Алекс Белов - Зелёные Созвездия Страница 25

— Правильно. А если б съел, то было бы хуже, чем от кролика. Кстати, мясо есть тоже можно. Я даже пару раз ел его будучи зелёным ребёнком, только нужно есть правильно.

У меня отвисает челюсть.

— Как это, правильно?

— Если животное умрёт само по себе, от старости или от болезни, то его можно есть. Знаешь, особой радости я не испытал. Обычная мертвечина. Отвык уже совсем. Но всё же пару раз кушал, чтобы вспомнить прошлое. Мясо в основном старое, жестковатое, но можно приготовить из него котлеты.

— Какие интересные факты, — поднимаю брови я и продолжаю клевать кашу. — Что ещё?

Володька вздыхает. Он уже доел бутерброд и теперь просто пьёт сок.

— Нельзя есть грибы, капусту, всякие живые приправы типа щавеля, базилика. Кстати, зелёный лук и зелёный чеснок тоже не ешь. Вот очень непонятно с корнеплодами. Картошка, свёкла, морковка, чеснок, лук. Я их ем, но иногда бывает слабость, а иногда ничего так. Знаешь, некоторые корнеплоды вообще сами по себе являются семенами для своей культуры. Но человек же их не чувствует. Думаю, если такой корнеплод выкопан вовремя, то всё нормально, а если его потревожили раньше времени, до смерти растения, то, если съешь такой, будет плоховато. В основном налегай на фрукты, ягоды. Это безошибочный вариант. Яблоки, груши, арбузы, дыни, бананы. Из овощей могу посоветовать кабачки, баклажаны, тыквы. Всё, что не растёт под землёй. Но даже если захочется и подземного яства, кушай, только пару часов недомогание будет, то же и от чая. Можешь себе его позволить. Семечки можно, поэтому смело жарь и щёлкай. Ну и если невтерпёж отведать мясо, ищи умерших по воле Природы животных. Хотя, думаю, со временем, ты вообще выбросишь мысли о мясе. Как видишь. Наш рацион велик.

— Ага, — улыбаюсь я, отодвигая пустую тарелку.

— Ну что, пойдём? — спрашивает Володька, улыбаясь. Кажется, он вечно улыбается.

— Пойдём, — киваю я. — Только оденусь.

Я достаю из сарая свой велосипед, который не видел меня уже месяц. По привычке я здороваюсь с ним, и задумываюсь, не зря же я с раннего детства разговариваю со всем подряд, кроме людей. Видимо, когда-то, будучи ещё малышом, я слышал Природу, но не знал, кто со мной разговаривает, поэтому заводил беседу и с живыми, и с неживыми предметами.

Перед выходом я надеваю любимую салатовую кепку, и мы с Володькой едем.

Мы проводим день так, как могут его провести двое мальчишек, лишённых цивилизации. Если отобрать у детей компьютер и мобильный телефон, они всё равно найдут интересные занятия в окружающей среде. Потому что нам интересно как течёт речка, как белка грызёт орехи, как ежевика гроздьями растёт в речных низинах. А теперь, когда я стал зелёным ребёнком, такие вещи мне стали ещё интереснее.

Мы проехали весь западный склон на север, добрались до местной речушки, и большую часть времени провели там. Я пытался слушать каждый элемент Природы. Пока шёл среди редких деревьев, поздоровался с каждым. И они отвечали. Кто-то равнодушно, иные — добро, третьи — суетливо, будто заняты важными делами. Я ещё ни разу не говорил с животными, по возвращению стоит попробовать с курицами деда. Заметив божью коровку на коленке, когда мы сидели на валунах у реки, я тихо прошептал ей:

— Привет.

Но она не ответила. Может, я не расслышал, может, насекомые не умеют разговаривать, однако я чувствовал её сущность. Я знал, что она хочет есть и что приземлилась ко мне на колено, потому что посчитала её цветком. Мог я всё это придумать? Может быть, но ведь раньше подобных мыслей не возникало.

Божья коровка раскинула панцирь, заработала крыльями и улетела. Некоторое время я следил за её полётом. Я любил её. Любил деревья вокруг, которые в любую минуту могли подсказать, с какой стороны подует ветер.

И теперь исчез страх перед уродливыми насекомыми. Пауки под корягами, неясная плеяда мелких копошащихся жучков в коре мёртвого дерева казались структурой такого же общества, как и человеческое. У всех свои заботы, своя цель. На берегу роилась туча комаров, но ни один не подлетел ко мне с Володькой.

— Смотри-ка, у нас решили не пить кровь, — радостно восклицаю я.

— Ты можешь руку засунуть в улей, ни одна пчела не ужалит, — отвечает Володька, внимательно оглядывая речушку. — Искупаемся.

— Давай, — соглашаюсь я.

Мы остаёмся в одних трусах и лезем в воду. Август пригнал похолодание, но пока купаться можно, тем болеевода будто парное молоко. Речушка, что протекает в низине, очень мелкая, можно пешком пройти. Поначалу я боялся, что оказавшись в воде, испытаю панику, но ничего подобного не произошло. Мы вошли почти по грудь, я чувствовал течение не только кожей. Вода будто проносилась сквозь меня.

Как ты? — раздаётся голос Володьки в голове.

Я оборачиваюсь. Он разговаривает не со мной.

Вроде чуть получше, — внезапно отвечает Река. — Но исход пока неизвестен.

Источник, который даёт Реке силы, иссыхает, и в ближайшие несколько лет она может исчезнуть совсем. Информация появляется у меня в голове в долю секунды, в виде знаний, так же, как мысли о целях божьей коровки.

А когда ты точно узнаешь решение Природы? — спрашивает Володька.

Не расстраивайся по мне, — вдруг добрым тоном отвечает Река. — Это лишь удел людей. А когда я высохну: завтра, через несколько дней, через несколько лет — не могу сказать, ибо мы не делим время на промежутки.

Я знаю, — отвечает Володька. — Но мне просто не терпится знать результат.

Я смотрю на него, и проникаюсь обожанием. Я стал элементом огромной системы, частью чего-то огромного, как и Володька. И это так захватывает!

Мы выбираемся на берег, сидим и сохнем, обняв колени.

— Вот это да, — говорю я. — За последние дни я стал будто совсем другим человеком.

— Не будто, а стал, — отвечает Володька, изумрудным взглядом сверля пространство. Его губы искривлены извечной лёгкой улыбкой.

— И мне начинает нравиться, — щурюсь я. — С кем я могу разговаривать?

— Да с кем угодно. С деревьями, с травой, с реками.

— Я пытался поговорить с божьей коровкой, как-то не совсем удачно получилось, — морщусь я.

— Ну конечно, — улыбается Володька. — А с животными вообще можешь не разговаривать. Ничего нового не услышишь. И словами они тебе не ответят. Знаешь, если божьи коровки смогут тебе говорить привет, то им хватит ума и мир захватить. Но ты всегда сможешь узнать, какие чувства испытывает животное и что ему надо. Вот ты же понял, что испытывает божья коровка, которая ползала по твоему колену?

Я не говорил Володьке, что насекомое ползало по коленке, но видимо он умеет глубоко чувствовать сущности и в состоянии прочесть меня как книгу. Опять же, не уверен, что он слышит мысли.