Иван Муравьёв - Морские истории Страница 8

− Ну да, мы идём под парусом, вроде как, имеем приоритет – комментировал Данил, разлёгшись на банке в кокпите – но нам гораздо проще повернуть, чем, например, ему – и он показал зажатым в руке бутербродом на идущий встречным курсом здоровенный супертанкер.

− И, кроме того – добавил Пол, выходя из салона, тоже с бутербродом в зубах – если он не отвернёт, то об нас даже краску не поцарапает. А нам будут опаньки.

Предмет нашей беседы всё тянулся мимо нас, а высокая кормовая надстройка еще была далеко по курсу.

− И еще, никогда не проси их сбавить или прибавить ход! – Денис нанёс coup de grace моей вере в морские традиции – Тебя просто пошлют нафиг. У него каждая секунда полного хода – это двести долларов горючки, и подобный штраф на вахту судовладельцы могут повесить запросто.

Настроенный подобным образом, на свою вахту я отправился вперёдсмотрящим, вооруженный биноклем и рацией, в страховочной сбруе. В отличие от Ника, я устроил наблюдательный пост возле мачты: досюда волна пока не доставала, а за парус можно и заглянуть.

Ночная вахта в оживлённом судоходном канале – это четыре часа вращения головой, замечательная профилактика остеохондроза и тренировка зрительной памяти. Видишь белый огонь справа по корме – звезда это или корабль? Если корабль, тот ли это, что ты наблюдал десять минут назад? Стал ли он ярче, или тусклее? Ага, ярче… А что это справа от него? О, да это зелёный ходовой огонь, значит, кто-то нас нагоняет и скоро нагонит. Ну и что, что красного не видно, может, он закрыт надстройкой или вообще не горит. Брать пеленг, при необходимости связываться для коррекции курса. А ведь это не единственный корабль в поле видимости – их несколько, и каждый приходится запоминать, отслеживать, брать пеленги…

Тот, нагонявший, оказался транспортом типа Либерти, привет из Второй Мировой, переделанный в сухогруз, и ходовой красный у него действительно не горел. Зато радист у него бдел на вахте, а не в видеоигрушку гонял. Тут же нашелся вахтенный, я в рацию слышал, как он гоняет дежурных ремонтников до боли знакомым лексиконом. М-да, «я русский бы выучил только за то…»… Меня поблагодарили и проследовали дальше, на Сантьяго, оставив нас всматриваться в горизонт.

Впрочем, что там всматриваться? Прямо по курсу звёзды поблёкли, над горизонтом переливалось зарево. «Круизный лайнер, встречным курсом» – разъяснил Питер – «Сейчас появится» И впрямь, появился! – над горизонтом вставала мачта, расцвеченная прожекторами. Вот показался мостик, а вот и палуба за палубой выходят из-за горизонта яркими полосками, начисто забивая моё ночное зрение. Какие там ходовые огни, где? «Посмотрим, где мачта» – пока я тёр ослеплённые глаза, Питер невозмутимо приник к биноклю – «Ага, прямо над мостиком. Значит, идёт на нас контркурсом. Надо связываться».

Я настроился на шестнадцатый канал, вызвал круизный лайнер, подождал, повторил вызов… Никакого ответа, а между тем он уже показался из-за горизонта целиком, и вся сияющая громадина невозмутимо пёрла нам навстречу. На мой отчаянный вызов откликнулся только давешний сухогруз: «Слушай, земеля, это же круиз, у них радисты часто [bebeeep] пинают. Так что, готовь ракетницу!» Ракетница в чехле, ракеты рядом в кармашках… блин, какой же там код: красный? Белый? – всё забыл на нервах! Белая ракета с шелестом ушла в зенит, лопнула и осветила нашу посудину. Через десяток секунд нас вызвали по рации. Голос недовольный, говорит по-английски с густым средиземноморским акцентом, среди фоновых шумов – явственное хихиканье. Стараясь не сорваться, повторяю запрос. Мне отвечают: «Всё в порядке, следуйте прежним курсом». Какой, нафиг, прежний?! Вот мы, а вот они, идём навстречу друг другу. Да нас одним буруном перевернуть может! Ну их, такие курсы! Питер был со мной согласен.

Конец ознакомительного фрагмента.