Алекс Гор - Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть II Страница 8

Гид мой где-то затерялся в многочисленных постройках. Решаю забрать его на обратном пути, а сам направляюсь в узкое ущелье, чтобы еще выше подняться по реке. Но удается пройти по валунам и крупным голышам не более 300 м. Дальше смысла идти нет – Яномотри берет начало из высочайших ледников, куда можно подняться только в альпинистском снаряжении.

Времени уже шестнадцать тридцать. Нужно быстро возвращаться. По горам в темноте ехать рискованно. Прохожу по берегу мимо храма – моего гида нигде не видно. Ну да что, искать его мне, что ли? Догонит, парень шустрый, рабочие подскажут, что я ушел, дорога одна.

Он догнал меня, когда я уже прошел в обратную сторону с полкилометра. Остановился, кричит издалека, что Гуру приглашает меня на чай в ашрам. Я отказываюсь, зову гида к себе. Когда он подходит, поясняю, что времени нет и мне пора возвращаться к машине. Гид очень любопытный и потом в течение всего спуска спрашивает, что за машина, чья, что за водитель, где я буду ночевать и еще массу других вопросов. Причем, когда отвечаешь, он потом задает те же самые вопросы по новому кругу, и нужно иметь терпение, чтобы без конца талдычить одно и то же, пытаясь при этом оставаться в спокойствии ума.

Энергии здесь очень сильные, и я стараюсь изо всех сил находиться в смирении, чтобы не раздражаться, а меня в лице этого назойливого паренька будто кто-то проверяет. Он все время что-то говорит и говорит. Но я уже, кажется, научился не обращать на него внимания. Проходим мимо маленького храма Богине Парвати. Я в знак благодарности божественным силам хочу оставить несколько рупий. Но не знаю, куда их положить. Паренек тут же встревает, говорит, что пять рупий – это очень мало, что нужно оставить пятьдесят. Я с ним соглашаюсь, но у меня из относительно мелких только сто рупий одной бумажкой. Он говорит, чтобы я дал ему их. Пятьдесят рупий он принесет завтра сюда, а остальные возьмет себе за работу. Я соглашаюсь, и мы спускаемся дальше.

Пройдя еще километр вниз, мой гид спрашивает, сколько я ему дам денег за работу.

– Я уже дал тебе, – отвечаю.

– Этого мало, – говорит он, улыбаясь и извиваясь змеей, как Паниковский.

– У меня больше нет мелких денег, – поясняю.

– Я тебе внизу разменяю.

– Остальные деньги мне нужны, чтобы расплатиться с водителем.

Он успокаивается и идет дальше, но еще через километр снова начинает разговор о своем гонораре. Ну что с ним поделаешь!

– У тебя сто рупий, делай с ними что хочешь! – не выдерживаю.

В самом низу паломнической тропы он сворачивает во дворик каких-то низких покрытых соломой белокаменных строений. Я иду дальше, но почему-то оглядываюсь и встречаюсь глазами с полным бородатым молодым человеком. Обернутый белой туникой, он лежит на войлочной подстилке, брошенной на короткую травку дворика в позе отдыхающего римского патриция. Взгляд его и глубок, и властен. Легким жестом руки он подзывает меня к себе. Рядом с ним крутится мой гид. Другой йогин, так же завернутый в белое (одежда напоминает обыкновенную простыню), поодаль рубит тяжелым топором дерево. Он совсем молод, и судя по благоговению перед возлежащим, это его ученик.

Я подхожу к гуру, здороваюсь, он приглашает меня присесть рядом с ним. Говорю, что у меня очень мало времени, но йогин властным жестом усаживает меня рядом с собой.

– Очень хочется пить, – показываю на рот.

Гуру дает указание ученику. Мгновенно передо мной появляется стакан с водой и миска с солеными орешками и соломкой. Напившись, я пробую утолить вдруг прорезавшийся голод, но много съесть этого невозможно.

– Вы здесь живете только летом? – спрашиваю.

– Нет, круглый год.

Кошусь на его легкую одежду:

– И не холодно?

– Тепло вот здесь, – йогин тычет пальцем в свою голову.

– А что вы тут едите?

– Вот это и едим, – кивает на миску в моих руках.

– Только это?

– Только это.

У него хорошее произношение английского, возможно, он когда-то получил прекрасное образование. Я читал, что многие великие йогины заканчивали престижные европейские вузы.

– Мне надо идти.

