Алекс Гор - Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть II Страница 9

Мы уехали.

Я не понимал, как это со мной могло произойти: не выдержал испытания, сорвался, вдобавок ко всему меня стали мучить сомнения, правильно ли поступил, а можно ли было не гнать волну, да разменять где-нибудь пятисотку, чтобы добавить навязчивому гиду. Но где менять? И вообще, почему я должен куда-то идти, тратить кучу времени, ведь договор был на 30 рупий… Здесь хотелось бы сказать, что ни моторикшам, ни водителям, ни гидам лучше не давать крупных денег, надеясь получить сдачу. Очень часто делается вид, что белый тут же о деньгах забудет.

Только в местах силы на мгновение выпущенная мысль способна так быстро материализоваться. В какой-то миг, споря с гидом, я испугался, что мое возмущение не пройдет для меня даром, и вот теперь, когда мы отъехали от истоков всего километров пять, не больше, меня вдруг охватил жуткий озноб. Чтобы согреться, поверх свитера я надел теплую куртку, но озноб пробирал только сильнее. Я попросил Батрана закрыть окно и включить обогреватель салона – не помогало. Пришлось достать из рюкзака спальник, расстегнуть его, превратив в одеяло, и укутаться с ног до головы. Но невыносимый холод внутри меня не проходил. Было ощущение, что вся энергия, создающая тепло в теле, в мгновение куда-то улетучилась. Меня всего трясло, зубы стучали, воля уходила, и едва удавалось сдерживаться, чтобы не застонать. А серпантин все вился и вился… И ни одного поселка…

Тьма опустилась быстро. Батран включил фары. Я попросил его остановить машину, когда будет водопад – мучила жажда. Но водопада долго не было, и я достал из багажника драгоценную бутылку с водой Ганги, которой хотел угостить своих друзей в Москве. Отпивая воду из горлышка маленькими глотками и молитвенно прося Великую Гангу исцелить меня силой своей воды, я еще мог кое-как держаться.

Так прошел час, два, а может быть три, не знаю. Наконец, въехали на улицу между двумя рядами каких-то домов. Ни одного зажженного окошка, ни фонарика, темные силуэты людей и животных бродят и толпятся на площади, будто я вижу сон; только на торговых тележках и в лавочках продавцы жгут свечи. «В истоках Ганги стояли дома без людей, но тогда было светло, а теперь есть люди, но везде тьма… Все как-то символично», – ум снова пытался привязать увиденное к каким-то законам, но ему не хватало

энергии думать. «В этом городке тьмы я не хочу останавливаться», – опять я услышал свой голос как бы со стороны и тихо прохрипел:

– Поехали, Батран, дальше.

Но машина ползла, ползла и остановилась у отеля.

– У них повсюду вырубили свет, – сказал я. – Надо ехать дальше.

– Мне хозяин запретил ездить по горам в темноте.

– Поехали.

Батран долго выжидал, уставившись в темноту дороги, и давая мне возможности осознать, правильно ли я поступаю, но потом включил передачу. Мы снова понеслись над бездной.

К счастью, следующий поселок с освещенными улицами мы обнаружили, отъехав всего километров пятнадцать по серпантину. Там я остановился в первом попавшемся отеле с толпами тараканов в туалете. Батран остался ночевать в машине. Изнемогая, я добрался до кровати. В номере, как всегда, грязное белье. Но наволочку заменила натянутая на подушку запасная чистая футболка. Спальник подстелил под большое толстое одеяло, залез под него, сняв только куртку, и таким образом создал себе уют. Вдобавок на полу возле моего изголовья стояла целая батарея пакетов с соком и минеральной водой, которыми я успел запастись в лавке. Так можно было протянуть довольно долго, даже если бы пришлось остаться в отеле еще на несколько суток.

Я лежал, стараясь ни о чем не думать, но мысль упорно билась: «Холодно, как же холодно!» Чтобы согреться, постарался представить яркий-яркий свет, который создает миры, вообще все, в том числе и меня; глубоко дышал, проводя прану по энергетическим центрам тела. Не помогало.

Потом я устал дышать и тогда чувства неудержимо навалились на меня. Я вдруг осознал себя маленьким несчастным человеком, который вынужден так долго страдать и испытывать одиночество и все чего-то искать, в то время как другие люди, даже намного моложе меня, давно уже нашли себя и живут спокойной жизнью, имея спутниц и детей. Вся жизнь в эти минуты, казалось, пронеслась перед моими глазами: отношения с женщинами, с друзьями, родителями, ранняя смерть отца и матери и ее невыносимые страдания во время продолжительной болезни. И теперь я снова вспоминал парнишку-гида: «Может быть он хватался за единственную возможность заработать деньги, чтобы как-то помочь своей семье…», и старушку-нищенку на Мейн базаре, которая долго стояла у меня над душой, пока я ел суп за выносным столиком в забегаловке. «Я ведь ей тоже не подал милостыню за неимением мелких денег».

