Егор Путилов - Азия roadbook: Автостопом без гроша Страница 5

Как раз на выезде из Изника и произошел наш первый контакт с настоящим местным населением настоящей Турции, еще не испорченной мечтами о Евросоюзе и высоком ВВП. Мы сидели на рюкзаках на обочине в тени какого-то дома, лениво стопя редко проходящие машины. Метрах в ста находился автосервис, из которого выбежал мальчик лет десяти. Увидев нас практически у себя во дворе, мальчик впал в глубокий шок и долго не мигая на нас смотрел. Он начал медленно и, как ему казалось, незаметно сокращать дистанцию, время от времени подходя боком на пару метров, а потом надолго застывая. Вся процедура напоминала охоту кота на мышей. Я краем глаза следил за мальчиком, опасаясь, что он здесь, чтобы спереть наши вещи. Я также опасался посмотреть на него прямо – это привело бы к неминуемому контакту, и кто знает, чем бы он закончился. Вдруг мальчик зазвал бы толпу своих родственников с камнями и битами.

Вспомнилось, как еще давно, в раннем детстве, когда я лежал в больнице, у нас в палате жил маленький грузин – нам было по 5–6 лет. Поскольку больница была инфекционная, то все находились в отдельных боксах. Мы с одним больничным приятелем были одной компанией с грузином, поэтому решили над ним глупо пошутить, закрыв снаружи дверь бокса так, чтобы он не смог выйти. Национальной неприязни в наших действиях не было, я тогда даже не знал, наверное, что такое грузин. Так что это была просто обычная детская шутка. Грузин же, однако, так не считал: придя в совершенно неописуемую ярость, он начал швырять через стенку, не доходившую до потолка, стулья, посуду и прочие предметы мебели. Когда они закончились, то в открытый небольшой проем двери полетели ножи, которых у него оказалось почему-то много. Ножи со свистом летели мимо нас и втыкались в пол. Выпустить грузина мы уже боялись. Так что, кто их знает, эти южные народы, что у них на самом деле на уме.

Мальчик тем временем подошел совсем близко, поэтому пришлось повернуться и посмотреть на него в упор. Секунд двадцать мы изучали друг друга. Вообще вся сцена по напряжению напоминала фильм Спилберга «Близкие контакты третьего рода» – мы были друг для друга не менее таинственны и непонятны, чем инопланетяне. Наконец, мальчик произнес:

– Халло!

– Халло, мальчик! – сказал я, подумав, что вот и пришли халлоуины – знаменитые существа из книг Кротова, которые любят разнообразить жизнь путешественников своими приветствиями. Мальчик, однако, быстро сдулся и, прокричав еще одно «халло», убежал в автосервис. Вскоре он вернулся с ножом в компании брата постарше.

– Sit! – сказал брат, похлопав по табуретке в автосервисе.

Есть такая психологическая практика – некоторое время говорить только «да», какие бы предложения и просьбы ни поступали. Считается, что это помогает сосредоточиться на позитиве и вообще расслабиться. Вот у нас как раз был такой день. К тому же машин все равно не было, поэтому, решив досмотреть это кино до конца, мы переместились на табуретки в мастерской. Постепенно из внутренних помещений стали выходить другие члены семьи, всего человек десять. Перед нами молча поставили стол, на стол постелили скатерть. Далее появились сыр, хлеб, помидоры и вода.

– Eat! – приказал англоговорящий брат. Вся семья стояла напротив стола, скорбно сложив руки, и смотрела, как мы едим. Сначала меня душили российские комплексы вежливости, я порывался, нелепо изгибаясь, встать с табуретки, делая приглашающие жесты семье – мол, вы тоже не стесняйтесь, присаживайтесь на одну табуретку, угощайтесь, а то что это мы тут. Я бы, наверное, продолжал этот цирк, нервно кроша хлеб на пол, если бы мальчик не повторил сурово: «Eat!» Степа тем временем спокойно и с достоинством поглощал дары. Морально раздавленный, я, по-быстрому запихав в рот пару кусков соленого сыро-творога, начал прощаться с семьей, одновременно пиная Степу под столом. Прощание вышло несколько скомканным, но, как мне кажется, искренним – обе стороны были рады избавиться друг от друга. Можно было сказать, что первый опыт межкультурной коммуникации прошел хорошо. Степа впоследствии высказал свое мнение по этому вопросу – с буржуазной моралью пора распрощаться, надо быть ближе к земле и людям и есть что дают. С течением времени мы поняли, что угощение на Ближнем Востоке – это отнюдь не признак особого расположения, как это было бы в России или Европе, а просто знак хорошего тона, вроде того, что помочь донести тяжелые сумки в РФ или что-нибудь еще в этом же духе. Поэтому не нужно драматизировать, а нужно просто есть.

