Анджей Урбаньчик - Невероятные путешествия Страница 52

Уиллис спустил на воду каноэ и прикрепил его вынос. Взял два весла, топорик и мачетэ, а также мешки для кокосов. Конечно же, оставлять плот было опасно. Но свежие плоды так необходимы, ведь до Австралии еще предстоит долгий путь. Уиллис оплыл вокруг всего острова, но не нашел безопасного прохода среди скал и коралловых глыб, о которые разбивались волны океана. Он мог сколько угодно любоваться видом этого поистине райского уголка, где наверняка было вдоволь и вкусных крабов, и разнообразнейших плодов, однако добраться до них не было никаких шансов. Можно представить себе, каким это было для Уиллиса горьким разочарованием после месяца лишений.

На обратном пути Уиллис вынужден был заняться ремонтом каноэ, для которого месяц пребывания на крыше каюты — под дождем и палящими солнечными лучами — не прошел даром. Очень пригодился нож: с его помощью Уил-лису удалось кое-что подправить, хоть он и провозился более часа, находясь в воде за бортом, прежде чем можно было плыть дальше. Чрезвычайно осторожно работая веслами, мореплаватель возвратился на плот, когда уже начало смеркаться.

«Беспредельный возраст» оставил позади Новые Гебриды и плыл теперь к Коралловому морю. Ветер по-прежнему дул с юга, только временами поворачивая на восток. Последним препятствием, преграждавшим в результате изменения трассы путь к Австралии, был Большой Барьерный риф — огромный коралловый массив, простирающийся на 1300 миль от Брисбена до Торресова пролива и далее до новой Гвинеи. Ширина рифа составляла по большей части от 20 до 30 миль. Каким образом и в каком месте пройти через гряды коралловых глыб? Эти вопросы постоянно мучили мореплавателя. День за днем он изучал карты, раздумывал, делал расчеты…

Ночью 8 августа, на сорок второй день плавания, дул очень сильный ветер, поднявший штормовую волну. Плывя только под фоком и бизанью, «Беспредельный возраст» двигался со скоростью четыре узла. Поскольку управлять плотом было трудно, Уиллис решил сбросить фок. С большим трудом управляясь с парусом и канатами, он внезапно потерял равновесие и упал навзничь, сильно ударившись о металлические части плота.

Какое-то время Уиллис лежал в полубессознательном состоянии. Однако в помрачненном сознании пробивалась мысль: случилось что-то скверное. Прийдя в себя, он попробовал подняться, но не смог. Обе ноги были неподвижны, как будто не принадлежали ему. Наблюдая за звездами, Уиллис убедился, что плот плывет нужным курсом. Но как долго он будет держаться, если капитан и в дальнейшем не сможет двигаться?..

В какой-то момент Уиллис замечает на палубе блок, оторвавшийся от такелажа: обрыв соединявшего его с плотом каната и был, собственно, причиной падения.

Много лет проработав лесорубом и докером, Уиллис хорошо ориентировался во всяких травмах позвоночника и знал, что очень часто им сопутствуют серьезные осложнения. И все же он не терял надежды, что его ушибы, хоть и очень болезненные, не будут чреваты опасными последствиями. Поскольку подняться он все еще не мог, то лежал спокойно на палубе и, обдумывая ситуацию, пытался найти из нее какой-нибудь выход. Боль постепенно уменьшалась, и Уиллис заснул. Плот самостоятельно плыл прежним курсом.

Проснулся мореплаватель днем. Боли он не чувствовал — разумеется, если не делал попыток двигаться. Но с горечью констатировал, что обе ноги по-прежнему будто чужие. А ведь ему просто необходимо было двигаться, хотя бы для того, чтобы управлять плотом, менять, если понадобится, курс, не говоря уже о многих других жизненно важных потребностях. Предоставленный самому себе, «Беспредельный возраст» зависел целиком от направления и силы ветра.

В данный момент, поскольку дул южный ветер, неуправляемый плот сносило на северо-запад, прямо на Соломоновы острова.

Так миновало два дня и две ночи. С помощью рук Уиллис кое-как перетаскивался по палубе, проводя время то в попытках подправлять курс, то в приготовлении еды — к счастью, ящики с продуктами были размещены невысоко. Малейшее движение вызывало мучительную боль: спина настолько опухла, что казалось, представляла собой большую подушку; любое прикосновение к ней было совершенно нестерпимым. Уиллис предполагал, что получил какие-то внутренние повреждения: перелом кости или даже повреждение позвоночника.

На третью ночь он почувствовал себя несколько лучше. Впервые, хоть от боли перехватывало дыхание, заставил себя подняться и пройти несколько шагов — не столько держась на ногах, сколько хватаясь крепко за что только было можно. Теперь он поверил в свое спасение.

12 августа — сорок шестой день плавания. Подгоняемый восточным ветром, «Беспредельный возраст» шел на юго-запад. Сейчас Уиллис уже не ставил перед собой цели добраться до Сиднея — он находился слишком далеко на юге, любой ценой нужно было дотянуть до южной оконечности Большого Барьерного рифа, чтобы, обойдя ее на некотором расстоянии, избежать риска разбиться на коралловых отмелях. В полдень координаты его составляли 13° 17' южной широты и 163° 15' восточной долготы, следовательно, плот проходил на целых 1000 миль севернее первоначально запланирванной трассы. Уиллис начинает обдумывать новое решение: не лучше ли, невзирая ни на что, взять е|ще севернее и попробовать обогнуть Большой риф с севера.

С каждым днем мореплаватель чувствует себя все лучше. Во время своих экспедиций Уиллис всегда вел тщательные наблюдения и подробно записывал их в дневник (книги его содержат интереснейший фактический материал). На этот раз он ухитрился сфотографировать свою спину: почти вся ее поверхность была покрыта темно-бурыми кровоподтеками.

16 августа плот пересекает судоходную линию Сидней — Гонконг. С наступлением ночи мореплаватель внимательно высматривает суда, зная хорошо по опыту, что вахтенные обычно не замечают такие небольшие и слабо освещенные объекты, как «Беспредельный возраст».

Ночь выпала темная, видимость плохая, да и палуба под ударами высоких волн так и ходит под ногами. Внезапно Уиллис замечает огни судна, идущего на расстоянии трех миль. Он освещает паруса, чтобы привлечь к себе внимание, и затем сигнализирует в направлении судна. Вот уже 50 дней мореплаватель находится в пути, а на материке никто не имеет представления о том, что с ним.

После нескольких его попыток на судне, которое тем временем приблизилось на расстояние одной мили, замечают вспышки рефлектора. Следует ответ, который Уиллис не может разобрать. Он заходит в каюту, выписывает соответствующие знаки азбуки Морзе и затем передает: «П-Л-О-Т». Ответ снова невразумительный, поэтому Уиллис вновь передает: «П-Л-О-Т». Результат тот же. Потеряв всякую надежду, мореплаватель уходит с палубы с одним-единственным желанием — забыть этот нелепый и досадный инцидент.