Я вспомнил великих христианских подвижников, которые все происходящее, все тяготы воспринимали как волю Божью и не противились этому. Но мне было жаль себя, лежащего в этом грязном отеле где-то на краю света. Слезы градом потекли из глаз, вырвался всхлип, и я укрылся с головой, чтобы исчезнуть для внешнего мира. «Смиряюсь, Господи, все по твоей воле происходит, смиряюсь», – только и повторял я одно и то же, не зная, что сказать больше.

Я не заснул, но, казалось, забыл весь этот мир, и когда вернулся из забытья, почувствовал, что тело стало нагреваться и очень скоро меня бросило в жар, так что пришлось снять одежду. Быстро со мной стало происходить чудесное превращение: через минут двадцать и жар схлынул, и я, уже спокойно отдыхая под одеялом, не мог понять, как я вообще только что мог переживать такие душевные и физические муки.

Стало очень блаженно. Хотелось лежать так долго-долго. Стал перебирать все свои знания о тех гуру, которые нашли путь к Высшему, создающему все Разуму без помощи Христа, но подумал: у них должно быть были свои посредники. Так, свами Сумиран рассказывал, что Рамакришна вышел в нирвану через Богиню Кали, перед которой он трепетал с детства, но ему для этого пришлось ее разрубить мечом. Жуть! Как это может уложиться в голове обычного человека!

В совершенном спокойствии я вспоминал все, что слышал от Сумирана на его сатсангах и что дало мне такую силу перед поездкой на Гонготри. «Измененное состояние сознания позволяет увидеть, что связь с пространством не абсолютна. Все есть сон. Но ум объясняет, что тот сон, когда

вы спите, это не реальность. Но это только концепция, договоренность: таким образом разум сохраняет отождествленность с телом и делает вывод: все остальное нереально. Ведь если сон – реальность, то что есть тело? Кто тогда я? И я начинаю испытывать страх. Мне нужна конкретность самоопределения. Мое привычное переживание – это привычное состояние я. Но даже в измененном состоянии сознания мы не теряем привычку отождествляться. Во сне причинное тело воспринимает окружающий его мир и отождествляется по отношению к нему. И когда сознание переходит от эфирного тела к астральному, а затем последовательно к более тонким телам, оно все время отождествляется с ними. Можно путешествовать в любых мирах и сохранять отождествленность с телом. Но также можно научиться и не отождествляться в одном или нескольких телах – путем медитации». Вспомнился голос свыше: «Все есть сфегри». Я лежал и думал: «Я уже так много знаю, прошел столько практик, и все это рухнуло перед испытаниями Ганги».

Вскоре, ощутив сильный голод, я спустился в ресторан, расположенный под отелем, и хорошенько перекусил. Я чувствовал себя как ни в чем не бывало, не переставал удивляться произошедшему со мной чуду и понимал, что во мне что-то переменилось…

А ночью мне снились сны. Я видел Батрана, спящего в машине, друзей, оставленных в Массури. Потом снилась широкая Ганга в междугорье, расположенные вдоль нее ашрамы, в которых наша группа встречалась с разными учителями. А по берегам было много деревьев и обезьян, и одна из них вырвала у меня пакет с продуктами. А в ашраме Ошо я встретил красивую индианку с необыкновенными большими и глубокими глазами. И когда она обернулась, наши взгляды встретились, и мы на какое-то мгновение реально растворились друг в друге. Возможно, это была иная часть меня. Но у этой девушки был любимый парень, необыкновенный сатвический человек, тоже ашрамит. И вот что удивительно: в последующие дни путешествия по Индии все события именно так и сложились.

Наутро я записал в дневнике:

«Трудно русскому пройти к Богу без помощи Христа, если вообще это возможно. Иисус Христос, сын Божий, взял на себя все испытания и потому заслужил у Отца Небесного просить помощи за нас. Нам самим пройти к Абсолюту невозможно, не знаю, по крайней мере, у меня не получилось… Искуситель – разум задает мне такие волнения и страдания, что если не будешь просить помощи у Господа – не вынесешь. Но настоящая помощь придет только тогда, когда полностью смиришься, и тогда, быть может, пройдешь дальше».