сильно много. Мне нравится ездить «по делу». Например, на фестивали, где, кроме веселья, можно и подзаработать. Например, продажей трубок для гашиша или своих хендмейд футболок в один экземпляр. Обычные же туристические делишки можно проворачивать и по ходу дела.

Из окна вижу старую женщину она едет по селу на велосипеде, с сумкой. Напомнила мне историю про почтальоншу которая лет семь назад стала главной сенсацией венгерского телевидения. В общем, простая старая почтальонша возила на велосипеде пенсии для трех сел. И однажды, в день выплат, исчезла. Старички думали, ну может, там задержка или что. Но через три дня сообщили куда надо, и начались поиски.

Почтальонша жила одна, дома ее не было. Нигде ее не было, никто не видел. Но нашли ее велосипед – в кустах, в болоте. Ограбили и убили? Ведь она везла два миллиона форинтов. Да, но где труп? Начались поиски по всей стране. И через три недели тётю нашли – на курорте. Отели, спа-салоны, джакузи, массаж, педикюры-шмедикюры, шопинг, платья, туфли, рестораны и шампанское. Осталось при ней тысяч триста. Когда почтальоншу поймали, разрешили даже интервью журналистам дать. Я тоже его видел по телевизору.