Корабль Его Величества «Улисс» - Алистер Маклин Страница 45

— Нет, лучше не надо, сэр, — возразил Николас, поднимаясь от скрюченной фигуры артиллериста. — Лучше подождать… Возможно, здесь трупное окоченение, надо подождать…

Вэллери в знак согласия закивал головой и тяжелой походкой пошел дальше. Холодную вечернюю тишину неожиданно потряс хриплый металлический голос из расположенного около лебедки динамика радиотрансляционной сети:

«На боевых постах! На боевых постах! Где командир? Передайте командиру корабля: срочно связаться с мостиком!»

После трехкратного повторения просьбы динамик выключили. Повернувшись к Хартли, Вэллери спросил:

— Где ближайший телефон, старшина?

— Вот здесь, сэр, — Хартли подбежал к «эрликону» и снял головной телефон и микрофон с мертвого артиллериста. — Если есть кто-нибудь на зенитном командном посту, то можно связаться отсюда.

— Но ведь зенитный пост разбит… — пробормотал Вэллери.

— Зенитный пост? — крикнул в микрофон Хартли. — Соедините меня с мостиком. Здесь командир корабля, соедините его с мостиком. — Он передал наушники и микрофон Вэллери. — Вот, пожалуйста, сэр.

— Спасибо, старшина. Мостик? Да, да, командир… Да, да… Хорошо. Пошлите «Сиррус»… Нет, старпом, больше ничего не придумаешь… Просто удерживайте место в строю, и все. — Он снял наушники и вернул их Хартли.

— У «Викинга» контакт с лодкой, — сообщил он, — на левом траверзе. — Он повернулся, всмотрелся в непроницаемую темноту с левого борта и, оценив бесполезность каких-либо действий, пожал плечами. — Я послал «Сиррус»… Пошли дальше.

Обход шлюпочной палубы завершился осмотром многоствольного зенитного автомата в средней части корабля, позади первой трубы. Как и на других наружных постах, здесь было очень холодно. Расчетом этой установки командовал бородатый Дойл. Под аккомпанемент его сдержанных, хотя и гневных ругательств по поводу отвратительной погоды они спустились по трапу на главную палубу.

К этому времени Вэллери настолько ослаб, что совсем уже не противился помощи и поддержке, оказываемой ему Петерсеном. Его глубоко тронула и искренность, с которой этот рослый норвежец ухаживал за ним, как за маленьким ребенком, и дальновидность Брукса, назначившего этих людей сопровождать его в трудном обходе корабля. Вэллери не мог удержаться от благодарной улыбки, наблюдая, как этот сообразительный парень деликатно отводил свои сильные руки в сторону, когда они приближались к матросам или когда проходили поблизости от них.

Ожидая, пока Петерсен и Хартли отвернут прижимные барашки на крышке люка, ведущего в кубрик кочегаров, Вэллери и Николас услышали глухой раскат взрывов четырех глубинных бомб. После первого взрыва Вэллери замер в ожидании и напряженно прислушался. Однако за взрывами ничего не последовало. Пожав плечами, Вэллери перешагнул через комингс и начал спускаться вниз.

На палубе, в центре кубрика, был еще один люк с более массивной крышкой, ее тоже открыли. Через люк по трапу все спустились в пост управления рулем, который, как и на всех современных кораблях, находился не на мостике, а в нижнем помещении корабля, под защитой броневых плит. Здесь Вэллери поговорил несколько минут со старшиной рулевой группы, а Петерсен тем временем открывал расположенный в этом помещении люк, ведущий в самые нижние помещения «Улисса» — в центральный пост управления огнем и второе отделение низковольтных агрегатов. Стальная крышка этого люка весила около двухсот килограммов, поэтому для облегчения подъема к ней через шкив был прикреплен специальный груз-противовес.

На постороннего человека агрегатное отделение производит ошеломляющее впечатление. Буквально каждый дюйм переборок занят многочисленными рубильниками, переключателями, реостатами, измерительными приборами, длинными рядами предохранителей и многими другими замысловатыми устройствами. Со всех сторон вас как бы охватывает раздражающее своим невообразимым диссонансом завывание нескольких десятков генераторов тока низкого напряжения. На Николаса этот душераздирающий вой подействовал удручающе.

«Нисколько не удивлюсь, — подумал он, соскакивая с последней ступеньки трапа, — если нервы находящихся здесь людей не выдержат этой убийственной какофонии и они лишатся рассудка».

В агрегатной находились только два человека: старшина-электрик и его помощник. Склонившись над сложными механизмами гирокомпаса «Сперри», они пытались произвести необходимую регулировку, чтобы обеспечить исправную работу прибора в высоких широтах. Сказав, вернее, прокричав им всего несколько слов, потому что нормальный разговор в этом бедламе звуков невозможен. Вэллери направился к двери, ведущей в центральный пост управления огнем.

Он уже нажал было на массивную рукоятку двери, но в этот момент раздался взрыв еще одной серии бомб, теперь уже совсем близко, на расстоянии каких-нибудь двух-трех кабельтовых от «Улисса». Вэллери понял, что это взрыв глубинных бомб, потому что знал о преследовании «Сиррусом» подводной лодки противника. Другие же обитатели нижних, защищенных броней помещений «Улисса» всякий такой взрыв вблизи корабля воспринимали, как сильнейший удар огромного стального молота по стальному борту, при этом каждый раз казалось, что борт не выдержал и разошелся по швам.

За первыми взрывами глубинных бомб последовало еще два мощных взрыва, и «Улисс» еще содрогался от последнего из них, когда Вэллери открыл дверь и вошел в центральный пост. Петерсен переступил высокий комингс последним и закрыл за собой дверь, разноголосый вой моторов сразу же оборвался, и от этого тишина в центральном посту показалась еще более странной.

Центральный пост управления огнем — это мозг и сердце корабля. Здесь, как и в соседнем агрегатном отделении, переборки пестрели плотными рядами щитков с предохранителями и измерительными приборами. На палубе, занимая почти половину помещения, стояли две огромные, похожие на столы, электронные счетные машины. Они служили важнейшими связующими звеньями между командно-дальномерными постами и артиллерийскими башнями. Обычно во время боевой тревоги расписанные здесь люди решали сложнейшие задачи управления огнем, но теперь, после того как в утреннем бою командно-дальномерные посты были почти полностью выведены из строя, эти люди и обслуживаемая ими техника оказались совершенно бесполезными. В помещении стояла непривычная тишина. Сейчас людей здесь было намного меньше, чем положено: всего восемь рядовых и старшин и один офицер.

Обычно в центральном посту не курили: курение здесь не разрешалось. Об этом красноречиво говорили и висевшие на переборках таблички с надписью: «Не курить». Но сейчас находящиеся здесь люди были едва видны сквозь плотное облако табачного дыма, висевшее под низким подволоком и непрерывно пополнявшееся из струек, тянущихся от кончиков горящих сигарет. Напряженная тишина и неестественная неподвижность людей были настолько необычными, что дымящиеся сигареты подействовали на Николаса как-то даже успокаивающе: это был единственный признак того, что люди здесь живые.

Николас с профессиональным любопытством посмотрел на одного из сидевших у стола матросов. Это был худощавый, темноволосый юноша. Он сидел, опираясь локтем на стол и положив голову на руку так, что зажатая между пальцев дымящаяся сигарета находилась рядом с полуоткрытым ртом. Голубая струйка дыма, извиваясь, медленно поднималась вверх, скользя по окаменевшему лицу и широко открытым, но ничего не видящим и не выражающим глазам. Матрос сидел неподвижно, не