Иван Медведев - Повесть Южных морей Страница 13

Матаваи, несомненно, самая очаровательная бухта в мире, но не самая безопасная. Первый же серьёзный шторм чуть не погубил корабль. Каким-то чудом якорные канаты удержали судно. Лейтенант Флетчер, наблюдая опасную ситуацию с мыса Венеры, невольно подумал: «Если «Баунти» сорвёт с якорей и выбросит на скалы, то можно будет надолго остаться на райском острове».

Блай решил перевести корабль в бухту Тоароа, более защищённую от ветра. Погрузили горшки с саженцами, следом на каноэ прибыл обеспокоенный Помаре, расплакался, думал, что англичане отплывают совсем, ведь на борту оставалось ещё много соблазнительных предметов, например, мушкетов, с помощью которых он надеялся сокрушить своих врагов. Помаре умело играл свою роль, искусно вплетая её в правила местного этикета. Горе и радость на Таити полагалось проявлять чувственно.

Во время перехода при встречном ветре в бухту Тоароа штурман Фрайер, командовавший маневрами, посадил «Баунти» на мель. Всё обошлось благополучно, но капитан был, как всегда, вне себя от неумелых действий штурмана.

На новом месте стоянки, прикрытой от ветров зелёными горами, всё пошло по-прежнему: по два человека Блай ежедневно отпускал в увольнение на берег. Прилегающие земли принадлежали младшему брату Помаре Ваеатуа, и местные женщины здесь были нисколько не хуже красоток с залива Матаваи.

Дух Южных морей опасен для европейца. Влажный зной, праздность поражают не только мышцы, но и мозг. Часть команды находилась в блаженном состоянии размягчающей лени. Жажда деятельности таяла под жарким солнцем, даже боцман и старшины соблюдали только видимость службы, считая дни до увольнения.

Лейтенант Флетчер жил на берегу в небольшом форте из палаток и навесов, где помещались временная оранжерея, торговая лавочка Пековера, корабельная кузница и нечто вроде санатория на несколько мест.

Несмотря на то, что наступил зимний сезон, температура даже ночью не падала ниже 18°С. Переменная облачность смягчала зной тропиков, частые дожди были тёплыми, земля быстро высыхала, и снова выглядывало солнце. Радуги, словно мостики, висели между вершинами, славный бриз с моря морщил воды залива, шелестел пальмами над лагерем англичан.

В бухте, окольцованной полукружием гор, таитяне каждый день катались на досках по волнам прибоя, со смехом старались схватить руками хлопья пены, уносимые ветром с гребней волн21.

Однажды прелестным свежим утром, пока помощник кока Маспретт готовил завтрак, лейтенант Флетчер с гардемарином Стюартом отправились на прогулку. У тихой заводи, под фиолетовой тенью деревьев они встретили девушку. Она только что искупалась и укладывала влажные волосы в высокую причёску. Непуганые ласточки садились ей на руки, весело чирикали. Заметив моряков, фея заулыбалась, гибко, одним движением, поднялась на ноги, с достоинством расправила плечи. На полных грудях дрожали капельки влаги.

– Разве чужестранец не узнаёт Мауатуу? – спросила статная красавица на своём певучем языке. От неё исходило пленительное благоухание.

– Изабелла? – растерялся и обрадовался в одно и то же время Флетчер. – Что ты здесь делаешь?

Мауатуа пришла проведать своего белого тане, но если он не рад её видеть, она уйдёт и тогда никогда больше не будет любить его.

Таитянки не только страстные, но гордые и своевольные, обидчивые, умели показывать и коготки. Продолжая осыпать любовника женскими упрёками, Мауатуа оделась с искусством профессионалки-стриптизёрки в белоснежную тапу22, с достоинством подняла подбородок. Флетчер по наигранно-гневному лицу девушки догадался о её чувствах.

– Мауатуа – ароа23, – рассмеялся офицер. – Кристиан – ароа. Пойдём, Изабелла, с нами завтракать, – добавил он по-английски. – Не бойся, я никому не скажу, что ты ела с мужчинами.

5 января 1789 года при смене вахты в четыре часа утра помощник штурмана Эльфинстон поднял тревогу. Пропала шлюпка, вахтенный офицер гардемарин Томас Хейворд ночтю спал и не мог сказать ничего вразумительного. Блай выстроил команду для проверки. Матрос Миллуорд, Маспретт и капрал Черчилль исчезли. Последний, как никто, обязан был по долгу службы поддерживать дисциплину на борту и не допускать побегов. Дезертирство случалось и на кораблях Кука. По-другому и быть не могло: слишком большой соблазн навсегда остаться на островах счастливых людей. Дезертиры ухитрились выкрасть у Фрайера ключи от сундука, где хранилось оружие, и прихватили с собой восемь мушкетов.

Блай по опыту знал, что в поимке беглецов не обойтись без помощи местных вождей. Помаре, радуясь быть полезным, выяснил, что моряки, захотевшие таким способом вкусить свободы, сбежали на остров Тетиароа, лежащий в тридцати милях к северу от Таити. Братья Помаре обещали выслать погоню.

Разгневанный командир заковал гардемарина Хейворда в кандалы и отправился на берег поручить лейтенанту Флетчеру поиски дезертиров. Флетчер, сняв мундир, прохлаждался с красавицей Изабеллой. Застав своего беззаботного счастливого лейтенанта в блаженной неге, капитан вскипел:

– Кристиан, позволю вам заметить, что мне не нравится ваш образ жизни.

– Я сейчас не на службе, Уильям.

На правах старой дружбы офицеры наедине называли друг друга по имени, но сегодня Блай был не в том настроении.

– В плавании, лейтенант, вы всегда на службе. Немедленно оденьтесь и отправляйтесь на корабль. Я не потерплю, чтобы мои офицеры дурно влияли на подчинённых.

– Я не сделал ничего плохого, Уильям.

Блай раздражённо махнул рукой.

– В то время, когда мне необходима ваша помощь, Кристиан, вы способствуете разложению дисциплины. Три человека сбежали. Я не могу оставить корабль на это ничтожество штурмана. Мне нужны офицеры, лейтенант, а не влюблённые изнеженные мальчики, которые думают только о наслаждениях. Предупреждаю, Кристиан, мою дружбу завоевать трудно, потерять же легко.

Остров Тетиароа меньше всего подходил для надёжного убежища: для мужчин он был табу24. Здесь уже много веков находился туземный пансион для девочек из знатных семейств архипелага, но капрал Черчилль этого не знал. Остров охраняли вооружённые копьями свирепые старухи. Возмущённые тем, что белые люди посягнули на табу, они кинулись шипящими змеями на высадившихся беглецов, стащили шлюпку обратно в море.

– Эти ведьмы хотят, чтобы мы убрались.

Поняв, что совершили ошибку, поплыв сюда, Черчилль с двумя матросами вернулись на Таити, причём с большим трудом. В пути штормило, океанские валы вздымали шлюпку, как скорлупку, матросы выбились из сил, борясь с ветром и противным течением, которое чуть не унесло лодку в открытое море.