Юрий Гавриков - Перу: от инков до наших дней Страница 8

Вплоть до конца XVIII в. Мадрид запрещал молоть кофе в Перу (открывшееся в 1771 г. первое в Лиме кафе потчевало посетителей кофе, смолотым в Испании). Отстаивая интересы испанских коммерсантов, метрополия закрыла доступ на европейский рынок маслин из Перу. Не менее жесткие меры были приняты против перуанских виноделов. Корона лишила их возможности экспортировать продукцию не только в Европу, но и в американские страны, где она долгое время оставалась монополистом.

Впоследствии все это привело к антиколониальным выступлениям креолов.

Была в колонии и еще одна категория населения — метисы (мулаты, самбо) — потомки от смешанных браков испанцев, индейцев и негров. Они не имели почти никаких гражданских прав. Расовое неравенство в вице-королевстве тесным образом переплеталось с неравенством социальным.

В течение XVII в. колониальные порядки в Перу значительно упрочились. Казалось, местное население примирилось с ними. Однако это было лишь затишьем перед бурей. В стране вспыхивают волнения. Это заговор Велеса де Кордовы, считавшего себя потомком Сапа Инки, заговор индейцев в Лиме и движение, организованное священником Хуаном Сантосом, назвавшимся Атауальпой. Созданное им в джунглях, прилегающих к району Тармы, независимое государство продержалось около 20 лет. Причем испанцы так и не смогли проникнуть на его территорию, пока в одном из боев не погиб сам Сантос.

Успеху Сантоса способствовало то обстоятельство, что он умел правильно использовать как недовольство индейцев их положением, так и протест негров против рабства. В составленной им программе-прокламации учитывались не только различные социальные интересы участников движения, но и их этническая принадлежность, культурный уровень и вероисповедание.

Победы Сантоса объяснялись также и его большим полководческим талантом. Кроме того, он был высокообразованным по тому времени человеком (владел несколькими иностранными языками), тонким политиком и дипломатом. Сантос легко находил способ убедить людей из самых различных социальных слоев, умел понять их чаяния и заботы, вселял в них веру в скорое освобождение.

Не один испанский военачальник с позором ретировался под натиском войска Сантоса. Однако изолированное в Центральной Сельве, движение постепенно начало сходить на нет и окончательно угасло, как последний уголек костра во тьме колониальной ночи [45].

Спустя несколько десятилетий после смерти Сантоса занялось пламя гигантского пожара — восстания под предводительством Тупак Амару II.

Кем был этот человек? Почему его чтут не только в Перу, но и в самых отдаленных уголках Латинской Америки? Мы уже говорили о последнем Сапа Инке, казненном в 1572 г. вице-королем Толедо, — Тупак Амару. У одной из его дальних родственниц и касика провинции Тинта в 1738 (или 1740) г. родился сын — Хосе Габриэль Кондорканки. Рано лишившись родителей, мальчик благодаря заботам родственников отца получил хорошее образование в колледже для детей индейской знати в Куско, а позднее, согласно некоторым источникам, учился на факультете искусств в лимском университете [46]. В 20 лет он женился на креолке Микаэле Бастидас, мужественной, волевой и умной женщине.

Унаследовав должность касика и значительное состояние, в том числе большое количество мулов, использовавшихся для перевозки грузов из Потоси (ныне Боливия) в Лиму и обратно, Кондорканки много ездит по стране, близко знакомится с жизнью индейцев.

Своим умом, умением дать нужный совет он располагает к себе крестьян, ремесленников, рудокопов и даже некоторых церковников. Росту авторитета касика среди индейцев способствует и его родство с Сапа Инкой (он принимает впоследствии династическое имя Тупак Амару).

Утратив веру в справедливость колониальных властей (Хосе Габриэль, как человек с высоко развитым чувством справедливости, пытался призвать колониальные власти улучшить положение индейцев. Он написал в Лиму жалобу, в которой в прекрасно аргументированной с юридической точки зрения форме содержался протест по поводу представлявшего собой явное злоупотребление использования индейцев Тинты на отработках в рудниках Потоси. Хосе Габриэль обращал внимание властей на заметное сокращение численности местного населения в результате его жестокой эксплуатации и указывал, что это противоречит интересам монархии. Упоминание монархии в жалобе не было случайным. Тупак Амару в то время еще полагал, что король Испании искренне печется о своих подданных — индейцах и что зло происходит от невыполнения колониальными властями законов и распоряжений Мадрида. Он даже намеревался лично вручить в Испании свои жалобы Карлу III, слухи о «просвещенном абсолютизме» которого дошли до Южной Америки. Однако по различным причинам так и не собрался в это дорогостоящее и длительное путешествие. Жалобе, однако, был дан (хотя, как оказалось позднее, видимый) ход в Лиме: прокурор постановил передать бумагу на рассмотрение королевскому инспектору (виситадору) Арече, а последний дал заявителю ответ, представляющий собой образец крючкотворства и неприкрытого издевательства над индейским защитником. Прокурор нашел доводы виситадора вполне убедительными…}, видя вокруг лишь произвол и насилие с их стороны, Хосе Габриэль в большой тайне начал готовить восстание. Ускорил события эпизод, который произошел в небольшом местечке Янаона 4 ноября 1780 г.

В тот день священник Карлос Родригес собрал своих друзей, чтобы почтить св. Карла, короля-тезку, а заодно и себя. Среди приглашенных был касик Кондорканки.

Неожиданно на праздник пожаловал коррехидор Антонио де Арриага. При его появлении все встали. Арриага бесцеремонно плюхнулся в кресло, которое занимал Хосе Габриэль. Тот побагровел от обиды, но сдержался. Когда незваный гость, сославшись на занятость, стал собираться в путь, касик вызвался проводить его. По дороге в Тинту Кондорканки арестовал Арриагу.

С помощью гонцов-часки Тупак Амару оповестил о начале восстания своих сторонников по всей стране[47]. Движение под руководством Тупак Амару довольно быстро охватило огромный район — от Кито на севере до Буэнос-Айреса и пограничных районов Чили на юге. Значительное участие в нем широких народных масс объяснялось прежде всего царившими в колонии социальной эксплуатацией и национальным гнетом. Злоупотребления, коррупция, бессмысленная жестокость колониальных властей вызывали возмущение большинства населения. Ущемлением их экономических интересов были недовольны индейская знать и многие креолы, акты произвола совершались даже в отношении некоторых касиков. Немалую роль играли и личность самого Тупак Амару, его организаторские способности, высокая образованность, популярность.