Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 1 Страница 35

Шатер был круглый, из плотного холста, который хорош на паруса. Издали он казался белым, но на самом деле был светло-серым с желтоватым оттенком. Центр шатра поддерживал шест, а от боков шли шесть растяжек к колышкам, воткнутым в землю. Еще шесть колышков держали низ шатра. Дружинники сперва выдернули колышки с растяжками, а потом зацепили крюком алебарды шест и завалили его. После паузы в шатре послышался возмущенный женский голос, а следом сердитый мужской, который требовал, чтобы шатер вернули в прежнее положение. Поскольку никто не кинулся выполнять его приказ, из шатра высунулись выбритая голова юноши с заспанным, узким, смуглым лицом, на котором выросли едва заметные черные усики. На правой щеке была красная полоса. Юноша похлопал ресницами и задал на тюркском, отдаленно напоминающем турецкий, тот же вопрос:

– Вы кто?

– Ни за что не угадаешь! – насмешливо произнес я на турецком. – Вылезай, и без глупостей.

Юноша понял меня и вылез из шатра. На нем была только красная рубаха. Командир сельджуков осторожно, как человек, не привыкший ходить босиком, ставил ноги на холодную землю. Он посмотрел на своих солдат, которые лежали с перерезанными глотками в лужах крови и побледнел. Наверное, представил, что мог лежать так же.

– А ты кто? – в свою очередь спросил я.

– Асад, племянник эмира Хакима, который командует этой армией, – ответил юноша.

Асад значит «лев». Этот сопляк не тянул даже на львенка. Иногда имена становятся насмешкой.

– По отцу или по матери? – уточнил я.

– Конечно, по отцу! – ответил Асад с таким видом, будто дети сестры не являются племянниками.

– Тогда выкуп за тебя будет больше, – решил я.

Из шатра высунулась и сразу спряталась женская головка с растрепанными, черными волосами и смазливым личиком. На вид ей было лет тринадцать. Она что-то сказала своим товаркам, и под холстом началась возня, словно пытались выкопать подземный ход. Не стоит брать на войну баб. Иначе сам превратишься в бабу, потому что не хватит ярости и тестостерона на победу.

18

На переговоры по поводу выкупа приехал на белом арабском скакуне полный мужчина лет сорока пяти с лихо закрученными и выкрашенными хной усами. На нем были большой островерхий шлем с расстегнутой, кольчужной бармицей и позолоченным полумесяцем на шпиле и чешуйчатый доспех из надраенной до золотого блеска бронзы, надетый поверх длинной кольчуги. Наверняка под кольчугой еще и стеганка ватная, потому что лицо переговорщика было мокрым от пота. А может, от страха потеет. Солнце недавно взошло, еще не успело раскалить воздух. Переговорщик явно не тянет на отважного воина. Скорее, служит чиновником при эмире, а доспехи нацепил для смелости. Тем более, что чешуйчатый доспех больше подходит пехотинцу, потому что плохо защищает от удара копьем снизу вверх. На мне была одна кольчуга, надетая под льняную и поверх шелковой рубахи, которая и от стрелы урон уменьшит, и от паразитов защитит, и не так жарко в ней. Так что непосвященный подумал бы что я совсем без доспехов. Да и зачем они сейчас?! Только париться зазря. Нападения я не боялся. Через пленного сельджукского воина, который передал эмиру требование о выкупе, предупредил, что племянник погибнет первым.

Вытирая пот большим, размером с полотенце красным платком, расшитым золотыми нитками в виде переплетающихся волнистых линий, мужчина начал высоким сладким голосом:

– О, великий воин русов, гроза своих врагов…

Если бы не усы, я бы решил, что он евнух, но у кастратов вроде бы волосы на лице не растут. Он еще минуты три поливал меня, как из шланга, комплиментами, рассчитанными на самовлюбленного идиота, которым себя переговорщик не считал. А зря. Обилие блестящих предметов и такие притягивающие внимание усы говорили об обратном. Я не слушал его, раздумывая над тем, что стремление казаться ярким внешне – стремление к смерти. Мухомор потому такой яркий, что цель его жизни – не пропустить свой сапог.

– Ты привез тридцать фунтов (немного более десяти килограммов) золота? – успел вставить я, когда он смолк на мгновение, чтобы перевести дух, а потом продолжить орошение моего честолюбия. – И пленных русичей и половцев я что-то не вижу.

Половцев, а их в плену около полутысячи, я потребовал, чтобы уступить их во время торга. Они мне и даром не нужны. Выкуп за простолюдинов никто не заплатит, а как воины они не ахти. Их даже продать в рабство нельзя, потому что считаются союзниками.

– Мой господин, великий эмир… – начал он.

– Когда привезешь, тогда и встретимся, – оборвал я, разворачивая гнедого арабского жеребца, одного из тех, что были в табуне, захваченном Мончуком.

– Подожди, тридцать фунтов – это много! – высоким, но уже деловым голосом заявил переговорщик. – У эмира нет с собой столько золота. Тебе придется подождать, когда он захватит Согдею.

– Я бы подождал, но Асад не сможет. Ему тяжело в плену, а при попытке к бегству погибнет, – предупредил я.

– Эмир готов заплатить три фунта, – предложил переговорщик.

Если бы он начал с трети запрошенного мной, значит, золота, действительно, не хватает. Десятая часть обозначала обычный, базарный торг. Переговорщик льстил, клялся, угрожал – и потихоньку снижал сумму.

На двадцати фунтах я уперся:

– На меньшее не соглашусь. У меня большой отряд, всем нужна добыча. К выкупу добавим твоего жеребца.

Всегда надо потребовать что-то очень ценное именно для переговорщика. Тогда он забывает об интересах дела, отстаивая личные.

– Этот конь стоит целое состояние! – возмутился сельджук.

– Тогда продай его и заплати тридцать фунтов, помоги своему эмиру, – посоветовал я. – Он этого не забудет, воздаст тебе сторицей.

Судя по скривившемуся лицу переговорщика, эмир забудет, еще и как забудет!

– Хорошо, двадцать фунтов золота и все пленные русичи и половцы, – предложил он. – Только пленных получите завтра.

– Завтра и Асада получите, – сказал я.

– Они нужны нам, чтобы изготовить осадные башни и тараны, – сделал он последнюю попытку выторговать еще хоть что-нибудь.

– Сегодня отдадите золото и русичей, взамен которых получите племянника, а завтра утром обменяем половцев на его женщин, – предложил я.

Переговорщик принял мои условия. Что меня насторожило. Пока он ездил за золотом и пленными, я спросил проводника Феофана:

– Вдоль берега конный отряд проедут?

– Это вряд ли, – уверенно ответил тавр. – Там пеший с трудом проберется.

– А есть дорога, по которой можно зайти нам в тыл? – задал я следующий вопрос.

– Конечно, есть, – ответил он. – Только крюк порядочный придется давать.

– Сколько времени потребуется конному отряду, чтобы зайти нам в тыл? – поинтересовался я.