Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 10

И вот в 330 году до н. э. Пифей[71] — он был греком, как и большинство жителей Массилии, — предстает перед высоким советом и вникает в детали плана. Задание казалось заманчивым. Пифея всегда интересовали неведомые области за Оловянными островами, и теперь он, неимущий, должен был получить все необходимое для поездки в далекий туманный край.

Одно было ясно с самого начала: Гибралтарский пролив блокирован, и нечего было думать об организации путешествия на судах. Но туг-то на выручку и пришли кельты, с которыми издавна торговали массилиоты. Экспедиция избирает древний торговый путь: вверх по Роне до Луары, отсюда — тридцать дней до районов современного Сен-Назера, Корбилона[72], который был еще в полном расцвете и оказался забытым уже ко времени Цезаря. Наняв здесь суда, Пифей пустился в неведомое.

…Только через несколько лет он вернулся в Массилию. Его подробный отчет о путешествии был погребен в тайном архиве города, разумеется, после тщательного изучения. Ученый умер, и мир гак и не узнал о его открытиях…

Прошло 300 лет. Молодая Римская империя после трех кровавых войн вступила во владения карфагенским наследством.

А во II веке до новой эры Массилия тоже попадает в руки римлян. Роясь в запыленных грамотах, римский историк обнаруживает долго хранимый секретный доклад Пифея.

Впервые, насколько можно об этом судить, о работе Пифея упоминает астроном Гиппарх[73], живший в то время в Александрии:

«В небесном полюсе нет звезды, это место пустое, и вблизи него находятся три звезды, с которыми полюс образует почти правильный четырехугольник. Это говорите Пифей из Массилии».

Таким образом, Гиппарх ссылается на астрономические наблюдения Пифея. Заметим, что подобная фиксация небесного полюса по тем временам достойна удивления.

Сообщения Пифея дошли до нас главным образом из сочинений римских историков времен Цезаря. Очень часто римляне были не в состоянии оценить его глубокие познания и поэтому называли автора лгуном и обманщиком. По-видимому, из-за этой оценки труд Пифея «Об океане» не сохранился в оригинале.

Древние источники рассказывают, что Пифей совершил свое путешествие вокруг главного острова Британии за сорок дней и в течение этого времени он постоянно проводил различные исследования. Из Корбилона флот вначале проплыл вдоль западного побережья острова через узкий проход близ Иерны (Ирландии). От самой северной точки Британии он пустился в шестидневное плавание к Туле, загадочной земле, которую древние считали самой северной землей мира.

Пифей сообщает, что летние ночи в Туле длятся только два-три часа. Здесь, вблизи льдов, уже сказывается недостаток в продовольствии, и люди питаются просом, овощами, дикими плодами и кореньями. Зерно мелют не на открытых токах, а в домах, потому что солнце появляется редко и часто идут дожди. Из зерна и меда готовят напиток: медовая брага уже тогда пользовалась спросом.

Ученые долго спорили, к каким областям относится описание Пифея. Только Фритьоф Нансен[74] высказал довольно убедительное предположение, что Пифей дошел до Тронхеймской бухты в Центральной Норвегии. Мы не знаем, сколь долго Пифей пробыл там. Во всяком случае, отсюда он повернул в Британию и поплыл на юг, вдоль ее восточного побережья. Так как в планы Пифея входила задача найти земли, где добывают янтарь, в Ла-Манше флот изменил направление и взял курс на материк. Как сообщает Плиний, вот что Пифей писал об этом:

«…германское племя гуйонов обитает на отмели моря, называемого Метуонис, простирающейся на расстоянии 60 тысяч стадиев. Оттуда якобы один день плавания на парусниках до острова Абалус. На этот остров волны весной выбрасывают янтарь, который является продуктом сгустившегося моря. Жители применяют его в качестве топлива вместо дров и продают соседним им тевтонам».

Согласно этому сообщению Пифей плыл вдоль берега Гельголандской бухты между Эйдером и Эльбой. Он приводит самые первые сведения о германцах, с одним из западных племен которых — тевтонами — он вступил в непосредственный контакт. Остров Абалус не что иное, как Гельголанд[75]. Очевидно, здесь Пифей впервые попытался определить происхождение янтаря. И когда дальше Плиний пишет, что янтарь — это древесный сок особого рода сосны, мы можем догадываться: именно Пифей положил конец древней сказке о «свернувшихся солнечных лучах». Каким путем этот первый полярный исследователь вернулся домой, нам неизвестно. Возможно, он воспользовался северо-восточной торговой дорогой янтаря, которая начиналась где-то у Гамбурга и шла через долину Рейна к Роне.

Сейчас нам ясно, что древние несправедливо упрекали этого многостороннего и талантливого естествоиспытателя. Его путешествие в районы северного полушария, бывшие дотоле легендарными либо вовсе неизвестными, было исследовательским плаванием самого высшего ранга. Одновременно Пифей проводил наблюдение и за небом, целый ряд специальных исследований квалифицирует этого массилиота как самого гениального естествоиспытателя древности…

Если Геродот олицетворял тип землепроходца-писателя, то Пифей был универсально образованным

В 1893–1896 годах Нансен совершил свое знаменитое плавание на «Фраме», прославившее его имя на весь мир. С 1900 по 1914 год Нансен исследует североатлантические морские районы. В 1922 году за работу в Лиге наций Ф. Нансен был удостоен Нобелевской премии. ученым, который опирался на научные достижения своего века. Он значительно расширил географический горизонт античного мира.

Но вернемся еще раз в Грецию.

…Царь Македонии Филипп[76] благодаря превосходящей военной технике и наступательной тактике своих фаланг[77] подчиняет всю Грецию. В 336 году до н. э. его трон наследует сын Александр, который продолжает начатый отцом поход против персов и становится повелителем Малой Азии и Египта. Молодой царь мечтает о дальнейших завоеваниях. Со своим огромным войском он собирается в поход в овеянную легендами, изобилующую сказочными сокровищами страну иидоев.

Первым эту далекую сказочную страну увидел в 500 году до н. э. Гекатей[78], Будучи ионийским греком из Малой Азии, он не выговаривал «h» и поэтому хиндусов назвал индоями, чем в дальнейшем поверг в заблуждение все европейские языки.

Александр имел туманное представление о том, где искать эту страну, как, впрочем, и все греки его времени; они, в отличие от египтян и финикийцев, крайне слабо ориентировались в областях, лежавших по ту сторону Тигра и Евфрата. Однако его энергия от этого не убывала, и Александр с войском отправляется на восток, не представляя, какие битвы и приключения ожидают его.