Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке Страница 44

– Ты, Павлик, сегодня же оформляешь соучредителем своей фирмочки моего человека. С этой минуты мы с тобой партнеры. Мне 60 %, тебе – 40. Если не согласен на такие условия, отправляйся на нары…

Бывшему уголовнику деваться было некуда. Сверкнув глазами, он согласился. Постепенно Абражевич так сумел организовать дело, что, продолжая оставаться незаметным, как тот счетовод Корейко в «Золотом теленке», получал солидные барыши от сделок. Напротив, Павел Николаевич превратился в козла отпущения и по совместительству в начальника охраны. Предприятие разрасталось, пополнялось новыми лицами, а умело организованная Абражевичем система противовесов заставляла каждого участника преступного сообщества не только отвечать за свой участок, но и побаиваться остальных. Один Василий Васильевич ни за что конкретно не отвечал, но доходов от предприятия получал больше других.

Выпроводив девку, которая ради обещанной визы успела его еще раз обслужить в условиях кухонного опохмеления на французский манер, Василий Васильевич принялся ждать намеченной встречи. Через полчаса в дверь позвонили. Пропустив в комнату партнера по нелегальному, но такому прибыльному бизнесу, Василий Васильевич, усаживаясь в кресло, недовольно напомнил тому ранее установленное правило, что в его дом никто не должен приходить без приглашения.

– Только в крайнем случае, как тогда, помнишь? – словно ненароком напомнил он Павлу Николаевичу о его спасении от очередного тюремного срока и произошедшей смене власти в преступной группировке.

– Помню, но сейчас именно такой случай.

– Договаривай, – потребовал будущий депутат.

– Было уже несколько предложений от западных партнеров… Сумасшедшая прибыль… Я сказал, что посоветуюсь с паханом…

– Я тебе не пахан, и оставь, пожалуйста, свои блатные выражения, – больше для проформы возмутился Василий Васильевич, которому было приятно, что его безоговорочно считают тузом в этой сложной игре. – Говори яснее, не мямли…

– Короче, так. У нас канал уже налажен и ни разу сбоя не давал. Немцы это учитывают и предлагают, чтобы мы по нему переправляли к ним товар с юга. Вначале несколько пробных партий, пока не убедимся, что все путем.

– Что там? Наркота? Я же говорил, что связываться с оружием и наркотиками не хочу! – вспылил Абражевич.

– Мы к их товару никакого отношения не будем иметь. Готовим к отправке вагон, их человек привозит товар и вместе с нашим курьером его сопровождает. Если что, мы в стороне: не знали, недосмотрели, сами возмущены и т. д. Небольшой риск, конечно, есть. Зато наши с вами гонорары увеличатся на три, а то и на четыре нуля.

Абражевич задумался. Деньги, конечно, огромные, да и риск немалый. Павел прав, он лично организовал все так, что Ильич со своими большевиками, будь они все живы, позавидовали бы их конспирации. Но надо быть начеку, предпринять кое-какие меры подстраховки.

– Значит так, западным партнерам передашь, что мы сделаем пару пробных транзитов и после этого определимся, как нам поступить. Но за пробные рейсы оплата двойная, так как риск большой. А ты пока ищи человека. Надежного человека, чтоб не из твоих идиотов-мордоворотов, но использовать его будем вслепую. Попробуем, если пойдет, поработаем. Если нет – бросим…

20

«Кто девочку угощает, тот ее и танцует!»

С самого утра в субботу Андрей подошел к Михалычу и поинтересовался, что надо приготовить для вечернего «мероприятия» с гостями.

– Кошелек! – засмеялся капитан. – Ничего мы не готовим, они за все платят, кому положено, а те все, что нужно, сами организуют. Мы же выступаем в роли извозчиков. Твоя задача заключается только в одном: если кто из гостей нажрется до поросячьего визга и в отключке попробует выпасть за борт, ты его вежливо в каюту проводишь. Хотя эту сволочь, по большому счету, надобно «вежливо» ОМОНом воспитывать. Короче, сам все увидишь.

Михалыч знал, о чем говорил. Уже после обеда к причалу подкатило несколько крутых иномарок и две «Газели». Прямо на юте «Вихря» обслуга принялась разворачивать огромный прозрачный тент, крепить и развешивать его на специально привезенных стойках над кормовой частью палубы. Затем дело дошло до воздушных шаров и цветных гирлянд. После этого из другой машины вышли официанты и принялись расставлять и сервировать столы. Андрею было неловко наблюдать, как прогулочный катер из плавсредства медленно превращается в новогоднюю елку, поэтому он поднялся в ходовую рубку к Михалычу. Тот, взглянув в глаза палубному матросу, все понял:

– Не майся, Андрюха, и не переживай. Мне самому вначале все эти круизы и пьяные оргии казались дикими. На флоте как принято считать? Любой праздник или посещение корабля для экипажа, как та свадьба для лошади – голова в цветах, а задница в мыле! Потом привык и стал ко всему относиться философски. Ты вот что, сходи на ют и все наше аварийно-спасательное имущество в румпельное отделение спрячь. На всякий случай, чтобы гости по пьяному делу его за борт не повыбрасывали или сами не покалечились. Знаешь, как хохлы говорят: «Тиха украинская ночь, но сало лучше перепрятать!» А потом приходи сюда, вместо рулевого пойдешь.

Андрей спустился на ют. До намеченного отхода оставалось около получаса. На причале уже было много иномарок, из которых вылезали плотные и накачанные парни в костюмах и при галстуках. Откуда-то появился микроавтобус, из которого вывалилась целая дюжина смеющихся девок в вечерних платьях с большими декольте. Гости поднимались по сходне на борт, но к столам не подходили. Чувствовалось, что ожидается приезд кого-то еще и тот, безусловно, самый старший. Андрея мало интересовали все эти игры «в крутых», и он, снова поднявшись в ходовую рубку, с удовольствием сжал в ладонях штурвал. Когда старший из гостей оказался на борту, капитан, все это время наблюдавший за ситуацией на юте стоя на мостике у правого репитера, громко и важно рыкнул по «Каштану» Петрусяку: «Механик, заводи!»

Андрей первый раз в жизни был за рулевого на судах такого неприглядного, по сравнению с атомоходами, класса. В то же время оказалось, что удерживать судно на фарватере реки намного сложнее, чем на море. Прошло несколько минут, пока Андрей приноровился к этой нелегкой науке. За это непродолжительное время он не раз слышал в свой адрес от Михалыча сочные выражения:

– Прямо держи, мать твою так-то… Два градуса вправо по компасу, вправо, я тебе говорю, замком по морде…

Когда вышли на чистую воду и легли на рекомендованный курс, Михалыч, уже успокоившись, похвалил: