Саид Абишев - Ничего здесь да! Сказка путешествий Страница 6

– Простите, можно я вас сфотографирую?

– Можно, но я сейчас уже выхожу, – ответил мне денди на неплохом, с заметным акцентом, русском.

– А я никуда не тороплюсь, могу с вами выйти, если не возражаете.

– Тогда пожалуйста.

Мы вышли и я, попросив встать его у витрины какого-то магазинчика, сделал пару кадров.

– Можно посмотреть? – спросил он.

– Конечно! – и, волнуясь, показал на дисплее фотоаппарата снятые кадры.

– О, хорошо получился! – воскликнул он довольно. – Я и сам фотограф. Хорошо получился!

– А как можно увидеть ваши работы? – спросил я.

– А у меня с собой есть, – он раскрыл папку и, начав листать, я увидел поразительные фотографии, некоторые из которых я видел еще в журнале «Советское фото» – еще когда был школьником.

Так я познакомился с классиком чешской фотографии Владимиром Ханзлом.

Владимир Ханзл.

Расставаясь он пригласил меня на открытие выставки – через несколько недель, в небольшом городке Либерец недалеко от Праги.

В назначенный день мы Лешей Норкиным – прекрасным пражским фотографом – поехали на выставку. Несмотря на большое количество народа, Владимир увидел меня издалека и провел небольшую экскурсию на выставке были представлены еще несколько его коллег, таких же корифеев.

Попенял мне, что уже месяц прошел, а я еще не говорю по-чешски:

– Я русский выучил за 2 месяца, пацаном, в 45, когда Советская Армия пришла – мы выменивали еду на вещи. А мама была фотографом, к нам в фотосалон постоянно приходили солдаты и офицеры – фотографироваться на память, все спешили отправить родным фотографии – дескать, живы и здоровы, война кончилась!

Мне удалось уговорить Владимира на еще несколько кадров, можете сами убедиться в его прекрасной форме.

Владимир Ханзл.

Впечатленные выставкой, на обратном пути мы Лешей шли мимо костела, и я увидел очередной скрытый смысл поездки, очередную карамельку от Мактуба и Ужуписа.

Проходя мимо костела увидел в его окнах мелькнувшее яркокрасное пламя. Шаг назад – пламени нет. Шаг вперед – просто цветовая мешанина. Леша заинтересовался моими шатаниями – слишком большими для пары бокалов пива, которые мы успели принять.

– Смотри, – говорю, – вот есть пожар, и вот его нет.

Напротив костела стоит большой торговый центр, на крыше которого горят ярко-красные неоновые буквы, они, в свою очередь, отражаются в стекле современного здания напротив.

Вот это второе отражение и давало в древних неровных стеклах то самое пламя, которое я увидел – причем, видно оно было только с определенной точки, пройди мы на полшага в стороне – и эффект не проявился бы.

Фото с первой попытки получилось некачественным – приходилось снимать при длинной выдержке с рук. Через неделю, выпросив у Леши штатив я снова сгонял в Либерец – и снял кадр уже как полагается:

Genius.

Каждый из нас ощущал на себе это состояние – ночью приходят интересные идеи, голова горит от лавины полыхающего вдохновения, мозг превращается в факел.

Поэтому фото называется – Гений.

Мартин Вагнер

Через неделю Владимир Ханзл позвонил мне и пригласил зайти в гости к своему коллеге:

– Он много ездил в Россию, хороший фотограф, отлично говорит по-русски я к нему собираюсь в гости.

Так я познакомился с Мартином Вагнером.

Мартин – молодой парень, хорошо говорит по-русски, как оказалось – десять лет ездил в Россию, отфотографировал ее от самой ближней границы до самой дальней, отсюда и его превосходный русский язык.

– А почему ты в Прагу приехал? – спросил Мартин, заваривая чай.

– Я много раз слышал – Прага красивый, удивительный город. Решил убедиться своими глазами.

Мартин посмотрел на меня и удивленно сказал:

– Ну, покажите мне, где тут красивого и удивительного…

По его виду – он всегда выглядит серьезным – было непонятно, шутит или нет.

– Хорошо, а ты почему ездил в Россию? – перевел стрелки я.

– Я хотел показать вам – какая она настоящая. – Удивительно это услышать от чеха, правда?

– А настоящей – это какой? – возникла у меня догадка – может именно сейчас я узнаю откровение о стране, о нашей загадочной русской душе (удивительно это услышать от меня, выросшего в казахской семье, правда?). В такой момент хочется бесконечно иронизировать, вспоминая Гоголя и других классиков, написавших тома о великой неразгаданной стране и ее русской душе.