Тем более что с едой были серьезные проблемы: Турция, готовясь к вступлению в ЕС в перспективе, заранее подняла цены на европейский уровень (кроме этого, она еще ввела евродизайн номеров на автомобилях, где только осталось приклеить звездочки сверху – этим в общем-то подготовка к вступлению и ограничилась). Наш бюджет на эти цены рассчитан не был. В принципе он не был рассчитан ни на какие цены – еду предполагалось добывать в процессе путешествия подручными средствами. Как правило, мы аскали еду в кафешках, формально прося объедки, но втайне рассчитывая на бутерброды или даже – страшно сказать – полноценный кебаб. Однако вредное влияние ЕС и мировой закулисы уже успело поразить турецкие забегаловки, поэтому на нас часто смотрели с недоумением и не понимали, как такое может вообще быть (богатые белые бездельники, ну и далее по тексту). Поэтому, чтобы не разрывать шаблон у владельцев фастфудов, мы решили сделать заявление в полицию о краже у нас всего и потом молча с навернувшейся слезой протягивать нашу копию этого заявления на турецком магазинщикам и рестораторам. Сей коварный план предполагалось осуществить в городе Кютахья, расположенном в небольших горах. Именно туда мы направлялись из Изника.

Автостоп был довольно ненапряжным – мы медленно ползли по небольшим дорогам, петлявшим среди виноградников, на тракторах, грузовиках и лошадиных повозках. На обочинах мумифицировался виноград, постепенно превращаясь в изюм. Проезжая, можно было видеть все промежуточные стадии между виноградом и изюмом – каждая стадия имела свой цвет. Стадии чередовались полосами, поэтому от долгого смотрения на них начинала кружиться голова. Разговаривать с водителями было необязательно, поэтому мы просто улыбались, смотрели на изюм и слушали турецкий фолк, игравший практически у всех. Что характерно, музыка была очень качественная, на уровне профессиональной этники, которую в РФ слушают только особые ценители. Таркана и Тату мы слышали в Турции единственный раз – на богомерзком острове Буюкада.

Долго ли, коротко ли, мы доползли до более крупной трассы, где нам остановился бизнес-турок, едущий из Стамбула. На лбу у этого человека огромными буквами было написано «ГЕМОРРОЙ». Однако он ехал прямо в Кютахью, поэтому предостережениями интуиции можно было по такому случаю пренебречь. Буксуя, дорогая машина бизнес-турка рванула с места. Самое страшное – турок говорил по-английски, что он немедленно начал демонстрировать. Мы услышали про его бизнес, жену и большой дом с 25 комнатами. Поскольку на улице начало темнеть, то, несмотря на черную метку, я стал фантазировать на тему вписки в одной из 25 комнат. Бизнес, которым занимался турок, состоял в производстве каких-то ваз (ночных?), унитазов и тому подобных вещей. «Italy, – победоносно кричал турок, – We send all to Italy!»[23] Все это делалось каким-то образом из специальной породы, которую турок добывал на своем карьере. «Я вам покажу свой карьер!» – кричал турок, грозя пальцем перед носом у Степы, сидевшего впереди. За окном пошел дождь. «Теперь-то он точно не отвертится», – сквозь сон думал я на заднем сиденье. Я постепенно засыпал, поэтому происходящее снаружи мешалось со сном, в итоге выливаясь в полный бред. Мы, кажется, действительно приехали на карьер и в темноте ездили по грязным лужам среди груд ваз и унитазов. Дождь шел все сильнее, за нами гнался какой-то трактор, а мы мчались по грязи среди больших мертвых механизмов, с упреком смотревших на турка…

– Выходите! – возврат в реальность оказался суров: турок с решительным лицом стоял снаружи.

Глава четвертая, в которой герои осваивают дауншифтинг и попадают в жернова турецкой юстиции

– Выходите! – сказал из темноты снаружи турок. – Приехали!

Ничего не понимая спросонья, я вывалился из машины под дождь. Мы стояли на проселочной дороге – с одной ее стороны было большое поле, а с другой – район типовой многоэтажной застройки.

– Кютахья! – гордо обьявил турок, обводя рукой окрестности. – Here you can sleep[24], – он ткнул рукой в поле, обошел машину и сел за руль.

– А, ну спасибо. – Ошалевшие от сна и восточного гостеприимства, мы судорожно вытаскивали рюкзаки из машины.

Турок помахал на прощание рукой, развернулся и поехал в 25-комнатный дом.