Корабль Его Величества «Улисс» - Алистер Маклин Страница 36

И тогда, когда «Улисс» так уверенно повернул сначала на зюйд, потом снова на норд, противник, должно быть, и не думал упускать его со своего экрана, он следил за ним непрерывно. И позднее противник отходил на зюйд-ост только для видимости, чтобы ввести в заблуждение того, кто был уверен, что его хитрость удалась. Немецкий крейсер, почти наверное, тоже отворачивал на норд и удерживал ускользавшего «Улисса» на кромке своего экрана, а сам в это время рассчитал курс на пересечение с конвоем и радировал своим подводным лодкам координаты, расставив их на позиции с точностью чуть ли не до кабельтова.

И вот теперь этот последний жестокий и наглый удар по жалким остаткам поверженной гордыни Тиндэла. Противник открыл огонь с предельной дистанции, по его снаряды ложатся удивительно точно — верный признак того, что теперь он даже больше не скрывает факта применения радиолокатора. Единственная логическая причина таких его действий, — несомненно, уверенность, что на «Улиссе» к этому времени должны были прийти к неизбежному выводу о наличии у противника высокочувствительного радиолокатора. Неизбежный вывод! Тиндэлу никогда не приходил в голову даже малейший намек на такой вывод!

«Боже мой! Надо же быть таким круглым идиотом! — продолжал он безжалостно бичевать себя. — Шесть судов, три сотни людей. Сотни танков и самолетов, миллионы галлонов бензина не получит Россия. Сколько тысяч русских солдат и граждан будет убито из-за этого? А бедные, убитые горем семьи в далеких уголках родной Великобритании, — размышлял он бессвязно. — Мальчишки, доставляющие на велосипедах телеграммы в крохотные домики в долинах Уэльса, на заросших лесом проселочных дорогах Сёррея, в одинокие, дымящие торфяными печами домишки на Западных островах… Эти семьи никогда не узнают, что это он, Тиндэл, с такой преступной беспечностью погубил их мужей, братьев, сыновей…»

— Командир! — крикнул охрипшим голосом Тиндэл.

Вэллери подошел к адмиралу и встал около него, кашляя от проникшего в нос, горло и воспаленные легкие холодного тумана. Болезнь Вэллери, не поддававшаяся лечению и причинявшая ему явные страдания, сильно беспокоила адмирала.

— A-а, вы здесь, командир. Этот немецкий крейсер надо уничтожить.

Соглашаясь, Вэллери устало кивнул головой:

— Да, сэр. Но как?

— Как? — На осунувшемся сером лице Тиндэла, обрамленном замерзшим бисером капелек на шерстяном капюшоне, появилось некое подобие улыбки. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Я предлагаю отозвать все корабли охранения, включая и наш, и раздолбать немца начисто. — Сжав губы, он уставился невидящим взглядом на перекатывавшиеся волны тумана. — Простое тактическое учение, пожалуй, даже в рамках моих полномочий…

Внезапно замолчав, он выглянул за борт и снова поспешно пригнулся: всего в нескольких ярдах от борта разорвался снаряд. На мостик обрушился огромный каскад холодных водяных брызг.

— Мы, «Стирлинг» и «Улисс», подойдем к нему с зюйда, — продолжал адмирал через несколько секунд, — и отвлечем на себя огонь и радиолокатор. Орр со своими эсминцами подойдет с норда. Они могут воспользоваться туманом и атаковать торпедами с минимальной дистанции. Условия и обстановка против этого одинокого разбойника, и шансов улизнуть у него немного.

— Все эскортные корабли? — решительно спросил Вэллери. — Вы предлагаете отозвать все корабли охранения?

— Совершенно верно, командир. Я предлагаю именно это.

— Но… господин адмирал, возможно, противник именно этого и добивается, — возразил Вэллери.

— Самоубийство? Славная смерть за родину? Уж не думаете ли вы, что они способны на это? — насмешливо спросил Тиндэл. — Так поступали только во времена Лангесдорфа и Миддлмана.

— Нет, сэр, — нетерпеливо возразил Вэллери, — он хочет отвлечь нас, чтобы конвой остался беззащитным.

— Ну и что же? — настаивал Тиндэл. — Кто сможет найти конвой в таком молоке? Если бы не туманные буи, даже наши корабли не отыскали бы друг друга. Я уверен, что этого сделать никому не удастся.

— Не удастся? — энергично возразил Вэллери. — А что, если здесь болтается еще один немецкий крейсер, оснащенный радиолокатором? Или даже еще одна «волчья стая»? В том и другом случае с нашим «приятелем» за кормой наверняка поддерживается радиосвязь, и он может в любой момент сообщить им наш курс.

— Радиосвязь? Но я уверен, что наши радисты слушают его непрерывно.

— Да, сэр, они, конечно, слушают. Но мне говорили, что станцию, работающую на высокой частоте, перехватить не так-то просто.

Тиндэл пробормотал что-то себе под нос. Он почувствовал невероятную усталость и как-то обмяк: у него не было больше желания отстаивать свое мнение. Молчание нарушил Вэллери. Его хмурое лицо и глубокие морщины между бровями говорили о серьезной озабоченности.

— Почему же тогда немецкий крейсер упрямо идет за нами, разбазаривая свои снаряды? Ясно, что он хочет заставить нас отойти в определенном направлении. На таком курсе он на девяносто процентов уменьшает свои шансы добиться попадания в «Улисс», и половина его орудий — вне сектора обстрела.

— А может быть, он надеется, что логически мы будем рассуждать именно так и не иначе. — Тиндэл старался разгадать эту загадку, прорваться сквозь окутавшую его самого пелену, густую и непроницаемую, как и эти клубящиеся со всех сторон тяжелые, сырые и холодные волны тумана над водой. — Может быть, этот крейсер рассчитывает на то, что мы смалодушничаем и повернем на норд, где он расставил для нас «волчью стаю»?

— Возможно, возможно, — согласился Вэллери. — Но не исключено, что противник пошел в своих рассуждениях еще дальше. Может быть, он считает нас достаточно умными, но хочет оказаться умнее нас… Возможно, он рассчитывает на логичность наших рассуждений, на то, что мы не смалодушничаем и не изменим курса, то есть поступим именно так, как он ожидает… Противник не так уж глуп, сэр, мы в этом убедились.

«Как говорил об этом Брукс Старру там, в Скапа-Флоу?.. — напряженно вспоминал Тиидэл. — Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Да, вот как! «…Это тяжелая мучительная борьба… Каждая ваша мозговая клетка напряжена до предела… Вы находитесь как бы на грани сумасшествия…» Просто удивительно, как хорошо Брукс представлял себе это состояние, как точно он описал его».

Да, Тиндэл понял теперь, что значит стоять на грани сумасшествия… Он смутно ощущал, что дошел до предела. Эта тупая боль в голове, одеревеневший лоб… Думать сейчас — процесс столь же мучительный, как слепому пробираться где-нибудь среди острых углов… Остатки разума подсказывали Тиндэлу, что это, должно быть, первый, а может быть, и последний симптом крайнего нервного расстройства. Одному богу известно, как много таких нервных расстройств произошло на «Улиссе»