Полулежащий йогин снисходительно смотрит на меня, останавливая жестом. Я читаю в его глазах мысль: «Все суета». Но йогин вдруг сам проявляет интерес к мирскому и, тыча толстым пальцем в мой фотоаппарат, просит его посмотреть. Он со знанием дела включает смотровое окошко с обратной стороны камеры и начинает прокручивать кадры, требуя к ним пояснений. Увидев групповое фото, он спрашивает, кто эти парни, кто эти девушки. И мне приходится долго и подробно рассказывать о большой группе россиян, путешествующих по святым местам в предгорьях Гималаев. Я отснял около четырехсот кадров, и если он их все будет просматривать, мне придется остаться здесь до утра.

Вежливо забираю у йогина фотоаппарат и тороплюсь уйти. Мой гид догоняет меня только минут через пять, когда в отдалении уже виднеется полицейский блокпост. Я, было, уже хотел снова спуститься к реке на тайную обходную тропу, но с появлением гида почему-то передумал, из ложного стыда, что ли? Нет, просто решил, что в обратную сторону полицейские меня пропустят. Да и гид мой слишком уверенно топал рядом.

Однако вышедшие из деревянного сарайчика трое полицейских прицепились ко мне не на шутку. Спросили кто такой, откуда и где мое разрешение на проход к Яномотри. Они мурыжили меня долго, и что бы я им ни говорил, не отпускали. Мой сопровождающий стоял рядом, не умея или не желая меня защитить. Он пару раз посмеялся с полицейскими, а потом замолчал. И тогда я решил использовать проверенный прием: запустить мыслеформу. Четко представил себя беспрепятственно уходящим, и одновременно вообразил полицейских, не двигающихся с места. И эти созданные образы полностью отпустил, с четкой уверенностью, что все так и будет. Затем, приведя себя в состояние полного смирения-безмыслия, сказал самому приставучему и, очевидно, старшему из троих полицейских, что я йогин, и тут же как бы растворился для них.

– Ну ладно, мне пора идти, – наконец взмахнул я рукой, повернулся и пошел, и они меня действительно не остановили.

Мой гид догнал меня уже в поселке, объявил, что я ему должен пятьсот рупий за то, что он меня отмазал от полицейских. Я только удивился его наглости, ведь он в мою защиту не проронил ни слова. Пришлось сказать ему об этом. Впрочем, он потом как бы успокоился и стал помогать мне отыскивать водителя с машиной, а ее в тесном переулке у моста не оказалось.

Наша малютка с открытым капотом стояла на площади. Возле колдующего над двигателем Батрана крутились двое.

– Только бы опять не полицейские! – подумал я.

Но опасения развеял один из индусов. Он сразу стал меня приглашать к себе в гости и что-то говорить о своем отце, едва умея произносить коекакие английские слова. Второй кивал головой и поддакивал.

Батран поднял голову, вытер тряпкой руки и закрыл капот.

– Все в порядке?

– Да.

– Поехали! Еще надо найти отель, здесь все закрыто.

Индусы приглашали заночевать у них дома, и гид стал активнее липнуть со своим выдуманным гонораром, вперемежку добавляя, что и у него есть жилье. Обстановка накалялась…

– Поехали, – снова скомандовал я, но Батран медлил, видимо, индусы предварительно здорово накачали его голову всякой ерундой.

Потом он все же нехотя полез в машину, но не трогался, потому что в приоткрытые окна просунулись головы зазывал, продолжая непонятную трескотню. Паренек-гид стал требовать деньги на повышенных тонах, понимая, что я сейчас могу уехать.

– Да дал же я тебе сто рупий! Поехали!

Паренек швырнул мне сторупиевую бумажку, просунув руку между торчащих у окна голов. Машина не трогалась.

Тогда я попытался объяснить другим индусам ситуацию, что считаю, этих денег достаточно и на пожертвования, и на оплату услуг гида. Индусы понимающе кивали головами. Я протянул деньги назад гиду. Тот демонстративно молча швырнул их снова в салон. Чуждые святому месту энергии ощутимо пробежали по моему телу. Также молча, я снова протянул деньги в окно. Гид опять бросил их мне. И вдруг все во мне закипело. Неожиданно я ощутил себя сосудом, в котором вскипаюший эликсир переливается через край. Я отрывисто сказал, что больше не могу дать, и если он не возьмет, мы уезжаем.

Двое стали похлопывать парнишку по плечу, видимо, уговаривая взять. И тот как бы нехотя взял.

Мы уехали.

Я не понимал, как это со мной могло произойти: не выдержал испытания, сорвался, вдобавок ко всему меня стали мучить сомнения, правильно ли поступил, а можно ли было не гнать волну, да разменять где-нибудь пятисотку, чтобы добавить навязчивому гиду. Но где менять? И вообще, почему я должен куда-то идти, тратить кучу времени, ведь договор был на 30 рупий… Здесь хотелось бы сказать, что ни моторикшам, ни водителям, ни гидам лучше не давать крупных денег, надеясь получить сдачу. Очень часто делается вид, что белый тут же о деньгах забудет.