Джулия Грин - Неукротимое сердце Страница 10

Глава 5

Убаюканный пляской языков пламени и пряным запахом мадеры, разогретой на небольшом медном тагане, захмелевший Бью де Ауберг размышлял о чем-то, сидя в баре на своем любимом месте в углу у камина. Он слышал неясный цокот копыт лошадей, увозивших контрабандистов, отдаленный звук трещотки деревенского сторожа, шагавшего вдоль изгороди заставы, да тихое шлепанье карт на другом конце комнаты.

Когда до него донеслись из коридора голоса Кейт и старого Фарриша, Бью быстро привстал, удивившись своей поспешности. Джон Мерлин тоже услышал их и, подтянув потуже на животе кожаный фартук, направился к двери, плавно покачиваясь в своем красно-белом полосатом жилете. Бью заметил, что игравшие в вист шотландцы прервали свою беседу и повернули головы, следя за чернокожим мальчиком, который поспешил на кухню.

Он рассеянно наблюдал, как Кейт, войдя в комнату, поправила свои длинные рыжие волосы, разгладила юбку и привела в порядок несвежие оборки на груди. Бью слегка улыбнулся знакомой картине. Кейти неплохо выглядела бы в постели, подумал он. Она произвела такое впечатление, что картежники перестали играть. Природа наградила девушку сочной, ширококостной фигурой, а ее правильные черты необъяснимым образом наводили на мысль, что она принадлежит к хорошей породе. Кроме того, цвет ее лица не был слишком темным, так что многие женщины из Нового Орлеана отдали бы за него самые лучшие свои украшения. Но больше всего его привлекала в Кейт ее искренняя, бесшабашная, теплая улыбка и переменчивость ее широко поставленных зеленовато-голубых глаз.

Бью рассеянно размышлял, когда Кейт решит наконец сменить эту забрызганную пивом блузку и свою ситцевую юбку в голубой и белый мелкий горошек. Он удивлялся, чего ради она так много трудится, владея такой собственностью? У нее было достаточно денег, чтобы ни о чем не беспокоиться. Хотя она была хитрой девушкой. Когда Кейт наклонилась, чтобы подать старому Фарришу стаканчик голландского джина и плитку превосходного шоколада, он заметил, как она до крови покусывает свои губы.

Кейт сердито посмотрела на него, задумчиво разглядывая поношенную куртку зеленовато-бутылочного цвета и белые матросские штаны. Несмотря на то что Бью был пьян, он сидел на скамье в своем углу довольно прямо. Тысячу раз она замечала, что его рассеченная левая бровь, расположенная немного ниже правой, придавала его лицу насмешливое выражение. Она была уверена, что это привлекало девушек. Так же, как и его манера высоко зачесывать темно-каштановые волосы, открывая высокий лоб. На этот раз она заметила, что его длинные, немытые волосы были аккуратно собраны сзади широкой ярко-зеленой лентой, завязанной наподобие хвоста ласточки. Она еще раз обратила внимание на его довольно крупный нос, слегка свернутый на правую сторону, и решила, что тот скорее делал Бью более привлекательным, чем уродовал его.

— Твой милый французишка опаздывает сегодня. Ты заставила его нести вахту или этот новичок из Уэльса брезгует кабаком?

— Вовсе нет, Бью, — сдержанно ответила Кейт, резко дыхнув на стакан, который протирала. — Дюма и я сохраняем партнерство. Ты не поверишь, он очень удобен, этот Дюма, этакая маленькая смешная обезьянка. Но сегодня он на вахте.

— Так что свет очей твоих померк в темных водах. Решила выйти замуж за него, Кейт?

— О-ля-ля, сэр, — воскликнула Кейт насмешливо, — Оноре всего лишь… каприз, но когда мне надоест, я найду что-нибудь получше. — Кейт засмеялась и внимательно посмотрела в медный котелок, стоящий перед ней среди неровных рядов сосудов. — Какого-нибудь парня, который будет обладать хотя бы частью его достоинств.

— И тебе следовало бы иметь кой-какое достоинство, любовь моя. Такое личико и фигура пропадают, отданные этому подлому висельнику. — Бью запрокинул голову и засмеялся.

Непонятный человек, подумала Кейт. Никогда нельзя было угадать, что он на самом деле думал или что имел в виду, когда говорил, а говорил он странные вещи. Но самой необычной была его манера вести себя. Иногда Кейт испытывала тайное чувство обиды из-за этого. Может быть, она была недостаточно хороша для молодого джентльмена, который когда-то распутничал в Новом Орлеане? Может быть, так, однако каждый самец в ее команде, молодой или старый, рано или поздно пытался обольстить ее. И, какими бы замаскированными ни были эти попытки, они никогда не ускользали от настороженного взгляда Кейт.

Ее планы никогда не расходились с делами. Когда настал день и у нее появилось достаточно много денег, чтобы купить дом Мухьюнов и землю в Пензансе, а потом выйти замуж, Кейт поклялась, что никогда не взглянет на другого мужчину. Никогда. Во всяком случае, мужчины не волновали ее. Однако так ли на самом деле? Ведь она посматривает на Бьюргарда де Ауберга. Почему такой человек, как он, одинок? Не было сомнения, что в этот вечер он чувствовал себя одиноким, несмотря на ленивый, безразличный взгляд его серо-голубых глаз.

Спавшая под одним из столов собака вскочила, залаяв на единокровного брата Кейт, когда тот появился на пороге.

— Ну, Кейти! Наш поход в прошлую ночь оказался очень удачным, — крикнул он и, прихрамывая, направился к бару. Давало о себе знать пулевое ранение в левое колено. — Черт побери! Ты, наверное, решила заморозить меня, оставив на ночь в море, и мне пришлось все время грести против этого проклятого течения, когда я отплывал от корабля.

Поприветствовав играющих в вист, он протопал к огню согреть ноги.

— Кейт! Двойную порцию рома! Как можно скорее!

— Тебе уже достаточно, Син, — сказала Кейт со скрытым раздражением.

— Ну, будь добра, — сказал Син, смеясь.

Он обнял Кейт за талию, без особого усилия поднял ее и усадил на стойку бара. Ее безмолвное раздражение стало явным, когда, нащупав складки се объемных нижних юбок, Син сказал:

— Черт возьми, сестричка, а где же твой пояс?

— Расстегнулся, Син, сам собой. — Смеясь, Кейт оттолкнула его и пошла за ромом. Ей было трудно отказать Сину в чем-либо, когда он был в таком настроении.

Картежники и пара краснолицых членов команды, которые с нескрываемым интересом наблюдали за появлением Сина, улыбаясь, отвернулись.

Вошел, шаркая ногами, темнокожий мальчик с Барбадоса. Его кожа стала аспидно-серой от холода. Он принес бесформенный узел, замотанный в одеяла.

— Ты, Алсибиэйд, отнеси Люцифера на кухню погреться, — крикнул Син.

Бью приподнял свою изогнутую бровь:

— Что у тебя там? Последняя оставшаяся на Корнуолле девственница?

У Сина вырвался низкий восторженный смешок:

— То, что несет Алсибиэйд, мой дорогой, — единственный бойцовый петух в этой части Англии, который может разнести в пух и прах твоего Дария Великого.