Глеб Голубев - Огненный пояс. По следам ветра Страница 38

— Навряд ли кто-нибудь спасся, — задумчиво сказал капитан. — Наскочили они на банку скорее всего ночью. Днем ее можно было бы заметить по цвету воды. А ночью все спали, так и пошли ко дну в каютах… А что же это было за судно, профессор? Как оно выглядело, любопытно узнать. Похоже на наши, современные?

— Вопрос весьма нелегкий, уважаемый Трофим Данилович, — покачал головой профессор. — Мы знаем по описаниям военные корабли греков — триеры. На них плавало до двухсот гребцов. Торговые суда, конечно, были поменьше. Но до сих пор нет в музее даже модели такого корабля. Некоторое представление мы можем получить только по увеселительным лодкам римского императора Траяна. Их удалось найти при осушении озера Неми в Италии. Но одно дело лодки, предназначенные для увеселительных прогулок по тихому, небольшому озеру, а совсем иное — настоящие торговые корабли, на которых древние мореплаватели совершали свои походы. Некоторые греческие города-полисы, как, например, Милет, имели сотни заморских колоний, куда, конечно, они часто плавали. Недаром милетских купцов прозвали «вечными мореходами». Найти целиком хоть один корабль, на котором они странствовали, конечно, весьма заманчиво для науки. Но — увы! — дерево не сохраняется в морской воде. А все корабли в те времена строили только из дерева. Сейчас уже известно несколько находок древних затонувших судов. Но всюду, как и в нашем случае, находят только амфоры и отдельные металлические части судов. Сами же корабли давно растворились в морской воде.

— А если попытаться хотя бы восстановить облик этого корабля? — сказал Аристов. — Ведь груз, уцелевший до наших дней, хранился в каком-то определенном порядке: в трюмах, в каютах. Значит, по находкам можно представить устройство корабля, верно, Василий Павлович?

— Верно, — согласился Кратов. — Я уже пытаюсь сделать нечто подобное. Не случайно же я требую от каждого из вас точно сообщать, где именно сделана каждая находка, в каком квадрате. Все эти данные я наношу на специальную схему…

— Почему же вы нам не показываете?

— Покажите! — зашумели мы.

— Она еще не готова, — отказывался профессор. Но потом уступил, отправился в каюту и принес оттуда большой лист ватмана.

Он расстелил его на палубе, аккуратно приколов кнопками. Цветными карандашами были обведены склон рифа с уступом, на котором мы нашли первую амфору, и участок дна у подножия скалы, где покоился затонувший корабль. Пунктир намечал контуры самого корабля. Местами он прерывался: значит, в этом месте мы еще не копались.

— Судя по всему, корабль ударился о риф правым бортом и очень быстро пошел ко дну, — пояснял Василий Павлович, водя тупым концом карандаша по карте. — Лег он на дно так, что его нос оказался чуть приподнятым, а правый борт наклоненным. — Как я это узнал? — профессор хитро прищурился и окинул взглядом наши лица. — Методом почтенного Шерлока Холмса, которым вы все, наверное, еще недавно увлекались, сиречь путем логических рассуждении. И, конечно, наблюдений за местом раскопок с помощью телевизора. Ну-ка, проверим вашу наблюдательность и сообразительность. Прежде всего, кто мне скажет, куда повернут носом затонувший корабль: к скале или в противоположную сторону от нее?

— К скале, — торопливо ответил Миша Аристов.

— Правильно, но почему ты так решил?

— Не мог же он удариться о скалу кормой.

Кратов засмеялся.

— Довод действительно весьма резонный. Конечно, корабль плыл не кормой вперед, а носом. Но я пришел к тому же выводу несколько иным путем. Вспомните, где Светлана нашла статуэтку?

— Почти у самого подножия скалы, — сказала Светлана.

— А что это означает? Статуэтку, конечно, везли не в трюме. Она украшала каюту кого-то из моряков, вероятно, самого капитана. А в те времена, как и поныне, для жилых помещений отводилось самое неудобное место — на баке, где больше всего качает. Кормовую же часть занимали трюмы для грузов. Мы действительно находим амфоры не там, где обнаружена статуэтка, не у самой скалы, а в некотором отдалении от нее. Так?

— Так! — хором ответили мы.

— Теперь разберем второй вопрос. Откуда мне известно, что судно ударилось о скалу именно правым бортом и получило большую пробоину? Ну, кто скажет?

Мы все переглядывались, словно ожидая друг от друга подсказки, и молчали. В самом деле: как это узнаешь? Ведь бортов не сохранилось, попробуй теперь переделить, в каком из них зияла пробоина?

— Задумались, шерлоки холмсы? — насмешливо сказал Кратов. — А все потому, что больше работаете руками, чем головой. Для археолога же и то и другое одинаково важно. Вы обратили внимание, как расположены амфоры на дне? Здесь они почему-то лежат в полном беспорядке; А вот в этом месте вы их находили целыми гнездами, словно аккуратненько уложенными в штабели. Почему так? Рядами амфоры были уложены в трюме корабля, и часть их так и осталась там лежать после крушения. А другая часть груза вывалилась через разбитый борт а рассыпалась по дну в беспорядке, И именно справа от судна, раз оно лежит носом к скале. Значит, поврежден правый борт.

Нам все стало ясно, и доводы Василия Павловича казались совершенно неопровержимыми. Как только мы сами не додумались до этого?

— Теперь нам предстоит продвинуть раскопки вот сюда, чтобы уточнить контуры судна, — продолжал Кратов, показывая на те места схемы, где пунктир обрывался и начинались «белые пятна». — Но в этом году мы, вероятно, не успеем все закончить. Только после полного завершения раскопок, уважаемый Трофим Данилович, мы, может быть, сумеем, наконец, ответить на вопрос, интересующий нас всех, — как же были устроены суда у древних греков?

— Как, Василий Павлович, неужели мы не закончим работу в этом году? — огорчилась Светлана. — Мы вам будем доставать по сто амфор в день!

— Вот этого-то я как раз и боюсь, — покачал головой профессор. — Опасаюсь вашей прыти. Она ни к чему хорошему при раскопках не приводит. Поймите же, что не амфоры нужны. Их много в музеях, а вот судна ни одного. Когда мы выберем все амфоры, тогда только и начнется, в сущности, настоящая работа. Придется применять какие-нибудь машины, что ли, и просеять весь песок на месте крушения. Только так, по крупицам, и добывается в археологии истина. И конечно, в этом году мы все проделать не успеем. Уже сентябрь, скоро вода станет холодной…

— По последнему прогнозу, — вмешался капитан, — в ближайшие дни следует ожидать хорошего шторма. А тогда придется бежать отсюда. Если прижмет наш «Алмаз» к банке Магдалины, то как бы нам не повторить последний путь вашего древнего корабля — на дно морское. Море-то ведь осталось таким же, не постарело за две тысячи лет.