Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки Страница 9
- Категория: Приключения / Путешествия и география
- Автор: Джером Джером
- Год выпуска: 2010
- ISBN: 978-5-371-00258-7
- Издательство: Престиж Бук
- Страниц: 54
- Добавлено: 2018-08-04 05:55:43
Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки» бесплатно полную версию:«Трое в лодке, не считая собаки» (Three Men in a Boat (To Say Nothing of the Dog), 1889) — отчёт Джерома К. Джерома о лодочной поездке с друзьями (и собакой) по Темзе. Перевод княжны Е. С. Кудашевой 1912 года в современной орфографии. Первоначальное заглавие перевода «Трое въ лодкѣ (кромѣ собаки)».
Джером Джером - Трое в лодке, не считая собаки читать онлайн бесплатно
Он согласился, и мы протиснулись к буфету, где вопили, и топали ногами, и махали зонтиками в продолжение четверти часа; наконец подошла барышня и спросила, не угодно ли нам чего-нибудь.
— Вы что станете пить? — спросил я, обращаясь к приятелю.
— На полкроны чистой водки, пожалуйста, мисс, — сказал он.
И, выпив ее, преспокойно убрался и сел в другое отделение, что я называю подлостью.
После Кру я оставался в отделении один, хотя поезд и был переполнен. Когда мы останавливались на станциях, люди замечали пустое отделение и бросались к нему.
— Сюда, сюда, Мэри, поспеши, тут места вдоволь! Ладно, Том, сядем здесь! — перекликались они между собой. И проворно бежали к нему, таща тяжелый багаж, и сражались у двери, чтобы пробиться вперед. Один из них распахивал дверцу, поднимался по ступенькам и отшатывался в объятия стоявшего за ним, и все тогда входили и потягивали носом, а потом отступали и шли задыхаться в других вагонах, или уплатить разницу и ехать в первом классе. Из Хьюстона я отвез сыры в дом моего знакомого.
Когда его жена вошла в комнату, она слегка повела носом, а затем сказала:
— Что такое? Не скрывайте от меня худшего.
Я отвечал:
— Это сыры. Том купил их в Ливерпуле, просил меня привезти их с собой.
Я добавил, что, надеюсь, она понимает, что я тут ни при чем; она же ответила, что не сомневается в этом, но зато Тому от нее достанется, когда он приедет домой.
Мой приятель задержался в Ливерпуле дольше, чем предполагал; три дня спустя, не дождавшись его, меня навестила его жена. Она спросила меня:
— Что говорил Том насчет этих сыров?
Я отвечал, что он велел держать их в прохладном месте, и чтобы никто их не трогал. Она возразила:
— Едва ли кто пожелает их тронуть. А нюхал ли он их?
Я сказал, что, насколько мне известно, он их нюхал, и добавил, что он, по-видимому, сильно к ним привязан.
— Как вы думаете, расстроит ли его, — спросила она, — если я дам человеку золотой, чтобы он отнес их и закопал в землю?
Я выразил уверенность, что после такого прискорбного события Том никогда в жизни больше не улыбнется. Ее осенила мысль. Она сказала:
— Не согласитесь ли вы хранить их вместо меня? Позвольте прислать их к вам.
— Мэм, — сказал я, — лично я люблю запах сыра, и путешествие с ними из Ливерпуля всегда будет вспоминаться мне как блаженное окончание приятных каникул. Но в этом мире нам следует думать также и о других. Дама, под кровом которой я имею честь обитать, вдова, возможно также, что и сирота. Она питает сильное, можно даже сказать, красноречивое предубеждение против того, чтобы ей, по ее выражению, «наступали на нос». Присутствие сыров вашего мужа в ее доме будет, я инстинктивно это чувствую, понято ею как «наступание на нос»; но да не скажет никто никогда, что я наступаю на нос вдовам и сиротам.