– И какая же она?

– Она… – Мартин немного задумался – то ли вспоминая, то ли подбирая слово и сказал неожиданное: – … очень чистая и поэтичная.

– Вы ее такой не видите. – добавил он с сожалением.

Мартин снимает в черно-белой технике. Обычно ЧБ используют, чтобы показать какую-нибудь чернуху и я таких фото видел-перевидел, тем более – надо признать – наши веси дают множество поводов для нее. Однако же, открыв фотоальбом, я увидел поразительную фотопоэму о России.

В каждом фото – и поэзия, и красота, и солнце радости. И никакой чернухи, хотя сюжеты и лица на них – непростые, мы знаем, какими могут быть наши веси. Да и поводов для российской чернухи у Мартина хватало – мы знаем, каково может быть в наших весях.

Все фотографии высокого уровня, в них абсолютно выверенная – по-чешски сухо и чувственно одновременно – пропорция красоты и документальности, документальности и красоты.

Я убежден – у наших фотографов такое не получилось бы, это действительно должен быть взгляд иностранца.

Мартин проехал Россию от западной границы до восточной, был в городах и глухих поселках, обрел огромное количество знакомых и друзей, сейчас он прекрасно говорит по-русски. В его рассказах о поездках – и легкая ностальгия, и философское осмысление, и – искреннее пожелание лучшей доли нашим неустроенным весям.

В одной из поездок Мартин познакомился со своей будущей женой. О том, как это произошло, о лучших встречах и беседах своих российских путешествий – в отельном интервью в конце книги.

Храм

Однажды Мартин пригласил меня на свою загородную дачу, там у него пасека. На обратном пути он предложил заехать на развалины костела. Уже потом я вычитал – это недостроенный храм Panensky Tynec, который, как оказалось, считается самым мистическим местом в Чехии. Причем, счастливым – там постоянно проводятся свадьбы.

Я сделал пару кадров – весь костел не влезал в кадр целиком, поэтому я снял верхнюю часть отдельно, чтобы подклеить ее в графическом редакторе к основной картинке, затем отвлёкся на пролетающих птиц.

– Смотри, с человеком – интереснее, – вдруг слышу голос Мартина.

Оглянувшись, увидел действительно потрясающее.

Я дал фотоаппарат Мартину:

– Ты увидел, это твой кадр.

Уже дома, на компьютере, я подклеил недостающую верхнюю часть к фотографии, которую сделал Мартин – и теперь это для меня скромный повод набиться к нему в соавторы.

Автор – Martin Wagner

Соавтор – Саид Абишев

О фотографиях и Праге

До поездки в Прагу я не воспринимал всерьез свои фотографии – я делал фото, раз уж у меня есть профессиональный фотоаппарат, который, к слову, я приобрел, чтобы снимать качественное видео.

Но в именно Праге у меня стали получаться кадры, которые стали нравиться и мне самому, и за которые я стал слышать приятные слова от других людей, в том числе – от профессионалов. В Москве такого не происходило, я мог выйти в город утром и вернуться к вечеру лишь парой каких-то ситуативных фиксаций моментов.

Нам неинтересно повседневное. Иностранцы под наш снисходительный хохот с удовольствием увозят из России матрешки и шапки-ушанки. Парижане и лондонцы также потешаются, видя тонны вывозимых сувениров с изображениями Эйфелевой башни и Тауэра.

Когда я показывал пражанам этот кадр, постоянно слышал:

– Ух-ты, это в Париже?

Нет, ребята, это в Праге.

Я приехал в Прагу после нескольких подряд тяжелых проектов, основательно измотанный ими. Прожив в Москве на тот момент 15 лет, я перестал удивляться ей, видеть неожиданное. К этому приложился профессиональный кризис – видео перестало интересовать, каждый новый проект, которого я раньше ждал с нетерпением, превращался в муторное, вязкое преодоление себя.

Фотоаппарат, который, можно сказать, увязался за мной в дорогу, в Праге неожиданно оказался моей своеобразной терапией: нажимая на кнопку я каждый раз испытывал тот самый микродзен, и каждый день на глаза попадалась либо интересная ситуация, либо занятный персонаж – который самим чехам за повседневностью незаметен, непривлекателен. Для меня он становился героем, ядром моего микродзена. Мактуб щедро сыпал карамелек на моем пути, а Ужупис вовремя обращал мое внимание на них.