Русский Робинзон - Николай Сибиряков Страница 39

Спустившись, Лисицын помог каждому путнику взобраться на край оврага и привел их к своему шалашу, где они отогрелись, а когда утолили голод, сделались веселы и разговорчивы.

Эти люди оказались сибирскими охотниками, пустившимися на лыжах из Охотска добывать пушных зверей. Застигнутые бураном, они сбились с пути, целый месяц проплутали по горам и снегам, истратили свои съестные припасы, питались случайной дичью. Изнуренные голодом и холодом, принуждены были побросать меха, ими добытые, и шли наудачу.

Увидев огонь Лисицына, они пошли прямо на него и кричали о помощи. Когда спустились в овраг, голос их ослабел, и они, выбившись из сил, побросали там свои винтовки. Лисицын, выведав от них все, что ему хотелось знать, осторожно рассказал о своих несчастьях, а когда по собственному их побуждению сибиряки поклялись ему, что будут верными его товарищами и станут биться с врагами до последнего вздоха, он предложил привести их на Приют и разместить на ферме. Захватив свои винтовки, охотники прибыли на остров, где были обласканы обитателями Приюта. И сами они оказались славными ребятами.

Василий, совершенно выздоровевший, начал с наступлением весны поговаривать об экспедиции на Амур, прочие его товарищи, за исключением Янси и Лисицына, вторили ему, находя Амур единственным удобным путем на родину. Причин для сомнения у Сергея Петровича было много: из-за малочисленности отряда все могли попасть в плен к жестоким китайцам; десяти путешественникам нелегко продовольствоваться в долговременном пути, а чтобы захватить с собой достаточное количество припасов, понадобится значительной величины судно, которое они вряд ли сумеют построить; наконец, ему жаль было бросить превосходное стадо крупного и мелкого рогатого скота и табун резвых лошадей, жаль было оставить ферму, роскошные поля и луга. Лисицын уже свыкся с новым образом жизни, уединение сделалось для него приятно — словом, он не сочувствовал общему увлечению. Но когда желание его товарищей перешло в настойчивое требование, Сергей Петрович вынужден был присоединиться к большинству.

Он предложил соорудить большую прочную лодку, в которой вместе с экипажем могли бы поместиться в достаточном количестве съестные и боевые припасы и хотя бы одна пушка для обороны. Предложение это было принято с восторгом. Все энергично принялись за работу. К весенним работам не приступали.

В день Георгия Победоносца все отдыхали вблизи блокгауза в тени развесистых дубов. Разговор шел о предстоящей экспедиции на Амур. Вдруг со сторожевой скалы прибежал Петруша с известием, что на восточной стороне Архипелажного озера виден дым. Все бросились на скалу и действительно увидели несколько столбов дыма. Выходило, что китайцы и не думали оставлять в покое Приют. Мешкать было некогда. Лисицын немедленно распорядился отправить в Кедровую долину скот и все, что можно было захватить с собой. Беречь скот и вещи было поручено Янси и Петруше. Озимый хлеб, стоявший густой стеной, скосили и побросали в овраг.

К вечеру следующего дня все защитники Приюта разместились в блокгаузе. Чтобы не дать китайским лодкам проникнуть в пролив, поперек него близ входа в бухту натянули цепи, скованные еще прошлым летом Василием и Романом: одну — вровень с водой, другую — на аршин ниже. Лисицын показал, как нужно целиться из бойниц, и сказал, чтобы каждый стрелок избирал для себя особую цель, потому что им нужно с расчетом тратить заряды. Стрельбу из пушки он взял на себя.

Блокгауз был построен прочно и мог выдержать пушечный и мортирный огонь; гарнизон его состоял из людей решительных, хороших стрелков. Лисицын решил дать отпор китайцам, несмотря на их многочисленность и наличие артиллерии. Уверенность в успехе он постарался внушить своим товарищам и тем воспламенить их мужество.

Ночью показались огни на Ореховом острове. Вокруг острова мелькали силуэты китайских лодок. Опасаясь внезапного нападения, Лисицын разделил отряд свой на четыре смены, по два человека в каждой; три смены могли спать, а четвертая должна была бдительно наблюдать за неприятелем и особенно за проливом, ведущим в бухту.

На другой день китайская военная флотилия атаковала Приют, соблюдая тот же порядок, как и прежде, только на каждой лодке воинов было больше, число атакующих лодок многочисленнее и стрельба из орудий жарче.

— Что за диковинка? — удивился Василий. — Ни одно ядро до нас не долетает, словно они стреляют холостыми зарядами.

— Нет, они стреляют ядрами, но при крутизне берега их ядра не могут попасть в блокгауз, который за дымом они, вероятно, не видят.

— Да ежели бы и видели, — сказал Роман. — Нагляделся я на их артиллерию, ружья, на стрелков — смех просто!

В это время неприятельское ядро рикошетом от берега бухты влетело через большую амбразуру в блокгауз и ударилось в стену, никому не причинив вреда.

— Вишь, как изловчились, бусурманы! — Голос Василия невольно дрогнул. — Вот тебе и не умеют стрелять!

— Головой поручусь, не умеют. Это ядро шальное.

— И нам бы не мешало пальнуть, а, Сергей Петрович? — просил один из стрелков.

— Пусть постреляют, — отвечал Лисицын. — Чем больше они сожгут пороха, тем меньше его останется для разрушения нашего укрепления. Нам же нужно порох и снаряды беречь — в них наше спасение.

Прошло больше трех часов канонады, а китайцы все не унимались. Вдруг Лисицын приметил лодку, оказавшуюся в проливе, за ней явилась другая, третья, но цепь остановила китайцев и произвела замешательство.

— Ну, братцы, у кого руки чешутся? Свалите молодца, который старается цепь порвать, — разрешил Лисицын.

Немедленно раздался выстрел — и смельчак, раненный, упал в лодку.

— Теперь, друзья, стреляйте не торопясь, метьте в начальников, а я пошлю им гостинец из пушки.

Почти ни один выстрел из крепости не пропадал даром. Здесь были стрелки, бившие белку в глаз, чтобы не портить шкурку, а ядро, пущенное Лисицыным, убило разом нескольких китайцев и повредило передовую лодку, которая тотчас отвернула назад. От этого произошло столкновение двух лодок в узком скалистом проливе. Пока они старались благополучно разойтись, Сергей Петрович успел зарядить пушку и выстрелить. На этот раз ядро попало в ближайшую лодку, которая на глазах затонула.

— Смотри, как переполошились, словно лягушки заквакали! — со смехом проговорил Роман.

— Пользуйтесь, друзья, случаем! — закричал Лисицын. — Только старайтесь наносить тяжелые раны, а не убивать. Чем больше у них на руках будет раненых, тем меньше останется мужества