— Прекрасно, — проговорила жена моего друга, вставая, — могу только сказать, что я заберу детей и поселюсь с ними в гостинице, пока эти сыры не будут съедены. Я отказываюсь дальше оставаться с ними в одном доме.
Она сдержала слово, поручив дом судомойке, после того как последняя, на заданный ей вопрос, в силах ли она перенести запах, спросила:
— Какой запах?
Когда же ее подвели вплотную к сырам и велели покрепче принюхаться, сказала, что может разобрать слабый запах дыни.
Из этого заключили, что она не может потерпеть большого ущерба от сырной атмосферы, и оставили ее в доме.
Счет в гостинице достиг пятнадцати гиней; и когда мой приятель все посчитал, оказалось, что сыр обошелся ему по восьми шиллингов шести пенсов за фунт. Он сказал, что, хотя и питает большое пристрастие к сыру, однако это ему не по средствам; поэтому он решил от них отделаться.
Он бросил их в канал, но их пришлось вынуть обратно, ибо рабочие на баржах жаловались. Уверяли, что испытывают подлинную дурноту. После этого он однажды вынес их темной ночью и оставил в приходской мертвецкой. Но коронер разыскал сыры и поднял целый скандал.
Он объявил, что это заговор, чтобы пробуждать умерших и тем лишить его куска хлеба.
Наконец мой приятель отделался от них. Он свез их в приморский город и закопал на берегу. Благодаря ему городок совсем прославился. Посетители стали говорить, что никогда раньше не замечали исключительной крепости воздуха, а слабогрудые и чахоточные так и стремились туда толпами в течение многих лет.
Поэтому, как я ни люблю сыр, но считаю, однако, что Джордж был прав, исключив его из списка.
— Чая нам не надо, — сказал Джордж (лицо Гарриса омрачилось), — а будет добрая, дружная, сборная еда в семь часов, — обед, чай и ужин сразу.
Гаррис несколько приободрился. Джордж предложил взять пирожки с мясом и фруктами, холодное мясо, помидоры, фрукты и зелень. Для питья мы взяли замечательное клейкое произведение Гарриса, которое разбавлялось водой и получало название лимонада, вдоволь чая и бутылку виски, на случай, — сказал Джордж, — если мы опрокинемся.
Сдается мне, что Джордж чересчур напирал на мысль об опрокидывании. По-моему, это нехорошее расположение духа, когда пускаешься в плавание.
Все же я рад, что мы взяли виски. Вина и пива мы не брали. Они не годятся для реки. От них чувствуешь себя тяжелым и ленивым. Стаканчик под вечер, когда околачиваешься в городе и любуешься барышнями, вполне уместен; но не пейте вы тогда, когда солнце жарит вам прямо в голову и впереди предстоит серьезная работа.
Перед тем как разойтись, мы в этот вечер составили список того, что нам надлежало взять, и он оказался достаточно пространным. На следующий день, бывший пятницей, мы раздобыли все эти вещи, а вечером сошлись их укладывать. Достали большой саквояж для платья и две большие корзины для провизии и кухонных принадлежностей. Стол сдвинули к окну, сложили все посреди комнаты на полу, сели вокруг и стали смотреть на груду.
Я сказал, что буду укладывать.
Я несколько горжусь своей укладкой. Укладка — один из тех многочисленных вопросов, в которых я лучше осведомлен, чем большинство людей. (Я сам удивляюсь иногда многочисленности этих вопросов.) Я внушил эту истину Джорджу и Гаррису, сказав им, что пускай они лучше предоставят все дело мне. Они согласились с готовностью, в которой было нечто зловещее. Джордж набил трубку и развалился в кресле, а Гаррис положил ноги на стол и зажег сигару.
Едва ли таково было мое намерение. В мой план, само собой разумеется, входил расчет, что я буду всем распоряжаться, а Гаррис и Джордж будут хлопотать под моим надзором, причем все время. «Эх ты!.. Давай сюда, я сделаю. Ну вот, что может быть проще!» — так сказать, буду поучать их.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.