Герман Мелвилл - Тайпи. Ому (сборник) Страница 18

В довольно хорошем и радостном настроении я поднялся к вершине. С этих хребтов я увидел враждебные долины. Здесь я сел и немного отдохнул, освежаясь кокосовыми орехами.

Вскоре я продолжил свой путь по горам и вдруг увидел троих островитян, которые, должно быть, только что вышли из Гаппар и преграждали мне путь. Они были вооружены тяжелыми копьями, по внешности одного из них я понял, что это вождь. Они поманили меня к себе.

Без малейшего колебания я приблизился к ним, но вождь, сердито указывая в долину Тайпи и что-то восклицая, взмахнул копьем и поверг меня на землю. Удар причинил эту рану, и я потерял сознание. Как только я пришел в себя, я увидел трех островитян, стоявших на некотором расстоянии.

Мой первый порыв был бежать за ними; но в стремлении подняться я упал и скатился вниз, в пропасть. Шок, казалось, увеличил мои способности – я поднялся и со всех ног побежал по тропинке. Я знал, что враги преследуют меня. Они страшно кричали, и я, не обращая внимания на рану и на то, что сочившаяся из нее кровь почти ослепила меня, бросился вниз по склону горы со скоростью ветра. Скоро я спустился почти на треть расстояния, и дикари прекратили крики, и вдруг потрясающий вопль ворвался в ухо, и в то же время тяжелые копья пролетели мимо меня и застряли в дереве неподалеку. Последовал еще крик, и копья вонзились в землю в нескольких футах от меня. Туземцы издали рев ярости и разочарования; но они боялись, я полагаю, спускаться ниже в долину тайпи и отказались от погони. Я видел, что они возвращались, и продолжил спуск так быстро, как только мог.

Что могло стать причиной этого яростного нападения гаппаров, я не мог себе представить.

Пока я был в опасности, я едва чувствовал рану; но когда погоня прекратилась, я начал страдать от нее. Я потерял шляпу, и солнце жгло непокрытую голову. Я чувствовал себя слабым и легкомысленным; но, опасаясь упасть на землю, я, шатаясь, все-таки спустился в долину и не помню больше ничего до того момента, как обнаружил себя лежащим на циновках, а вас – склонившимися надо мной с водой.

Таков был печальный результат путешествия Тоби. Я понял, что, к счастью, он упал рядом с местом, где местные жители ходили собирать хворост. Его увидели и подняли тревогу, подобрали и поспешили с ним в долину.

Это напомнило нам, что мы были окружены враждебными племенами, на территории которых не могли надеяться пройти на нашем пути к Нукухиве, не столкнувшись с последствиями их дикой обиды.

Наши друзья тайпи воспользовались этим случаем, чтобы призывать нас и дальше наслаждаться жизнью среди них, противопоставляя свой теплый прием враждебности соседей. Они также отмечали склонность гаппаров к каннибализму, но отвергали всякие подозрения в том, что и сами принимали участие в жутком обычае. Они также не преминули подчеркнуть природную прелесть своей долины, а также обилие фруктов, превосходящее богатство всех окружающих мест.

Кори-Кори, казалось, испытывал такое искреннее желание убедить нас, что при почти полном незнании языка заставил нас понять то, что он говорил.

– Гаппар кикино нуи! – воскликнул он. – Нуи, нуи, ки, ки каннака! (Это страшные гаппары! Очень много мужчин!)

До сих пор он сам объяснял различными жестами, выскакивая из хижины и с отвращением указывая на долину Гаппар, возвращаясь к нам и показывая, как захватывает зубами мясистую часть моей руки, что люди, живущие там, ничего не имели бы против того, чтобы полечить меня таким образом.

Убедившись, что мы все поняли, он приступил к остальному.

– Ах! Тайпи муртаки! Нуи, нуи, нуи, вай нуи нуи, вай нуи нуи, нуи пои пои пои, нуи коко! (Ах, тайпи! Это прекрасное место, нет опасности голодать здесь, скажу я вам! Хлеб-фрукты-много воды-много пудинг-а-а! Много всего!)

Все это сопровождалось бурными знаками и жестами, которые невозможно было не понять.

За несколько дней Тоби оправился от последствий своего приключения с воинами-гаппарами. Рана на голове быстро затягивалась благодаря лечению добрейшей Тайнор. Мне повезло меньше, чем товарищу. В нынешнем состоянии я не мог оставить долину и, опасаясь какого-нибудь каприза островитян, возложил все надежды на выздоровление и стал жертвой самых мрачных мыслей.

Мной овладело глубокое уныние, и ни дружеские увещания моего спутника, ни преданное внимание Кори-Kори, ни влияние Файавэй не могло меня успокоить.

Однажды, когда я лежал на циновке, Тоби, который за час до этого ушел, вдруг поспешно вернулся и радостно сказал, чтобы я развеселился и успокоился: он предполагал, судя по поведению туземцев, что к берегу приближаются лодки.

Эта новость подействовала на меня магически. Вскочив с циновки, я убедился, что происходит что-то необычное. Доносились крики – «боти! боти!» (лодки, лодки!), сначала слабые и далекие, затем все ближе и громче. Это был голосовой телеграф местных жителей; с его помощью известие в несколько минут доходило от моря до самых отдаленных жилищ – расстояние в восемь или девять миль.

Мы никогда не видели островитян в таком возбужденном состоянии, и это доказывало, что такие события происходили редко. Когда я подумал о том, сколько еще пройдет времени, прежде чем опять представится случай бежать, стало бесконечно жаль, что нет сил воспользоваться первой возможностью.

Было ясно, что туземцы очень боятся опоздать к прибытию лодок и не сделать нужных приготовлений. Тоби, который решил сопровождать островитян, заявил, что мои надежды достигнуть берега и воспользоваться возможностью бежать – неосуществимы.

– Разве ты не видишь, – сказал он, – туземцы и те боятся опоздать. Разве ты поспеешь за нами? Если ты попытаешься казаться спокойным и равнодушным, то развеешь их подозрения, и я не сомневаюсь, что они позволят мне идти с ними на берег. Если мне удастся пробраться к лодкам, я дам знать о тебе, и тогда будут приняты меры для нашего побега.

Я согласился с его доводами и с интересом следил за туземцами. Как только они поняли, что я собираюсь остаться, они не стали возражать против его предложения и даже встретили его с радостью.

Островитяне поспешно шли по дороге, ведущей к морю. Я пожал руку Тоби и дал ему свою соломенную шляпу для защиты от солнца. Он обещал мне вернуться, как только лодки отвалят от берега, и через несколько минут исчез за поворотом.

Вскоре крики туземцев замерли вдали. В долине остались только Кори-Кори, его отец и несколько стариков.

К закату островитяне начали возвращаться, но Тоби я не видел. Я терпеливо ждал. Наконец я увидел Тайнор и девушек и юношей, живших в ее хижине. Тоби не было. Предчувствуя беду, я стал расспрашивать островитян. Одни давали понять, что Тоби вернется очень скоро, другие – что они не знают, где Тоби, а третьи – что он сбежал и никогда не вернется. Боясь, что с ним случилась беда, я отыскал Файавэй и постарался узнать у нее правду.