Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 9

В Афины съезжаются лучшие ученые и художники, писатели и философы Греции. Тогда-то родилась поговорка: «Ты неуч, если не был в Афинах, осел, если, повидав их, не проникся восхищением, и просто верблюд, если покинул город без принуждения».

…Однажды ясным солнечным днем в афинской гавани Пирее с пришедшего с Самоса судна сошел стройный незнакомец. Его багаж говорил о том, что приехал он издалека. Однако от взоров любопытных укрылось самое необычное — этот человек привез с собой целую библиотеку — много-много исписанных свитков. В них он записал свои приключения и массу всякого рода интереснейших сведений, которые ему удалось узнать за долгие годы путешествий. В Афинах незнакомец собирался обратиться с просьбой к городскому управлению дать ему возможность зачитать общественности города на одной из площадей несколько глав своего нового исторического труда.

В этом было что-то необычное, ибо в Древней Греции в общественных местах зачитывались только стихи, написанные мастерским чеканным слогом: афинские граждане, выученные великими мастерами слова, имели хороший вкус и не склонны были расточать внимание первому встречному. А этот незнакомец — грек из колонии, провинциал! — хотел читать прозу.

И все же пришел день, когда имя незнакомца узнали многие из афинян: Геродот[63]. Он предстал перед жителями великого города и начал читать изложенные незатейливой прозой истории, записанные со слов других путешественников или случившиеся с ним самим но время дальних странствий от пирамид Египта к Карфагену, от зеленых холмов Этрурии[64] к руинам Вавилонской башни и черноморским землям.

Основная мысль его историй была проста и необычна. Он преследовал одну цель — сохранить в памяти людей великие деяния, совершенные греками или варварами — другими народами тогдашнего мира. При этом он уделял внимание не только историческим событиям, но также этнографическим и географическим фактам.

Правда, он был далек от мысли давать историческим событиям научную трактовку: колесо истории, как правило, вращали боги. Но и афиняне были детьми своего времени. Захваченные эрудицией этого необычного человека, его умением представлять события в живых красках, они дали Геродоту за его выступления царственный по тому времени гонорар в 60 тысяч драхм — сумму, на которую он мог бы приобрести себе роскошное поместье на берегу моря, если бы… Если бы его не манили новые путешествия.

Какова же была картина мира, развернутая Геродотом перед своими слушателями? В представлениях о природе он ненамного ушел от жившего ранее Гомера. Он также твердо придерживался мнения, что Земля имеет форму диска, который свободно плавает в небесном шаре и имеет толщину, равную примерно трети радиуса этого диска. В общем Геродот разделял учение Анаксимандра[65] о делении Земли на три части: Азию, Африку и Европу, причем последняя была до невозможности гипертрофирована и занимала чуть ли не половину мира.

Но о странах он знал намного больше своих предшественников. Многочисленные путешествия убедили его в том, что «круглая Земля» Гомера[66] не выдерживает критики. Геродот видел землю значительно дальше Геркулесовых столбов. Он знал, как нам уже известно, о путешествиях Нехо, однако о плавании Ганнона, которое произошло всего лишь за поколение до Геродота, сведения к нему не дошли. Поэтому он значительно преуменьшал протяженность Африки на юг.

На востоке его взор проникает вплоть до Каспийского моря и даже до Сибири, он рассказывает (хотя чаще всего это фантастические небылицы) о бойком торговом пути, пролегавшем от Черного моря на север через Дон и Волгу до устья Камы. Здесь, по его сведениям, расположен Селенос — поселение охотников и торговцев мехами. До этого пункта дорога хорошо знакома Геродоту, ведь она была исхожена и ольвийскими греками и скифами[67]. Дальше он проводит ее на восток, до северного Океана, где зима длится восемь месяцев, шесть из которых… люди беспробудно спят. Значит, Геродот слышал о многомесячной полярной зиме. А так как для греков понятия ночи и сна были идентичными, то он и говорит о полугодовом «зимнем сне». Где-то в этих районах Геродот помещает золото, которое охраняют грифы, «причем и звери с удивительной алчностью берегут золото».

Современники Геродота и особенно последующие поколения историков с трудом принимали на веру его рассказы. И только знаменитый Александр фон Гумбольдт[68] подтвердил, что в них скрывалось зерно истины. Так, например, повествование Геродота содержит первое упоминание о золотоносных россыпях в верхнем течении Енисея. А уже в наши дни советские археологи нашли близ Свердловска понтийские серебряные монеты, которые могли попасть в высокие северные широты лишь путем многократного обмена[69]…

Конечно, этот великий исследователь не смог отделаться от некоторых ложных представлений своего века, однако, бесспорно, ему принадлежит заслуга создания единой картины мира. До конца своего тысячелетия Геродот оставался непререкаемым авторитетом, да и позднейшие исследования, как правило, подтверждали его сообщения. Поэтому великий репортер-путешественник был и остается «отцом истории».

В течение трехсот лет пунийцы держали зашнурованным выход из Средиземного моря-мешка и открывали узкий проход между Ливией и Европой лишь для собственных судов. При этом экономика Массилии, как и других нефиникийских городов в западном Средиземноморье, сильно страдала от произвола карфагенян. Массилийские купцы бессильно взирали на то, как обогащаются пунийцы от северной торговли, в то время как сами они в течение нескольких столетий получали олово и янтарь лишь через посредничество кельтов[70]. С этим пора было покончить и самим заняться прибыльным делом если не прямыми, то окольными путями. Да так, чтобы об этом не узнали властвующие над морями всезнающие карфагеняне. На одном из заседаний высокий торговый совет Массилии принял хитроумный план, согласно которому следовало приступить к основательному изучению областей, лежащих к северу от пунийцев. Там вполне могли быть найдены олово, янтарь, золото и другие не менее привлекательные вещи.

Но это было далеко не легким делом. Нельзя было просто послать на поиски морского офицера, как это сделали пунийцы в 525 году. Им должен быть человек науки! И в Массилии как раз отыскался такой ученый, который был хорошо известен своими путешествиями в западный Океан. Он разгадал даже загадку приливов и отливов, объяснив их воздействием Луны. Поверить в это было трудно, но одно не вызывало сомнений—человек этот имеет голову на плечах и ему можно доверить смелое предприятие.